Ольга Горовая - Дурман Страница 30

Таня откинула голову назад, опустив затылок на подушку. Пристроила чашку с чаем на животе. Зябко стало и гадко. И вспоминать не особо хотелось. Но ведь было такое в ее прошлом, и ничего от ее желания не исчезнет. А Таня обещала любимому рассказать.

- Мама… Она не сразу поверила. Не то, чтобы обозвала меня лгуньей, нет. Просто ей не хотелось верить, как мне сейчас кажется. Она, вроде как, и так себя все время перед нами виноватой чувствовала, что с Михаилом эти отношения начались, и на нас времени меньше, и урывками, а мы - и до этого без отца. Особенно Женька. К тому же, брат вообще был против Миши, по вполне понятным причинам. На дух его не выносил. Но боялся. При нем - смирно себя вел или вообще в доме не появлялся. А так… Раньше я любила брата. В детстве. - Таня грустно хмыкнула, продолжая рассматривать свой чай. - А тогда - уже боялась, и даже рада была, когда он пропадал на несколько дней или недель.

Таня сдела еще глоток. Виталий прикурил новую сигарету от дотлевающей.

- Так пару лет продолжалось. Они с ним говорить пытались, контролировали, как могли. Он клялся, что завязал. А потом их арестовали. И Женю, и еще несколько человек, с которыми он… работал. Суд был. Михаил пытался помочь, хотя и не одобрял попытки матери вытащить Женьку любой ценой. Но сумел ради нее, как-то уломал своих знакомых и бывших сослуживцев - Женьке дали меньше всего. Три года, да и то, с возможностью досрочного. Он, вроде как, шел просто водителем по обвинению или типа этого. Не помню. Сел, в общем. Знаешь, нам как-то даже проще стало, всем, - Таня до сих пор вину испытывала. И сейчас внутри резануло.

Глянула на Виталия исподлобья, отставила чай. Не хотелось уже.

И Казак, как это часто случалось, уловил напряженность и боль, которые она испытывала в этот момент. Отложил недокуренную сигарету, встал с подоконника и вернулся в кровать. Лег рядом с Таней. Обхватил двумя руками. Словно силу свою ей отдавал. Это было так кстати, даже если он не понимал. Таня к самому болезненному для нее приближалась.

- И как, вышел досрочно? - поинтересовался Виталий.

- Нет, - Таня покачала головой. - Отсидел весь срок. Вышел. Какое-то время нам всем даже казалось, что изменился. Мать с Михаилом уже расписалась к тому времени, я в институт поступила. Второй курс заканчивала. Женька устроился на работу. Миша помог. Брат ему, даже, вроде как благодарен был за то, что помог тогда, на суде. Поспокойней казался. Вменяемым. Но я его все равно боялась уже. Не знаю. Другим он вернулся. Это как-то ощущалось. Словно просто научился прятать это все лучше, что думал, что в голове и душе крутилось. Недолго с нами пожил. Потом снял квартиру. Но в гости приходил часто. Не знаю я…

Таня уткнулась в плечо Виталию. И он обнял ее еще крепче. Прижался лицом к ее волосам.

- А однажды, может месяцев через восемь, или около того, пришла домой после пар, а Женька у нас. И больше никого нет. Ну, ключи у него никто и не забирал. И он весь какой-то такой…. Словно пьяный, только и не пьяный. И не под наркотиками, вроде. Просто взъерошенный, взбудораженный. “На”, говорит, “я тебе, сестричка, подарок принес”. И протягивает мне цепочку с кулоном…

Таню колотить начало. Она пыталась сдержаться, пыталась дышать и напомнить себе, что все давно прошло. Однако выходило плохо. Виталий это ощущал. Натянул одеяло, закутал ее словно в кокон. Сам еще и руками, и ногами поверх обнял.

- А я знала этот кулон, Виталь, представляешь?! Я с этой девочкой всю школу отучилась. Она в соседнем доме жила. Не знаю, как в глазах потемнело. И я рванула к Вике. Женька понял, наверное, что я что-то угадала, но не догнал меня. Там соседи были, в подъезде, помешали ему, что ли…

Она и сама уже слышала слезы в своем голосе. И что этот голос дрожит. Но договорились же, что расскажет.

- Он ее изнасиловал, Виталь. Представляешь? Они их квартиру выбрали, чтоб обокрасть, а Вика домой случайно раньше вернулась. И мой брат еще и на нее… НЕ знаю зачем! Не знаю! - почти закричала она, хоть Казак ни о чем и не спрашивал. Просто обнимал слишком сильно. Но одеяло смягчало. - Говорил потом, на допросах и в суде, что помешательство, что не понимал, что делает… Только не верю я, все он понимал… Решил, что может, что запугает и безнаказанным останется. Я тогда прямо от Вики милицию вызывала, сама. И Мише позвонила. Сразу ему. Не матери. И отчим быстро приехал, наверное, побоялся, что Женька что-то и со мной сделает. У меня у самой истерика была, когда подругу в таком состоянии увидела, и поняла, кто сделал. Я Миши сказала, что сама буду показания давать, не заслуживает он больше поблажек и понимания. Честно, меня тогда просто колотило… Я орала на весь подъезд. Скорую вызвала. Сама с ней на освидетельствование ездила. Вика в шоке, в прострации была. Говорить ничего не могла связно. Я говорила то, что знала и что она мне хоть как-то пыталась описать.

Виталий закрыл ей рот. Прижал ладонью:

- Тань, хватит. Я понял. Хватит, свет мой ясный, тебя и сейчас колотит, - впервые прервал ее Виталий, притиснул голову Тани к своей груди. Намотал ее волосы на свою ладонь. - Пошло оно на хрен! Мне твое спокойствие - дороже. Все. Закрыли тему.

- Нет, - она покачала головой. - Я обещала, и закончу. Да тут и немного осталось. А тебе все равно, рано или поздно, надо знать. Мы же вместе.

Судорожный вздох не особо облегчил состояние. Но все же, лучше, чем ничего.

Таня подтянула колени к животу и легла щекой над сердцем любимого.

- Женька пытался затаиться. Но Миша тут уже все свои связи для другого подключил, хоть мама и меня, и его умоляла не делать этого. Говорила, может, он, и правда, не понимал, что делал… Порывалась с Викой поговорить и ее родителями, чтобы заявление забрали, готова была квартиру продать, чтобы им заплатить… Плакала, что это ее сын, мой брат. Как я могу… Обвиняла меня. Требовала, чтобы я оставалась верной семье… Я не пустила ее к Вике. Мы с матерью тогда рассорились в пух и прах. Два года не разговаривали вообще, я только с Мишей созванивалась. И на суде я показания против Женьки давала. Он мне этого не простил, ясное дело. Его посадили. На пятнадцать лет уже. А Вика… Она так и не оправилась. Депрессия… С собой покончила через полгода. Наглоталась таблеток. Странно, на меня тогда весь двор, как на прокаженную смотрел, хоть и признавали, что я не такая, как брат. Но его поступок на меня переносили. А мне все равно было. Я не замечала ничего, особенно после смерти подруги. Как оглушенная была. С головой в учебу. По приютам помогала всем, на любую практику соглашалась. Родители еще полгода промаялись, сначала в другой район переехали, а потом Миша настоял на переезде в Киев. У него там клиенты были, и возможности тоже. Меня уговаривал переехать. Но я не захотела. Смысл? Не место - главное. Глупо надеяться, что в новом месте станет по-другому, если ты перевозишь с собой себя и свое прошлое. Хотя, маме там легче стало, это правда. А я себя в клинике нашла. Мне же, и правда, очень нравится моя работа. А чуть больше шести лет назад, брат умер в колонии. Вроде бы, от туберкулеза. Тяжелая форма, не поддавалась лечению. Вот и вся история, собственно.

Таня потянулась за своим чаем, который уже остыл.

- Прости, Танюш!

Виталя рывком подтянул ее на себя, так, чтоб глаза в глаза и нос к носу. Не достала до чая. Но Виталий смотрел серьезно и, действительно, виновато.

- Прости, что заставил тебя это все наружу вытянуть. И рассказать. Не думал, что такие раны… Извини, - прижался к ее губам. Но без обычной алчности. А будто бы и так пытался извиниться.

Нежно и мягко, просил прощения.

- Виталь, ну что ты! - Таня всхлипнула, хоть и пыталась с собой совладать. Чуть отодвинулась. - Ты давно про себя такое рассказал, что до сих пор у меня внутри все болит, а я и так, все откладывала. Имеешь право знать. И прощения тут просить не за что. Это правильно и честно. Какие между нами могут быть секреты?

Он как-то так странно посмотрел на нее. Совсем непонятно. Но Тане в тот момент не до анализа была.

- А пирог еще остался? - опять судорожно всхлипнув на вздохе, хоть и успокоилась, вроде, поинтересовалась она, решив, что сладкое - именно то, что сейчас нужно.

И свежий чай. Все равно, стараниями Витали, у нее полно заготовок, можно не экономить, разогревая в микроволновке.

- Пошли, проверим. И я свежего кофе выпью, - полностью поддержав смену темы разговора, кивнул Виталий.

Помог ей подняться, подав руку. И вот так, крепко обнимая, словно бы не был уверен, что Таня достаточно в себе, чтобы дойти до кухни, повел ее из спальни.

Пламя трещало, согревая даже одним этим звуком. Он любил огонь. Всегда.

Огонь - это тепло и горячая еда. А для Танюши его, как оказалось, еще и лучший антидепрессант.

Они сидели в беседке уже четвертый час. Иногда кто-то из них ходил на кухню за свежим чаем и кофе, а все остальное время - оба молчали, глядя на пламя. И каждый думал о своем.

Беседка неплохо укрывала от ноябрьского ветра. Да и Виталий не обратил никакого внимания на заверения Тани, утверждающей, что “все нормально”, сразу укутал ее поверх куртки пледом. Может она и “Зажигалочка” его, но сегодня ее пламя, однозначно, нуждалось в подпитке. Буквально физически ощущалось, насколько она измотана морально. И это, с одной стороны, злило Виталия, поскольку он, вроде как, настоял на разговоре и был причиной такого самочувствия Тани. А с другой стороны… много пищи для размышления. Очень много.