Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны Страница 32

- В каком смысле, сэр?

- Кажется, молодежь нынче пошла другая, - продолжил старик, качая головой. - Теперь, конечно, принято ухаживать за красоткой и при этом намеренно выходить за рамки и настраивать против себя ее отца, насмехаясь над его занятием! Боже милостивый! Это новый способ завоевывать женщину!

Джордж вспыхнул от негодования и хотел нагрубить, но сдержался и успокоился. Майору ответила Изабель:

- Нет! Юджина невозможно настроить против себя - это не в его характере! - он никогда не станет врагом Джорджи. Боюсь, он обиделся, но уверена, он понял, что Джордж говорил, не думая о том, что его слова значат... то есть не осознавая, что они могут оскорбить Юджина.

Джордж опять хотел вмешаться, но подавил порыв. Сунув руки в карманы и развалившись в кресле, он курил, не отрывая глаз от потолка.

- Ладно, - сказал дед и встал. - Посиделки не задались.

Он предложил руку дочери, и она охотно присоединилась к нему. Когда они выходили, Изабель уверяла отца, что все его ужины чудесны и этот не был исключением.

Джордж не двинулся с места, и Фанни, последовавшая за Майором и Изабель, обогнула стол, задержавшись у кресла, в котором с тем же непробиваемым выражением лица и сигарой в зубах сидел племянник, глядя в потолок и не обращая ни малейшего внимания на тетку. Фанни дождалась, пока голоса отца с дочерью смолкнут в коридоре, потом быстро заговорила срывающимся от волнения шепотом:

- Джордж, ты избрал верную линию поведения, ты всё делаешь правильно!

Она поспешила прочь, шурша черными юбками, а Джордж остался лениво недоумевать в комнате. Он не понимал, с чего вдруг она решила поддержать его, но ее одобрение ничуть его не волновало, поэтому он тут же обо всем забыл.

На самом деле он не был ни таким спокойным, ни таким непробиваемым, каким казался. Он получил некоторое удовлетворение, легонько поставив на место человека, чье влияние на дочь заключалось в презрительной критике Джорджа Эмберсона Минафера и "философии жизни" Джорджа Эмберсона Минафера. Люси, уехав без предупреждения, пыталась, наверно, наказать Джорджа. Ну, не тот он человек, чтобы позволять себя наказывать: он им еще покажет... раз они первыми начали!

Он подумал, что это неслыханная дерзость - вот так исчезнуть, даже не позвонив по телефону! Наверно, представляла себе, как он это воспримет, даже посчитала, что он чем-то выдаст свою досаду, когда узнает.

Ему и в голову не пришло, что именно досаду в нем и заметили, поэтому он остался доволен своим вечерним представлением. Но успокоение никак не приходило, он сам не понимал, что его тревожит, ведь и без всякого одобрения тети Фанни знал, что "всё делает правильно".

Глава 20

В тот вечер Изабель пришла к двери Джорджа и, поцеловав сына на ночь, задержалась на пороге, положив руку ему на плечо и опустив глаза: ей явно хотелось сказать нечто большее, чем просто пожелать добрых снов. Нерешительность так отчетливо читалась на ее лице, что Джордж, догадавшись о ее намерениях, благожелательно помог ей.

- Что ты, старушка, беспокоишься? - снисходительно сказал он. - Больше Моргану грубить не буду. Просто стану обходить его стороной.

Изабель подняла взгляд, всматриваясь в Джорджа с обожающим недоумением, уже привычным, если дело касалось сына, потом она оглянулась на комнату Фанни и, немного посомневавшись, быстро вошла, закрыв за собой дверь.

- Милый, мне надо знать, почему тебе не нравится Юджин.

- Да нравится он мне. - Джордж коротко хохотнул, сел на стул и начал развязывать шнурки. - Он так ничего, в своем роде.

- Нет, милый, - торопливо сказала мать. - Мне с самой первой встречи показалось, что он тебе не нравится... ты его сразу невзлюбил. Иногда ты был вроде дружелюбен, смеялся и шутил с ним, я даже думала, что ошиблась и он тебе по душе, но сегодня убедилась, что интуиция меня не обманула: ты его не любишь. Я не понимаю этого, милый, не вижу, в чем причина.

- Да всё нормально.

Это легковесное заявление не подействовало на Изабель, и она с тревогой продолжила:

- Всё так странно, ведь я знаю, что ты чувствуешь к его дочери.

Тут Джордж бросил расшнуровывать обувь и сел прямо.

- Что я чувствую к его дочери? - осведомился он.

- Ну, кажется, что ты... ты вроде... - неуверенно говорила Изабель. - Мне казалось... По крайней мере, ты на других и не смотрел, как только с ней познакомился... конечно, сразу видно, что между вами что-то есть. Вы же очень дружили?

- И что?

- Просто я, как и твой дедушка, не понимаю, как можно интересоваться дочерью и невзлюбить отца.

- Вот что я тебе скажу, - медленно произнес Джордж, а лоб прорезала складка, будто он старательно взвешивает всё, что говорит. - Я никогда это особо не обдумывал, но вижу, что в твоих словах что-то есть. По правде говоря, я никогда не размышлял о Люси и ее отце как о едином целом... до недавнего времени. Всегда считал, что Люси это просто Люси, а Морган просто Морган. Думал, она сама по себе, а не чья-то дочь. Не вижу в этом ничего необычного. У тебя, например, полно друзей, которые совершенно не берут в расчет твоего сына...

- Это не так! - сразу возразила она. - Если бы хоть кто-то относился к тебе подобным образом, я бы...

- Продолжим, - перебил он. - Я попробую объяснить. Если я с кем-то дружу, это не значит, что я обязан любить семью этого человека. Если бы мне эта семья не нравилась, но я делал вид, что это не так, я стал бы лицемерить. Если кому-то нужна моя дружба и он хочет ее сохранить, ему придется мириться с моим отношением к его родне - или скатертью ему дорога. Я отказываюсь притворяться, вот и всё. Теперь представь, что у меня есть принципы и идеалы, которыми я руководствуюсь по жизни. Представь, что у кого-то из моих друзей имеется родственник с идеалами, полностью противоречащими моим, и этот друг верит в правильность философии своего родственника больше, чем в правильность моей. Неужели ты думаешь, что я откажусь от своих ценностей, лишь бы понравиться человеку, ход мысли которого я презираю?

- Нет, милый, конечно, нельзя отказываться от идеалов, но я не понимаю, какое отношение всё это имеет к нашей дорогой Люси?

- А я не говорил, что это про нее, - прервал он. - Просто приводил пример, как человек может стать другом одного члена семьи и не питать теплых чувств к другому. Хотя я не утверждаю, что плохо отношусь к мистеру Моргану. Я не отношусь к нему хорошо, но и не отношусь плохо, но раз уж ты считаешь, что сегодня я ему нагрубил...

- Просто не подумал, милый. Сам не понял, что сказал...

- Ладно, больше при нем я такого не скажу. Вот так, этого достаточно?

Вопрос, заданный свысока, остался без ответа, так как Изабель, всё еще вглядывающаяся в лицо сына с тревогой и удивлением, казалось, не услышала его. Поэтому Джордж повторил свои слова и, встав со стула, подошел к маме и дружелюбно похлопал ее по плечу.

- Так что, старушка, не бойся, больше я не покажусь тебе бестактным. Не обещаю, что полюблю людей, на которых мне плевать, но будь уверена, после такого я постараюсь, что больше они этого не заметят. Всё в порядке, можешь топать спать, потому что я собрался раздеваться.

- Но, Джордж, ты бы смог полюбить его, если бы попытался, - серьезно сказала Изабель. - Ты говоришь, что ты его не невзлюбил. Почему он тебе не нравится? Не понимаю. Что в нем такого, что ты не...

- Ладно тебе! Всё в порядке, шагай в свою спальню.

- Но, Джордж, милый...

- Давай, давай! У меня глаза закрываются. Приятных снов, старушка.

- Спокойной ночи, милый. Но...

- Хватит разговоров. Всё хорошо, беспокоиться не о чем. Пора спать. Я буду с ним вежлив, не переживай... если мы вообще когда-нибудь с ним столкнемся. Спокойной ночи!

- Но, Джордж, милый...

- Я уже почти сплю, старушка, спокойной ночи.

Волей-неволей пришлось заканчивать. Она еще раз поцеловала сына и побрела к себе, погруженная в задумчивость, и больше они об этом не говорили ни на следующий день, ни позже. Даже Фанни ни разу не упомянула о своей тайной поддержке, оказанной племяннику после "неудачных посиделок" у Майора, однако вскоре начала раздражать Джорджа частыми и долгими взглядами, которые он не намеревался терпеть ни от одной тетки. Когда бы он ни поворачивался в ее сторону, всегда натыкался на ждущие и полные надежды красноватые глаза Фанни, и однажды он не выдержал, заявив, что будь он невротиком, у него начались бы припадки.

- Еще чуть-чуть, - с яростью повторил он, - прям немного, и меня затрясет! Что тебе от меня надо? У меня что, галстук съехал? Тебе смотреть больше не на кого? Господи! Давай кота купим, на него и смотри! Он, наверно, выдюжит. Ради бога, что ты во мне хочешь обнаружить?

Фанни лишь весело рассмеялась и не обиделась.

- Да уж побольше, чем видно тебе самому, - спокойно сказала она, всё еще улыбаясь.

- Ну вот, этим-то что хочешь сказать?

- Забудь!

- Ладно. Но пялься теперь на кого-нибудь другого. Вон на горничную, например!

- Успокойся, - снисходительно сказал Фанни и, как будто решив напустить еще больше тумана, добавила тоном, полным сочувствия: - Естественно, что ты так нервничаешь, бедняжка! - И ушла.