Алекс Белл - Жасмин Страница 32

— Ты почти так же хорош, как Лиам, — сказала я, когда мы убрали шахматы.

— Лиам? — повторил Бен, приподняв бровь. — Не знал, что он умел играть в шахматы. Я всегда считал, что он больше по шашкам.

Его голос источал презрение. И это немедленно меня вывело из себя.

— Вот зачем ты так? — требовательно спросила я.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Как?

— Используешь любую возможность, чтобы отпустить какое-нибудь ехидное замечание о нем. Мы сегодня замечательно провели время, а ты намеренно пытаешься все испортить?

— Ты права. Я приношу свои искренние извинения, — сказал он, после недолгой паузы.

Но Бен не был искренним. На самом деле, извинения он произносил иронично. С другой стороны, это уже было хоть что-то, поэтому я решила не подливать масла в огонь.

Бен захлопнул крышку коробки с шахматами, а потом занес руку, чтобы помассировать левое плечо. Я сегодня уже не раз ловила его за этим занятием, поэтому спросила — не болит ли оно. Он тут же опустил руку, словно сообразив, чем занимался, и ответил, что за столиком пришлось сидеть в неудобной позе, потому и затекла мышца. Только и всего.

Вскоре мы спустились вниз на ужин, а в одиннадцать, одевшись потеплее, сели в машину и поехали в Нойшванштайн. Я находила нашу поездку необычайно захватывающей... поездка в замок, посреди ночи. Ну разве не волнительно? За несколько часов выпало много снега, но дорожные службы уже успели посыпать дороги солью, так что ехать было не страшно. Издалека, в холодной и хрустящей тишине, Нойшванштайн выглядел голубым и призрачным на фоне темной горы. Бен наплевал на знаки, запрещающие въезд, и заехал так высоко в горы, насколько сумел, чтобы нам пришлось как можно меньше идти пешком.

— Как думаешь, Лукас явится? — спросила я, понижая голос до шепота, хотя вряд ли нас кто-нибудь мог подслушать.

— С чего бы вдруг? — спросил Бен. — Если он говорил тебе правду, то не станет мешать.

— Не понимаю, почему он хотел, чтобы мы сюда приехали. Ты думал, что он озеро подразумевал. Может, нам потом туда нужно спуститься.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — ответил Бен.

— Почему? — удивилась я. — Ты же сам сказал, что нужно проследить путь Лиама, — а озеро — самое важное место из всех, что нам известны. И если там на самом деле обитают царевны-лебеди, то я хочу сама их увидеть. А ты?

Бен пожал плечами и сказал:

— Не имею ничего против резвящихся нагишом на берегу озера царевен-лебедей, но если они настоящие, то вероятнее всего, так же реальны и рыцари-лебеди, которые, как мы знаем, очень ревностно относятся к охране своей территории. Думаю, нам нужно проявить больше здравого смысла и сдержанности, чем проявил Лиам, и выработать план, прежде чем окунаться в омут с головой, как считаешь?

Как бы мне не хотелось этого признавать, но Бен был прав. Однако, мы же не собирались красть лебедя. Мы же только хотим взглянуть на озеро, не поднимая шума. Не хотелось бы упустить момент.

Мы остановились в тени великолепного замка, нависшего над нами. Белые кирпичи в широкой полоске света от прожектора казались синими, и замок, словно превратился в призрак и почему-то... казался одиноким... как человек, выстроивший его в этих горах,  давно умерший и здесь похороненный.

Как же было волшебно находиться там среди ночи, когда вокруг ни души. Время словно замерло. Куда ни глянь только снег, сосны, горы и звезды, ничего не изменилось за сотню лет. Тишина и горный воздух.

Мы стояли там какое-то время и просто смотрели на замок. Он и днем был величественным, но ночью — мог заткнуть любой сказочный замок за пояс. Я вспомнила слова Бена про Уолта Диснея, вдохновившегося им. Как странно, настоящий замок вдохновил на сказку, а не наоборот. Было очень сложно поверить, что он настоящий, выстроен реальными людьми, а мы не в сказочной стране. Нойшванштайн был идеален — каждая его деталь совершенна. Ничего нельзя было ни убавить, ни прибавить.

Неожиданно идея о царевнах-лебедях, одиноких королях, зачарованных голосах и агрессивно настроенных рыцарях не показалась такой уж нелепой, как при свете дня... Я оторвалась от созерцания замка и оглядела окружающий нас пролесок, выступавший из темноты. Когда ветви вдруг зашелестели, я резко повернула голову, и вправду искренне ожидая увидеть огромные, богато украшенные сани, выскочившие из ниоткуда, запряженные гнедыми и сопровождаемые лебедями... Но ничего. Через мгновение нас вновь окутала тишина.

Видя его таким, мне ни за что не хотелось оставлять замок. Магия, буквально гроздями висела на нем, словно гирлянда на новогодней елке. Он был прекрасен, безмолвен и одинок, и я понимала, почему Людвиг его так любил, больше других своих замков. Нойшванштайн и днем был прекрасен, правда, тогда на него глазели толпы туристов, чего Людвиг не хотел бы, а сейчас, когда было тихо и пустынно, появилась возможность увидеть его глазами человека, создавшего этот шедевр. Именно сейчас, когда замок получил краткую передышку перед появлением очередной партии праздных туристов, галдящих и сующих везде свои любопытные носы.

И вот, когда я подумала, что волшебнее быть уже некуда, с неба западали снежинки, превращаясь в свете прожекторов в синие искорки, которые укрыли собой шпили и крыши башен, сотворив невозможное — явив сказку. Все, чего мне хотелось, это стоять и смотреть, стоять и смотреть, а остальное могло подождать... ответы на вопросы, таинственный предмет... Но потом я вспомнила слова Лукаса и очнулась. Если он рассказал правду, тогда ждать нельзя. Нужно действовать. Если мы не найдем тот, предмет, что оказался в руках Лиама, то кто-то может умереть. А я так хотела навсегда забыть, что такое чувство потери.

— Мы должны спуститься к озеру, — скрепя сердце, сказала я. — Здесь нет ничего.

— В замке кто-то есть, — откликнулся Бен.

Я взглянула на него, а потом проследила за его взглядом до окна одной из башенок — резко выделяющегося на фоне остальных темных окон.

— Возможно, они оставили свет включенным на ночь... — начала было я, но умолкла, увидев в окне женщину. У женщины были длинные белые волосы и почти прозрачная кожа.

Это была я.

Глава 14

Царевна-лебедь

В следующую секунду она исчезла. Растворилась, словно призрак. У меня сердце чуть не вырвалось из груди. Я просто стояла и смотрела вверх, на замок.

— Видела? — спросил Бен таким тоном, будто заметил только что оленя между деревьями, а не женщину в окне.

— Я её видела, — охнула я, посмотрев на него. Мне было ужасно страшно снова взглянуть на то окно.

Недавнее чувство очарования исчезло, его заместил страх.

Вдруг я не на шутку испугалась, что Бен бросит меня здесь, поэтому схватила его за руку, чтобы, на всякий случай, не дать ему это сделать.

— Что это могло бы значить? — прохрипела я.

Бен нахмурился, будто его разочаровал мой страх.

— Успокойся... — начал было он, но я перебила его.

— Вот только не надо говорить мне, чтобы я успокоилась! — прошипела я. — Я только что видела себя в том окне! У меня есть чертово право испытывать всю гамму чувств, кроме гребаного спокойствия!

Я сильнее впилась ногтями в его руку и пробуравила его взглядом, но он лишь непонимающе таращился на меня:

— О чем ты говоришь? — спросил он.

— Ты... ты же её видел?! — Мой гнев куда-то исчез, и я пролепетала свой вопрос почти умоляющим, жалобным тоном. Мне вдруг стала невыносима мысль, что Бен примет меня за чокнутую, потому что ничего не видел. Но, к моему облегчению, он сказал:

— Ну, разумеется, я её видел. Но это была не ты, ненормальная!

Я все еще держалась за его руку, но ничего не сказала, пока пыталась вспомнить, как она выглядела. Женщина показалась в окне лишь на краткий миг, но у неё определенно были длинные белые волосы и бледная кожа...

— Думаешь, тут есть еще одна альбиноска? — спросила я, отчаянно надеясь, что так оно и было, понимая, что вероятность этого ничтожно мала, если вообще существовала.

— Не думаю, что она альбинос, — ответил Бен. — Сходи и постучи в дверь. А я здесь подожду.

— Что? — Я посмотрела на него. Он шутит, что ли, но нет, Бен был очень серьезен. Внезапно я почувствовала себя ребенком, пробравшимся в замок на спор, играя в «правду или желание». — Почему бы тебе самому не сходить и не постучать в дверь, а я здесь подожду? — спросила я. — Там белая тетка! У тебя разве мороз по коже не пробежал, когда ты её увидел? Ты что, из железа, что ли?

— Слушай, ты же мне о ней сказала, — ответил Бен. — И именно тебе Лукас велел прийти сюда. Не думаю, что она откроет мне дверь. Конечно, ты можешь ничего не делать, если не хочешь. Мы можем вернуться в гостиницу, если хочешь. Если это будет означать, что позже случится нечто плохое, что ж, что может быть хуже смерти Лиама? Так? В общем, не хочешь, как хочешь. Пошли назад.

Он сделал шаг к машине, схватив меня за запястье, и потянул следом за собой, словно непослушного ребенка. Не на шутку разозлившись, я стряхнула его руку и, развернувшись на пятках, вне себя от злости, направилась к двери. А потом постучала в неё, да так, что горы отозвались эхом. Ничего. Я посмотрела через плечо на Бена, который стоял у меня за спиной и наблюдал за замком. Он явно намеревался спровоцировать меня на стук в дверь, и меня взбесило, что ему так мастерски удалось нажать на мои болевые точки. Но тут мое внимание привлек скрип щеколды по другую сторону двери, и, спустя секунды, дверь распахнулась. Я с воплями отпрянула, когда прямо на меня вылетел белый лебедь, сумевший таки сбить меня с ног и повалить на спину в снег. Из его клюва вывалилось что-то черное и с тяжелым стуком упало на землю рядом, а потом птица улетела во тьму — растворившись бледным пятном в черном небе.