Kylie Scott - Play Страница 32

Ничего.

Хотя, именно поэтому сильно привязываться к людям было глупо. Если существует вероятность того, что из-за их отсутствия ваше сердце будет разрываться на части — уходите. Никто не должен обладать властью, чтобы заставить вас впасть в маниакально-депрессивное состояние и глотать грузовик джина (любимый метод мой матери справляться с подобными расстройствами). Думаю, иногда стоит извлекать из этого уроки. Ну, теперь и я извлекла такой. Все в порядке.

* * *

Тем воскресеньем Мал не пришел домой на ночь. Не то чтобы моя квартира была домом, но вы понимаете, о чем я.

Несмотря на влитый в меня алкоголь, поспать мне особо не удалось.

Глава 15

К тому времени, как я настрочила пятое по счету сообщение за день, успел прийти и закончиться обеденный перерыв.

Энн: Если хочешь, я могу занести твои вещи к Дэвиду и Эв. Просто дай мне знать.

Как и после предыдущих, ответа после этого сообщения не последовало. Ни буквы. Ни строчки. Ничего. Я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было попытаться еще раз.

Энн: Я надеюсь, что мы все еще можем быть друзьями.

В ту же минуту, как я его отправила, меня захлестнуло сожаление. Это была такая идиотская стандартная фраза. Почему не выпускают смартфоны с кнопкой «не делай этого»? Сейчас такое приложение пришлось бы кстати. Мне нужно было постараться быть оригинальнее. Может, если бы я отнеслась к этому с весельем, бросила что-нибудь остроумное по поводу его барабанной установки или вроде того, то он бы ответил. Но опять же, я была ни с чем.

— Все еще пишешь ему? — спросил Рис со своего места, занятый перестановкой книжек в отделе «Экшен/Приключения».

— Мм-хмм.

— Ответа все еще нет?

— Нет.

Самый худший понедельник из всех. Мне удалось уговорить Риса позволить все утро провозиться с документацией магазина, таким образом, исключая любую необходимость в разговоре. После сна длительностью в два, а может, и три часа я не чувствовала себя человеком. Не особо. Я была злобным, стервозным комком из душевной боли. Утешила ли Эйнсли мужскую боль, что испытывал Мал? Образы их переплетенных тел заполнили мои мысли. Я видела почти все его тело, так что детали были яркими.

Да, мои нежные чувства были хорошенько и по-настоящему задеты. Спасибо, господи, что Мал бросил меня. Еще бы немного совместно проведенного времени и, когда бы он уехал в тур, я бы стала полностью опустошенной.

На телефон до сих пор ничего не пришло. Я проверила его дважды, просто чтобы удостовериться.

Он был прав насчет «Рокового влечения». Хотя совсем недавно я преследовала его только через сообщения. Повезло, что он держал свой член в штанах. Одного его присутствия было достаточно, чтобы вдохновить меня. От мысли о том, что я могла полностью его потерять, мне хотелось залиться слезами и выплеснуть все то дерьмо, что накопилось внутри (предпочтительно на его голову). Мной овладели злость и грусть.

Сколько дней прошло с нашего знакомства? Не много.

— Как же, бл***, нелепо.

— Что ты сказала? — спросил Рис, бросая нервный взгляд в сторону парочки хипстеров, рассматривающих книги из отдела о домашнем ремонте.

Вот дерьмо.

— Ничего. Ничего. Прости.

Рис подошел к прилавку. Я продолжала равнодушно вбивать на клавиатуре информацию, притворяясь, что разбираюсь с накладной. Может, если я его проигнорирую, он уйдет. Через пару дней я снова буду в порядке. Но вот сегодня мне вроде как необходимо немного уединения. Мне не хочется слушать о деталях того, как мой босс зажигал в выходные. Прошу поймите, впервые за все это время я не ревновала. Или теперь можно считать, что уже во второй раз? Моя увлеченность Рисом чудеснейшим образом (или не таким уж чудесным) испарилась. Лихорадка от Мала Эриксона была сильнодействующим лекарством.

— Ты действительно расстроена из-за того парня, так ведь? — спросил он, что прозвучало как нечто не поддающееся логике.

— Я, правда, не хочу об этом говорить, Рис.

— Слушай, — он вздохнул, опершись руками о прилавок. — А как насчет того, чтобы я вытащил тебя сегодня вечером выпить? В Китайском квартале открылся новый бар. Можем оценить его.

— Очень здорово с твоей стороны предложить такое. Но как насчет другого вечера?

— У тебя есть планы?

— Типа того.

Потому что сидеть в одиночестве, погрузившись в раздумья, и при этом быть одетой в одну из футболок Мала — считалось планом.

Рис потер рукой подбородок и нахмурился.

— Энн, если рассуждать трезво, то ты должна была знать, что так и будет. Он же Малкольм Эриксон. Парень — ходячая легенда.

— Да, я знаю.

Я ссутулилась. В стандартной системе измерений высота моего роста сейчас была около двух футов17. Я не могла почувствовать себя еще меньше.

— Такие парни не славятся стабильными отношениями.

— Я, э... я это понимаю. Правда.

— Эй, ты замечательная. Это его потеря.

— Спасибо.

Тьфу ты. Эта жалость в глазах Риса... убейте меня сейчас же. Бутылка текилы только что добавилась к планам на сегодняшний вечер. Да здравствует веселье. Вот, почему я никогда особо не заморачивалась по поводу свиданий, именно из-за того, что творилось в данный момент. Мысль о членах ушла, и опять вернулся эгоизм. Не то чтобы он вообще когда-либо уходил.

Мне нужно вернуть жизнь в прежнее русло. Это Мал повел себя как придурок. Я не сделала ничего плохого. За исключением того, что, конечно, не имела ни малейшего представления, как справиться со сложной ситуацией.

— Наверное, нам стоит вернуться к работе, — на самом деле я не особо выполняла ее, но все же должна была проявить подобие усилий, ведь он за нее мне платит и все такое.

Рис скрестил и выпрямил руки, глядя на меня.

— Слушай, а почему бы тебе не взять на оставшийся день отгул? Я сам закрою.

— В самом деле?

— Да, — он улыбнулся, на щеках появились ямочки. — Одному богу известно, сколько часов я тебе задолжал. А ты даже ни разу не брала больничный.

— Спасибо, Рис.

***

Моя большая старая ванная на ножках была лучшим местом во всем мире. Ничто с ней не сравнится. Жизнь казалась гораздо лучше в пределах этих теплых, мыльных водяных границ. Если мне когда-нибудь придется съехать, то по ней я буду скучать больше всего. Я принимала ее, отмокая уже добрую половину часа. Откровенно говоря, в мои планы даже не входило выходить отсюда. Я была вполне довольна тем, что бездельничала, уставившись на плитку на стене.

А в голове были только мысли, полные бушующих, огромных морей ни о чем.

До того момента, пока не распахнулась входная дверь в квартиру. Я вскочила, во мне пульсировал адреналин.

— Какого хрена?

— Энн? — прокричал Мал.

Затем распахнулась и дверь в ванную комнату. Я схватила белое полотенце, висевшее на крючке над головой, и прижала его к груди. Мгновенно ткань начала впитывать воду.

— Энн.

Мал ворвался внутрь, разъяренный до такой степени, что аж искры летели. От них наэлектризовались его волосы и потемнели глаза. Дверь в ванную захлопнулась за ним.

— Мал?

— Это что? — прорычал он, тыча свой мобильный мне в лицо.

— Эм, твой телефон? Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Я имею в виду гребаные сообщения, которые ты мне присылала.

— Что? — я уставилась на него в изумлении. — Выйди.

— Нет.

— Раз тебе хочется обсудить мои сообщения, то ты сможешь подождать, пока я не вылезу из ванной и что-нибудь на себя не наброшу.

— Мы обсудим их сейчас.

Для этого разговора мне требовалась броня. А проклятое полотенце совсем не подходило делу. Я скрестила руки на груди, съеживаясь в комочек.

— Те сообщения — это моя попытка вести себя дружелюбно после вчерашнего. Хотя, после того как ты врываешься сюда так... Больше я не чувствую себя столь дружелюбной. Выметайся нахрен, Мал.

— Ты расстаешься со мной через сообщение.

Не вопрос, а утверждение. Такое, от которого я становлюсь еще немного злее, хотя, наверное, к этому также причастно вламывание в двери и крики.

Он чокнутый? Нет, серьезно, чокнутый?

— Этот никчемный козел Рис подтолкнул тебя на это?

— Нет, — отрезала я. — Рис здесь ни при чем. И я не могу на самом деле порвать с тобой, потому что помнишь ту часть, в которой мы никогда в действительности не были вместе? В которой все это было фальшью?

— Фальшью, да? — он присел на корточки возле ванной, сжимая ее края так сильно, что побелели костяшки.

— Выметайся.

— Никуда я не пойду, пока мы не разберемся в этом до конца.

Остатки жалости к себе исчезли, на их место пришла неприкрытая ярость. Да как он смеет?

— Если хочешь разобраться с этим, то, быть может, тебе захочется перестать вести себя, как мудак. Вламываться сюда и кричать на меня, обвинять меня в фигне... глупо.

— Да неужели? Почему бы тогда тебе не сказать, что же мне делать, раз я не такой умный и прочее, — он навис над ванной со взглядом близким к маниакальному. — Скажи мне, как я должен справиться с этим, Энн. И используй короткие слова, хорошо?