Keith Richards - Life Страница 37

Имеется в виду музыкальный магазин Айвора Майранца.

Соответственно песня Бо Диддли и эстрадно-джазовый стандарт, прославившийся в исполнении Ната Кинга Коула

The College of Richard Collyer — старинная мужская (на тот момент) школа-пансион в Западном Суссексе.

С 1930-х до начала 1950-ч запись делалась на ацетатные диски. Ацетатный диск представлял собой алюминиевый диск, на поверхность которого был нанесен тонкий слой быстросохнущего лака из нитроцеллюлозы. Впоследствии эта технология, позволявшая делать единичные партии пластинок без участии пресса, использовалась в основном для записи демонстрационных дисков.

Переносное обозначение прессы в Британии — по названию улицы, на которой раньше располагались редакции большинства национальных газет.

«Мэрриминтс, Мэрриминтс — слишком вкусные, чтобы торопиться — рекламный слоган серии мультипликационных роликов, рекламирующих мятные конфеты «Мэрриминтс».

Современное название —Apollo Victoria.

Пеннимен — настоящая фамилия Литтл Ричарда.

Ugly stick — самодельный музыкальный инструмент из ручки швабры или метлы и других подручных средств. Идиоматическое выражение beaten with ugly stick («побитый страшной палкой») означает «уродливый».

Придуманное в 1950-х название для подростков, как правило девушек, слушающих поп-музыку, активно следящих за жизнью кумиров и потребляющих всю связанную с ними продукцию.

Песня Руфуса Томаса.

Песня Слима Харпо.

Название популярной настольной игры, созданной английским военнопленным, который в 1942 году сумел сбежать из лагеря в замке Кольдиц на территории Германии.

«Попам-моряк»—заглавная песня из серии мультфильмов про популярна персонажа комиксов, выходивших в начале 1930-х.

Слово teenager, вошедшее в обиход после Второй мировой войны, образовано от словосочетания teen age — «возраст teen», где teen- часть английских числительных от 13 до 19.

Tin Pan Alley — первоначально, в конце XIX века, так назывался определенный участок Западной 28-й улицы на Манхэттене, где были сосредоточены офисы музыкальных нотных издательств, а также композиторов и поэтов-пссенников, на них работавших. В дальнейшем это название перешло на всю отраслиь и систему производства популярных песен в США в том виде, в каком она сформировалась в первую половину XX века.

«Вот и вечер наступил», «Сижу смотрю, как играют дети» — первые две строчки песни As Tears Go By.

Имеется в виду сделка с дьяволом или вообще сверхъестественной силой.

Глава пятая

Первые гастроли Stones в США. Знакомство с Бобби Кизом на ярмарке штата Техас в Сан-Антонио. Chess Records, Чикаго. Я снова встречаю Ронни — пока еще не Спектор, -и мы идем на концерт в Apollo в Гарлеме. Стараниями Флит-стрит (и Эндрю Олдхэма) рождается наш новый публичный образ: лохматые, грязные, несносные. Мы с Миком пишем песню, которая наконец годится для Stones. Добираемся до Лос-Анджелеса и с помощью Джека Ницше пишемся на RCA. Я сочиняю во сне Satisfaction, и у нас появляется первый номер один в чартах. Аллен Клайн становятся нашим менеджером. Линда Кит разбивает мне сердце. Я покупаю «Редлендс», мою загородную резиденцию.

Брайан начинает развинчиваться — и знакомится с Анитой Палленберг.

Когда Stones первый раз приехали в Америку, нам казалось, мы очутились в самом раю. Это было летом 1964-го. С Америкой у каждого была своя фишка. Чарли не терпелось отправиться в Metropole Cafe76, где ещё свинговали в полную силу, и посмотреть на Эдди Кондона. Я же первым делом добрался до Colony Records77 и скупил там все диски Ленин Брюса, какие только нашлись. И одновременно поражался, сколько было в Нью-Йорке старомодного и европейского — он оказался совсем не таким, как я воображал. Гостиничные посыльные, чинные метрдотели — из этой оперы. Много ненужных церемоний, чего я совершенно не ждал. Как будто в 1920-м кто-то сказал: «Теперь у нас так заведено», и с тех пор ничего не поменялось. С другой стороны, это было самое скоростное и современное место, которое только существовало на тот момент в мире.

А радио! После Англии ты не верил своим ушам. Попасть в Нью-Йорк в момент настоящего музыкального взрыва, ехать по нему в машине с включенным радио — это было круче, чем в раю. Пока ты вертел настройку, тебе попадалось десяток кантри-каналов, пять каналов с черной музыкой, а если ты переезжал из города в город и станции исчезали из эфира, ты еще чуть-чуть подкручивал ручку и тут же натыкался на еще одну охренительную песню. Черная музыка просто фонтанировала. Это был какой-то музыкальный генератор. Motown — у них там работала настоящая фабрика, но на ней умудрялись выпускать нестандартные изделия В разъездах мы просто питались мотауновской продукцией, ждали каждой следующей вещи Four Tops или Temptations. Motown стал нашей пищей — и в дороге, и на приколе. Проделываешь тысячи миль до следующей остановки тура, и всё это время радио на приборной доске не выключается. Вот что было прекрасно в Америке. Об этом мы мечтали еще до того, как туда попали.

Я знал, что Ленни Брюс, может быть, и не идеальный образец чувства юмора среднего американца, но все-таки рассчитывал, что через него я смогу прикоснуться к секретам местной культуры. Он был моим пропуском в мир американской сатиры. Ленни был такой, какой надо. «Нездоровый юмор Ленни Брюса»78 — я впитал его задолго до того, как оказался в Америке. Так что, когда на шоу Эда Салливана Мику не разрешили петь Let’s Spend the Night Together («Давай проведем эту ночь вдвоем») — сказали заменить это на Let’s Spend Some Time Together («Давай проведем время вдвоем»), — я был как следует подготовлен. Вот тебе и оттенки, и нюансы. Что им на Си-би-эс сдалась эта ночь? Уму непостижимо. Мы все покатывались со смеху. Чистый Ленин Брюс: «сиськи» — непристойное слово? Где непристойность? В слове или в сиськах?

Вдвоем с Эндрю мы наведались в Брилл-билдннг, американскую песенную фабрику, с целью посмотреть, если получится, на великого Джерри Либера. Но нас Джерри Либер не увидел. Кто-то нас узнал, завел к себе и проиграл массу песен, и мы ушли с одной из них — Down Home Gill, шикарной фанковой вещью Либера и Батлера, которую мы записали в ноябре 1964-го. В одной такой вылазке мы стали разыскивать нью-йоркский офис Decca и под конец оказались в мотеле на углу 26-й и 10-й с поддатым ирландцем по имени Уолт МакГуайр — чуваком, который со своим полубоксом выглядел так, будто вчера уволился с военного корабля. Собственно, это и был начальник американского представительства Decca. То есть мы неожиданно узнаем, что великий лейбл Decca Records на самом деле базируется в каком-то нью-йоркском складе. Это был ловкий трюк. «Конечно, конечно, у нас большая штаб-квартира в Нью-Йорке . Ну да, прямо у доков на Вест-Сайд-хайвен.

Мы вовсю слушали поющих девчонок, ду-воп, аптаун-соул: Marvelettes, Crystals, Chiffons, Chantels — все это лилось в наши уши, и мы кайфовали. И конечно, Ronettes безоговорочно самая горячая девчоночья группа в мире. Еще Shirelles с их Will You Love Me Tomorrow? Ширли Оуэнс, их главная вокалистка, — у нее был почти не поставленный, но точно попадающий голос — такой хрупкий бесхитростный, как будто и не певческий. Или что-то уже слышанное — благодаря Beatles, конечно же: Please Mr Postman и Twist and Shout в исполнении Isley Brothers. Если б мы сами завели что-нибудь из этого разряда в отеле Station, все бы заорали: «Чего-чего? Они с ума посходили?» Потому что там людям хотелось слышать ядреный чикагский блюз, который никто не умел делать лучше нас. Beatles уж точно никогда бы так не сыграли. В Ричмонде это было наше мастеровое кредо — поддерживать традицию, не ходить налево.

Первый концерт, который мы давали в Америке, был устроен в Swing Auditorium в Сан-Бернардино, Калифорния. В том же концерте участвовали Бобби Голдсборо — парень, который научил меня джиммиридовскому проигрышу, — и Chiffons. Но еще раньше произошел эпизод с Дином Мартином, который представлял нас перед выходом, когда мы записывались на ТВ для программы «Голливудский дворец». В Америке в ту пору, если у тебя были длинные волосы, тебя держали, во-первых, за чокнутого и, во-вторых, за пидора «Эй, педы!» — кричали нам с улицы. А Дин Мартин, когда нас представлял, сказал что-то вроде: «Эти волосатые чудики из Англии, Rolling Stones... Они сейчас за кулисами, выискивают друг у друга блох». Сарказм брызжет, все закатывают глаза. И он добавляет: «Только не оставляйте меня одного с этими…» — показывая в нашу сторону и изображая ужас. И это Дино, бунтарь из «крысиной стаи», который показывал палец миру шоу-бизнеса, притворяясь, что никогда не просыхает. Мы, честно говоря, слегка выпали в осадок. В Англии конферансье и прочий эстрадный народ могли нас не переваривать, но никто не смотрел на нас как на дешевый цирковой номер. Перед нами он уже выпустил на сцену сестер Кинг с пышными начесами и дрессированных слонов, которых заставляли вставать на задние ноги. Я люблю старика Дино, он вообще-то был веселый мужик. Просто он был еще не готов к смене караула.

Дальше — Техас и новые аттракционы, причем в одном случае — с полным бассейном дрессированных котиков между нами и публикой. Это была ярмарка штата Техас в Сан-Антонио. Именно там я познакомился с Бобби Кизом, первоклассным саксофонистом, моим лучшим корешем (мы родились с разницей в несколько часов). Рок-н-ролльная душа, здоровенный мужик — ну и злостный маньяк, куда без этого. Еще там выступал Джордж Джонс. Они входили, и за ними вкатывались шары перекати-поля — ну прямо как ручные, как собачки. Входят, занесут кучу дорожной пыли — банда ковбоев. Но, когда Джордж вышел на сцену, мы пораскрывали рты — вот это мастер!