Любовь и смерть Катерины - Эндрю Николл Страница 34

Сеньор Эрнесто Марром любил и уважал числа. Он хорошо в них разбирался. Числа складывались в его голове, словно ноты симфонического концерта, наполняя торжественными звуками все извилины и закоулки банкирского мозга. Налоговые ставки и уход от налогов. Государственные ценные бумаги, курс обмена валют, фьючерсные сделки, офшорные счета, трастовые компании.

Он читал бухгалтерские книги, как романы, он понимал их тайный смысл, он плескался в них, словно рыба среди волн, рыл норы, будто крот, он искал пути их совершенствования, улучшения и обогащения и сразу же обнаруживал проколы и дыры, видел, куда ушли деньги — и кто их получил.

В искусстве вынюхивания и выслеживания банкир Марром ничуть не уступал команданте Камилло, и, подобно Камилло, в своей работе он на девяносто процентов зависел от фактов. Оставшиеся десять процентов оба эти сеньора с презрением отмели бы как «пустые догадки». Однако то, что отличало их от не столь одаренных в своих областях профессионалов, были именно эти десять процентов чистой интуиции, направлявшей их по нужному следу. Ягуар в джунглях не строит догадок, каким путем олень пойдет на водопой, — он знает. Ягуар знает то, что положено ему природой, жандарм и банкир — то, что положено им, и никто из них не сможет этого объяснить словами. Сеньор Марром мог точно сказать, в каком случае оценка акционерного капитала, указанного в кредитных заявках, завышена, а когда — занижена, в какой момент цена на кофе достигнет предельной точки и когда начнется падение цен на говядину. Но если бы кто-нибудь попросил его проанализировать, почему он думал именно так, он почесал бы затылок и назвал одну из согни возможных причин, например, прошедший недавно над Тихим океаном циклон или волнения на американском рынке. Конечно, сами по себе эти причины значения не имели — они могли послужить лишь частичным объяснением того, что он и так знал. Сеньор Эрнесто Марром когда-то слышал, что бабочка, крошечным дрожащим хоботком собирающая сироп орхидей на какой-нибудь богом забытой поляне в джунглях, одним взмахом крылышек может потопить могучие корабли или послать цунами к берегам Японии. Он не сомневался в том, что это правда: ведь каждое утро, просматривая финансовые новости, он сам воочию видел и бабочек, и разрушения, что следовали за их трепетным перемещением с цветка на цветок.

— Я кое-что в этой жизни понимаю, — мрачно сказал себе Эрнесто. — И я точно знаю, что жена мне изменяет.

Конечно, столбик цифр, только что выведенный его рукой, никак не мог поведать сеньору Маррому о том, что жена неверна ему, так же, как не цифры рассказали банкиру, что утром цена на кофе вырастет на два сентаво. Но цена действительно выросла. У него не было фактов, свидетельствовавших о том, что это произойдет. Он просто знал.

И теперь, после того как в течение двух часов он шесть раз позвонил домой и шесть раз Мария не подошла к телефону, он ясно и отчетливо понял, что она в тот момент делает. Правда, сеньор Марром и раньше звонил домой после обеда, и часто случалось, что жены в это время не было дома. Иногда он безответно звонил и по семь раз, но ему никогда не приходило в голову заподозрить ее в измене. Но в тот момент, сидя в удобном кресле, обитом темно-зеленой кожей цвета панциря черепахи, в прохладном, уютном офисе в окружении старинных дубовых панелей, с тремя телефонами на столе, слушая далекие гудки, сеньор Марром интуитивно знал, что где-то неподалеку его жена сейчас стонет в объятиях другого мужчины.

Покопавшись в своей душе, сеньор Марром обнаружил, что не желает неверной жене смерти. Да, его чувства были задеты, ранены, но все же он не хотел ее убивать.

Внезапно все встало на свои места: ее странная рассеянность, ее частые отлучки из дома, походы по таинственным магазинам. Сколько можно ходить по магазинам и ничего не покупать?

Сеньор Марром лишь чуть напрягся, и память бухгалтера услужливо выдала точное количество часов, проведенных женой в походах за покупками. Профессиональная привычка все запоминать, ничего не поделаешь! С одной стороны, что и делать красивой женщине с кучей денег и полным отсутствием какой бы то ни было деятельности? Ничего подозрительного в том, чтобы после обеда пройтись по Кристобаль-аллее, нет. Однако, вместе взятые, эти часы вкупе с шестью оставшимися без ответа звонками зажгли в мозгу банкира сигнальную лампочку тревоги. Он вспомнил, сколько раз она сидела напротив него за ужином с отсутствующим видом, рассеянно водя пальцем по основанию серебряного подсвечника, доставшегося им после смерти тети Мальвины, сколько раз отводила глаза, быстро взглядывала на потолок, качала в пальцах бокал с вином, когда он спрашивал:

— А что ты сегодня делала, любовь моя?

— Ходила по магазинам, — отвечала она ленивым голосом. — Ничего особенного не делала. Просто ходила по магазинам.

Что купила? Платье или новые туфли, «так дешево, ты не представляешь!», но когда он просил показать покупки, примерить обновки, отнекивалась. «После ужина, милый, не сейчас, потом…» Только это потом не наступало.

Сеньор Марром попытался вспомнить, когда в последний раз видел жену в новом платье, и не смог. Он знал, что сам загнал себя в ловушку. Почему он ни разу не настоял, чтобы она продемонстрировала воображаемые платья? Почему не потребовал, чтобы она примерила туфли: «Нет, моя радость, только туфли. Больше ничего не надевай!» Он должен был заставить ее выстроить их в ряд, как гвардейцев на смотре, и чтобы каждая пара стояла рядом с нарядной коробкой, в которой ее продали. Почему же, почему он не устроил ей аудиторскую проверку? Если бы Мария была мастерской по ремонту машин или зоомагазином, как легко это можно было бы устроить! Он мог бы приехать туда в любой момент и затребовать отчетные документы. Но она была его женой, любимой женой… Наверное, он недостаточно любил ее. Да, он сам виноват — ему надо было лучше следить за своими инвестициями.

«Потом» — так всегда отвечала Мария. Она покажет ему новые туфли потам. А сейчас стало слишком поздно.

И сеньор Марром, глядя на четкие ряды цифр, с тоскливым чувством осознал, каким плохим мужем был Марии во всех областях семейной жизни, кроме финансовой. Он не шел на уступки в мелочах, которые, видимо, казались ей страшно важными. А ведь сколько раз она намекала, показывала, даже тактично пыталась его научить… Конечно, взамен он предлагал адекватную компенсацию: роскошный, красиво обставленный дом, деньги, положение в обществе, и она с радостью принимала