Андрей Величко - Юрьев день Страница 30

- Жалко, что мне нельзя, - томно вздохнула ненаглядная, задирая юбку до плеч и наваливаясь внушительной грудью на столешницу.

Да уж, ту же Лиззи я при желании мог посадить на колени и попытаться взлететь - скорее всего получилось бы. Но Люду? Нет, не

взлетим, тут и думать нечего. Да и колени жалко, их прочность на такие нагрузки не рассчитана. Хотя…

- Мышка моя, не расстраивайся. Скоро мы с братом достроим дирижабль, и тогда я тебя покатаю по небу.

Все равно же придется испытывать его на предельную грузоподъемность, подумал я, любуясь необъятным задом. Вот тогда и ты там лишней не будешь.

Постройка дирижабля действительно вышла на финишную прямую, в ближайшее время я собирался приступить к установке двигателей и котла. Да, в отличие от дельтапланов, моторы дирижабля были паровыми. Просто потому, что мои примитивные калильные поделки имели ресурс примерно часов тридцать. Для дельтаплана сойдет, а для дирижабля слишком мало. Ну, а то, что паровая машина всегда будет тяжелее соизмеримого по мощности двигателя внутреннего сгорания, в данном случае терпимо. Ведь мои паровики по предварительным прикидкам могли проработать без ремонта полторы, а то и две тысячи часов.

Силовая установка дирижабля состояла из прямоточного котла с максимальным давлением в пятьдесят атмосфер и двух движков по семьдесят сил каждый. Как и почти все паровики, мои моторы могли реверсироваться, что теоретически должно дать дирижаблю возможность разворачиваться на месте. А то, что подъемную силу ему обеспечит не водород, а нагретый воздух, исключало возможность взрыва. Хотя, конечно, и заметно понижало грузоподъемность - керосина дирижабль сможет взять только на четыре часа полета со скоростью сорок километров в час. И больше никакого груза, кроме экипажа из трех человек. В принципе не такой уж плохой получился аппарат, но больно уж дорогой - суммарная стоимость разработки и изготовления немного перевалила за сто восемьдесят тысяч рублей. Правда, в нее входил и ангар для дирижабля, но Николаю все равно пришлось доплатить из своих средств.

И вот, наконец, сразу после Пасхи наступил долгожданный момент. Еще с вечера я разжег топку и оставил ее в дежурном режиме, чтобы за ночь воздух внутри дирижабля достаточно прогрелся. Затем ранним утром затушил форсунку, при помощи двух механиков вытащил из котла щитки, которые препятствовали нагреву медных трубок, где, собственно, и испарялась вода. Теперь установка была готова не только обогревать воздух, но и давать пар для двигателей.

Дирижабль уже имел подъемную силу, превышающую его вес, и не взлетал только потому, что был прикреплен к длинной платформе на десяти колесах. Именно на ней ему предстояло выкатиться из ангара, а после полета - закатиться обратно. Если, конечно, останется чего закатывать.

Прямоточный котел набирает давление быстро, и уже через пять минут и дирижабль, и его экипаж были готовы к полету. Команда воздушного лайнера состояла из трех человек.

Капитан - Николай. Просто потому, что я, как инженер-разработчик двигательной установки, не мог никому уступить место бортмеханика. В обязанности капитана, кроме руководства командой, входило

оперирование рулем направления.

Рулевой - штабс-капитан Александр Кованько. Тот самый, кому в другой истории суждено было стать бессменным командиром воздухоплавательного отряда. Впрочем, он и в этой делал ничуть не худшую карьеру. Рулевой должен был управлять горизонтальными рулями, при помощи которых дирижабль мог поднимать или опускать нос. Для этого перед ним располагался точно такой же штурвал, как и перед капитаном - на самом деле просто деревянное колесо с четырьмя спицами диаметром примерно в полметра. Поворот на одну спицу соответствовал отклонению подвижной плоскости на один градус.

Стартовая команда быстро отцепила большую часть веревок, коими гондола крепилась к подвижной платформе, оставив только четыре. Они были привязаны так называемым «шлюпочным узлом», который мгновенно развязывается, если дернуть за ходовой конец. И, наконец, четыре солдата по команде синхронно дернули за те самые концы. Дирижабль начал медленно подниматься.

В отличие от предыдущих испытаний, сейчас я вовсе не был уверен, что мое творение вот так сразу полетит. Просто потому, что дельтапланы я собирал еще в прошлой жизни, а про дирижабли только читал.

Однако дирижабль таки полетел. Правда, немного своеобразно. Едва оторвавшись от земли, он начал поднимать корму несколько быстрее, чем нос. Я даже подумал, что он в конце концов встанет вертикально, наподобие рыболовного поплавка, но дифферент достиг градусов двадцати пяти и более увеличиваться не стал. Вот в такой несколько странной позиции мы медленно поднимались.

- Рулевой, пять градусов вверх! - скомандовал Николай. - Бортмеханик, оба мотора полный вперед!

- Полный назад, - флегматично поправил я брата, перекидывая сдвоенный рычаг реверса и открывая оба крана подачи пара. - И рули действительно на пять градусов, но только не вверх, а вниз.

- Почему?!

- Потому что тяга двигателей направлена по оси дирижабля, и если мы сейчас дадим полный вперед, то быстро уткнемся в землю независимо от положения рулей, нос-то вниз смотрит. Нет, надо сначала немного набрать высоту раком, выровнять машину, и только после этого можно будет лететь вперед.

Дирижабль действительно начал разгоняться кормой вперед, одновременно набирая высоту и выпрямляясь. Когда нос не только встал по горизонту, но и задрался градусов на десять, а корму повело вправо, я перекрыл пар, перекинул реверсы в нормальное положение и, вновь открыв паровые краны, скомандовал:

- А вот теперь рули на три градуса вверх!

- Говорил же я, что тебе надо быть капитаном, - буркнул Николай.

- Каким еще капитаном, если я сижу спиной вперед и ни хрена не вижу, куда ты рулишь! В общем, командуй и не волнуйся - никуда опыт не денется, придет со временем.

Наш аппарат перекосило потому, что он вообще не имел никаких средств корректировки статического продольного баланса. У ранних творений Цеппелина, например, для этой цели служил подвижный балласт. Я же ограничился только большим хвостовым оперением по типу самолетного. Естественно, я знал, что такое оперение будет эффективно только в движении, а на малых скоростях и в покое что оно есть, что его нет - без разницы. Однако мне казалось, что статическую устойчивость можно обеспечить тщательным расчетом взаимного положения центра тяжести и условной точки приложения подъемной силы. Вот только практика показала, что даже в самые тщательные расчеты может вкрасться неточность. Ничего, потом всю гондолу можно будет сдвинуть немного назад, конструкция это позволяет, а сегодня и так полетаем, с повернутыми на два-три градуса вверх горизонтальными рулями.

Тем временем мы все поднимались, и скоро Николай объявил:

- Высота триста метров, скорость сорок пять километров в час! Переходим в горизонталь. Алик, убавь тягу на треть.

Да, в отличие от дельтапланов, на дирижабле было довольно много приборов - целых шесть штук. Четыре из них - манометр, два тахометра и вольтметр, измеряющий напряжение бортсети, находились на моем рабочем месте. А два оставшихся - альтиметр и спидометр - перед Николаем.

Мы летели в Гатчину, причем собирались не только пройти над дворцом, но и продолжить полет до Колпанского озера, а потом сделать круг над городом и вернуться на летное поле. Засекречивать дирижабль не было ни малейшего смысла - во-первых, он большой, все равно не получится. А во-вторых, пусть все, у кого деньги лишние, строят такие на здоровье! Может, заодно удастся подзаработать на лицензиях.

К сожалению, посадка удалась несколько хуже взлета, ведь ее пришлось осуществлять с опущенным носом. В общем, сесть прямо на платформу не удалось. Дирижабль коснулся земли в стороне от нее, его повело влево, снизу что-то затрещало, и я от греха подальше потушил форсунку и открыл клапан стравливания горячего воздуха.

Потом около получаса усилиями всего отряда дирижабль водружали на платформу и затаскивали в ангар. Ну, а что низ гондолы повредился - не страшно. Все равно ее придется снимать, чтобы передвинуть немного назад, заодно и отремонтируем.

Глава 20

Цесаревич говорил горячо, красноречиво и убедительно. Он отметил, что мы смогли достичь таких высот только потому, что опирались на плечи титанов. Начиная от Леонардо да Винчи, придумавшего принципиальную схему дельтаплана, и вплоть до Можайского, смогшего впервые в мире создать летающий образец аэроплана. Далее Ники заявил, что надеется дожить до того момента, когда российский летательный аппарат достигнет Луны. Это говорилось уже конкретно для Циолковского, хотя брат был не в курсе. Правда, сам Константин Эдуардович был глуховат и поэтому вряд ли мог расслышать хоть четверть того, что вещал Николай, но я заранее вручил ученому распечатку речи цесаревича. Хватит Циолковскому придумывать нелетающие дирижабли, этим и без него есть кому заняться. Пусть лучше побыстрее задумается об исследовании космического пространства реактивными приборами.