Unknown - Побег в другую жизнь (СИ) Страница 34

Утром пришел Лучис. Я ему обрадовался, но как-то вяло. Очень болела голова. Он внимательно осмотрел меня, размотав повязки на ноге, долго разглядывал глаза.

- Что у тебя со зрачками? Капали что-то? – он взял с тумбочки лист с предписаниями лекаря и начал читать.

- Нет, ничего не капали. А голова должна так сильно болеть, уже пять дней же прошло?

- Не должна, - Лучис, хмурясь, отложил лист и задумчиво посмотрел на меня, - думаю, тебе уже можно домой, я сам за тобой присмотрю.

- Килим сказал, что еще два дня надо будет полежать.

- Да нет, уже можно ненадолго вставать. Пальцы сильно болят?

- Уже нет, ноют только и сильно чешутся.

- Бегать тебе еще долго будет нельзя, а вот домой выписать очень даже можно. Я сейчас.

Он вернулся через полчаса, злой и взъерошенный.

- Все, я договорился. Лежи и никого не слушай, мы с Миканом скоро приедем за тобой.

До моего отъезда Килим так и не появился. Я был очень разочарован.

Дома Лучис устроил мне настоящий допрос: что мне давали, кто со мной говорил, о чем. Я послушно отвечал.

- Ох, Дима, - он покачал головой, - какое счастье, что я вовремя вернулся! Тебя же целенаправленно обрабатывали, еще и опаивали, чтобы ты посговорчивее был! Еще бы дня три, и все!

- Неправда, - возмутился я. – Они бы не стали так со мной поступать. И вообще, я на самом деле думаю, что мне самое место в храме Хосмара.

- Вылечись сначала, - буркнул он. – А потом уже поговорим.

Через день, когда остатки зелья покинули мой организм, я ужаснулся собственной глупости, но мысль уйти в храм окончательно не оставил. Еще через пару дней признаки сотрясения мозга совсем прошли, ноги тоже нормально подживали. Я был, конечно, зол на жрецов, особенно на Килима, но ведь все равно в покое не оставят. Наверно, лучше всего будет добровольно к ним пойти, выговорив себе, например, сразу первое посвящение. Когда я сказал об этом Лучису, он возмутился, обозвал меня паникером. Сказал, что он не против деятельности храма Хосмара в целом, но в моем случае они поступили бесчеловечно, и где гарантии, что они сдержат данное слово? Что жрецы недаром держат в тайне свои основные практики, уверен ли я, что останусь самим собой, уйдя к ним? Увидев, что никакого действия на меня его слова не возымели, он попросил подождать с окончательным решением хотя бы месяц. Я согласился, зачем ссориться с другом, хотя и сомневался, что изменю свое мнение. И оно не изменилось, я не стал искать работу, когда это уже можно было сделать, просто сидел дома и ждал, когда закончится срок, обещанный Лучису.

А за день до срока я проснулся от очень знакомого, теплого, родного ощущения. Не поняв, что же меня разбудило, я открыл глаза и увидел Дарена, сидящего на краю моей постели и внимательно смотрящего на меня.

- Ты мой глюк, - уверенно и громко сказал я по-русски.

Он вынул меня из-под одеяла и прижал к себе:

- Это я, - сказал он на дери, - и я тебе не снюсь.

Глава 17.

Я смотрел в его лицо, судорожно оглаживал плечи, спину, вдыхал родной запах и все никак не мог поверить. Он не мешал мне, только перетянул к себе на колени, чтобы мне было удобнее, и улыбался.

- Ты, - наконец выдавил я, - это все-таки ты… Как ты здесь оказался?

- Приехал, - он плотнее прижал меня к себе, я положил голову на его плечо, уткнулся носом в шею, - ночью приехал, переночевал в трактире, и вот.

- А почему ты приехал? У тебя какие-то дела в Дерее?

- У меня одно дело в Дерее, - он нашел мои губы своими, но углублять поцелуй не стал, вышло сладко, но мало. Я разочарованно застонал, он фыркнул. - Если мы сейчас начнем, то не остановимся. А потом я вырублюсь, потому что последние дни спать маловато приходилось.

Я только сейчас увидел, как он осунулся, какие темные круги залегли вокруг глаз.

- Тогда я оденусь, - я коротко его поцеловал и встал. – Тебе, и правда, надо отдохнуть, да и позавтракать не мешает. Так какое у тебя дело?

- Ты, - коротко ответил он. – Я приехал за тобой.

Я замер со штанами в руках,

- В каком смысле за мной?

- В прямом. Ты одевайся-одевайся, а то мы до вечера отсюда не выйдем. Будет очень неудобно.

Я послушно стал одеваться, Дарен продолжил:

- Мне написал твой друг, Лучис, о твоем решении уйти в храм Хосмара и обо всем, что этому предшествовало. Я два дня думал, Дима, это важно, так что слушай – два дня я только и делал, что обдумывал свое решение. Иди сюда.

Я натянул кофту и сел с ним рядом. Дарен взял меня за руки.

- Дима, - он напряженно вглядывался в мое лицо, - я не хочу, чтобы ты становился жрецом только потому, что чувствуешь себя загнанным в угол. Да и не для тебя это, ты живой, теплый, ты должен жить в любви, в семье. Я не хочу, чтобы тебя опять избили, ограбили, или еще что похуже, а я об этом даже не знал. Я не хочу, чтобы тебя с твоими коти кто-нибудь опять похитил, поверь мне, кир Ордис – не самый плохой вариант похитителя. И, самое главное, я не хочу жить без тебя, просто не смогу больше.

Я кивнул. Я тоже больше не смогу. После этой встречи – не смогу.

- Я не зря говорил, что два дня думал. Я понимаю, что это неожиданно для тебя и, может, даже не нужно тебе, но мы должны пожениться. Так мы будем вместе, и ты будешь в безопасности. На кир-кавана Линдского ни одна собака не посмеет залаять.

- Кир-каван – это же вроде младший сын, - пробормотал я. В голове царил хаос.

- Кир-каван – это младший член семьи мужского пола, в том числе муж кира или кивара, - Дарен довольно улыбнулся, - правда, последний такой кир-каван был лет триста назад, если я не ошибаюсь. Мы станем самой большой сенсацией последних лет!

Потом сказал уже серьезно:

- Дима, я свое решение принял, дело за тобой. Я делаю тебе официальное предложение стать моим супругом.

Я умоляюще на него посмотрел, он вскинулся:

- Ты должен подумать, я понимаю! Думай, конечно, я знаю, нам нелегко придется, а тебе - особенно.

- А твой отец, - задал я самый главный вопрос. - Как он отнесется к твоему решению, ко мне? Он не откажется от тебя? Не лишит тебя наследства?

- Не буду врать, что он сразу примет мое решение. Но, в конце концов, примет, куда он денется. Титула и майората он может лишить меня только по решению императорского суда, если я буду обвинен в государственной измене. Так что власть, родовой замок и земли в Линде, особняк в Пеледоре в любом случае когда-нибудь достанутся мне. А до того мы и на мои личные доходы проживем. Или тебе мало?

Я ткнул кулаком в его бицепс. Он засмеялся, повалил меня на кровать и спросил, нависая сверху:

- Так ты подумаешь?

- Подумаю.

Он встал, одернул мундир, поправил волосы:

- Покормишь меня? Я со вчерашнего обеда ничего не ел.

Знакомство Дарена с моими домашними было церемонным, спокойно-вежливым с его стороны и настороженно-вежливым – с их. Ости присела в книксене: «Здравствуйте, капитан Астис», и испуганно стрельнула в меня глазами. Я успокаивающе ей подмигнул. Тирина смотрела встревоженно, Рута и Микан – растерянно и непонимающе. Я сел рядом с Дареном и постарался успокоить своих, всемерно демонстрируя, в рамках приличия, нашу близость. Дарен, в свою очередь, нахваливал нехитрые, прямо скажем, кушанья, вел непринужденный застольный разговор, в общем, изо всех сил показывал свою порядочность и благовоспитанность. К концу завтрака все расслабились, и тут пришел Лучис.

Я прямо-таки шкурой почувствовал, как напрягся Дарен, когда я представлял их друг другу. И это напряжение оставалось все время, хотя внешне он никак его не проявлял. Лучис же был, как всегда, доброжелательным и непосредственным, сказал, что рад приезду Дарена, расспрашивал о дороге. Дарен отвечал, вроде так же доброжелательно, не сбиваясь на холодную вежливость, но я все видел. Турген-то, кажется, правду говорил о ревнивости капитана Астиса. Мне было смешно, немного неловко и очень приятно.

После завтрака Дарен засобирался в трактир, я пошел его провожать. «До вечера вернешься?» - невинным тоном спросил Лучис, я пихнул его в бок: «Завидуй молча». Лучис засмеялся, Дарена слегка отпустило, но все еще не до конца, видимо, потому что по дороге он все поглядывал на меня, не решаясь спросить. Я молчал, не хватало на улице отношения выяснять, благо идти было недалеко.

Но едва войдя в номер, я чуть не пополам согнулся от смеха:

- Дарен, ты что, приревновал меня?

Он смутился:

- Я не думал, что твой друг такой… молодой и красивый.

Я скинул свой полушубок и начал расстегивать его роскошную шинель:

- Снимай это и все остальное тоже. Что же ты думаешь, я тут с одними старыми уродами дружу?

Он послушно разделся, я тоже быстро стащил с себя все и нырнул в постель. Дарен последовал за мной:

- Я дурак, да?

Я закрыл ему рот своим:

- Потом, ладно? Я так соскучился…

Он был слишком усталый, я – слишком взволнованный, но все же у нас получилось. Быстро, просто, но все равно горячо и остро. Потом он заснул, пробормотав: «Не уходи». Я и не собирался уходить, улегся поудобнее, смотрел на него, поглаживал легонько, чтобы не разбудить, и думал.