User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ Страница 38

В правой руке Пётр Великий держал зажжённую свечу, настойчиво протягивая её мне.

Удивляюсь до сих пор, что никакого душевного трепета, подобного страху, я не испытала,

кроме удивления, – ничего!

Но, что было ещё более странно, я начала с Императором поэтический диалог.

Он отвечал мне поэтическим слогом легко и свободно, объясняя мне своё вторжение в

мой душевный мир. Вот она, эта поэма, которую я назвала

СВЕЧА ПЕТРА ПЕРВОГО

Татьяна:

О, Пётр Первый, я тебя узнала!

Что хочешь мне сказать, мой добрый друг?

ПЁТР ПЕРВЫЙ:

Тебе хочу вручить Свечу Урала

От имени друзей и ласковых подруг,

От имени Руси, большой и вольной,

Признавшей, по решению Небес,

Твой поэтический венец раздольный

Венцом Любви и благодарных слёз.

Позволь от имени Романовых на счастье

Вручить Свечу признательных сердец

Сестре Руси, которой Мир подвластен,

Где жив Поэт и правит Дух-Отец.

Свети Свечой поэзии лучистой

И празднуй необъятность рождества

Гармонии, просторной и речистой

Космического вечного родства!

ТАТЬЯНА:

О, Царь Великий, Свет непреходящий,

Символ могущества России и судеб,

Весомых, несравнимых, настоящих,

Необходимых Родине, как хлеб!

Отец Державный, Крёстный величавый

Арапа русского, чей род, венчая высь

Искусства Поэтического славы

Явил нам Пушкина, в ком Музы вознеслись

На новый путь космического свойства

И ныне, неусыпны и нежны,

117

Летят к России, жаждут беспокойства

И новой поэтической волны.

ПЁТР ПЕРВЫЙ:

Скажу по-русски, по-мужицки просто:

Хоть мал златник, но дорог, ей-же-ей!

Величие зависит не от роста, –

Федора – дура, пусть других длинней!

Не про себя, учти, пусть даже малость

Был тонок, несуразен, но зато

Мне мастерство рабочее давалось,

Как лебедь, возрождаясь красотой:

Красою флота, пригородов, зданий,

Дворцов и парков. И недаром *Лев

Самсону отдал зев без опозданий,

К звездам фонтан искристых брызг воздев.

Нет, не упомнить всех красот России,

За кои русский Царь, роняя гнев,

Был назван вечным и любимым сыном

В строках Поэзии, родившейся в огне

Святого африканского единства

С российской вольницей дворянского родства.

Я порицал невежество и свинство,

Но славил лучезарность мастерства.

ТАТЬЯНА:

И Ты, мой Царь, позволь ещё заметить,

Взвалил себе на плечи этот груз –

Назваться деспотом, который строил клети

И на костях замешивал Союз.

Но Ты пронзил Россию светлым взором

И вывел вотчину на берега Невы,

И Пушкинским свободным разговором

Себя поставил выше той молвы!

О, Русь моя, восславься в Поднебесье.

И голос неусыпного Петра

Звучи в сердцах неразлучимой песней

Содружества, бессмертья и пера!

ПЁТР ПЕРВЫЙ:

Я здесь. Я не один. Я не лукавлю.

Жива Россия в здешней стороне. .

И я её, как Сын, люблю и славлю –

Пусть дол в золе и пажити в огне!

Россия платит за грехи чужие.

Но новый уготован ей удел.

Ей звёзды новый путь наворожили.

И у меня опять немало дел:

С наукой быть в содружестве и в драке

118

С невежеством, гульбой и воровством.

И – *по-булгаковски – не разрешать собаке

Наукой управлять и естеством!

Как нынче намечает Ломоносов?

Возвесть на новые ступени тот секрет

Величья Душ! Туда не сунешь носа

В ту область. коль в самом величья нет!

Не **по-лысенковски – оскопленным монахом

Встаёт пред нами той науки разворот,

А ***по-вавиловски, без тени страха

Мужает человечий род!

И я, ваш царь, к тем таинствам причастен.

Мне строить Души новые дано.

Скажи, где выше может быть величье власти,

Чем это Богом данное звено?

От этих зёрен, светлых и лучистых,

Россия вспыхнет ласковой зарёй.

Век Водолея в полусумрак мглистый

Раскинет крылья, как со скал орёл.

И колоколом жизни отзовётся

На клёкот мужества и мастерства

Моей России Пушкинское сходство

С Душевным обликом Небесного родства.

И пусть Свеча не гаснет догорая,

Поставленная в Церкви у икон.

Поэзия – её Душа вторая,

Моей Руси – планета Геликон!

Примечание: *Лев отдал Самсону зев без опозданий – имеется в виду победа России над

Швецией, которую Пётр Великий одержал под Полтавой. Лев – государственный герб Швеции.

Самсон – мифологический герой – силач, под которым Пётр подразумевает Россию.

** По-Булгаковски не разрешаь собаке наукой управлять и естеством. – Имеется в виду

рассказ М. Булгакова «Собачье сердце». ***По-лысенковски – Трофим Лысенко лжеучёный,

занимавшийся при Сталине генетикой.

***По-Вавиловски – Николай Иванович Вавилов – знаменитый на весь Мир учёный-

генетик, погибший в Гулаге в годы сталинского режима.

МОЙ МИЛЫЙ ДРУГ

Да, так назвала я Петра Великого, увидев и узнав его своим внутренним взором.

Для меня, вернее, для Свирели, с которой заговорил Император, это, видимо, было

совершенно естественно?!

Но потом, уже после состоявшегося диалога, я стала раздумывать: «Как можно объяснить

такое фамильярное отношение моё с Петром Великим?»

Даже мне, взглянув на это со стороны, показалось странным, если не смешным: «Кто дал

мне право так с Ним обращаться? Какой Он мне милый друг?»

Но, тем не менее, весь текст поэмы-диалога для меня самой остаётся некоторой загадкой.

Как это я сумела сразу войти в поэтический диалог с такой величественной фигурой? Откуда

брались слова? Как рождалась рифма?

Каким образом возникали подобные выражения: «И на костях замешивал Союз»?

Рождалась мысль: бесспорно, Пётр Великий для меня не просто Царь. Он мой родной,

очень близкий Человек.

119

Да. Он был мне близким и родным. Это я чувствовала давно, с давних пор, с детства,

когда прониклась к Нему неизбывной любовью и доверием, читая поэмы Пушкина.

Кроме того, я помню, как появился Пётр Алексеевич в доме моих родителей по

приглашению – послушать и дать оценку моей поэме «Репортаж с планеты Душа».

Это было 16 августа 1989 года.

Он вошёл шумно, шутливо промолвив:

«Я думал, меня колоколами будут встречать, а тут зазвенел обыкновенный колокольчик!»

Увидел маленькую дочку моих родителей Лёлечку: «Да тут ещё и карапузы бегают!».

Прослушав поэму, сказал мне: «Танюша, ты слышишь меня? Тогда я скажу: так

неожиданна для меня эта встреча, так радостна встреча с земляками, что дух захватывает…

Сердце волнуется и никогда не успокаивается. Танюша, ты очень поразила меня своей

поэмой.

Труд этот сделал бы честь даже и мужчине Поэту. Поэма твоя мне ярко напомнила

пушкинский стих. И, что всего дороже, – родственность ваших поэтических Душ.

Эта родственность на виду. Её не скроешь. И я тебя очень прошу, не забывай об этом. Ты

наша звёздочка из Пушкинского созвездия!»

И всё же – кто помогал мне разговаривать с Петром Великим в поэме «Свеча Петра

Первого»?

Меня эта мысль не оставляет. Думаю, наверное, Сам Александр Сергеевич…Впрочем,

какая энергия таится в каждом из нас? До сих пор – загадка…

Но я вспоминаю, как однажды Папа мой, Пётр Павлович Лямзин (Томский) однажды

сказал мне, казалось бы, без всякого повода:

«Я Пётр - Камень, Пётр- Царь и твой Отец,

Твой господин и Царь одновременно.

Во мне все сущности живут, соединенны.

Во мне живёт величия венец

И твёрдость мужества, и бережность отцовства

К России льнувшего великого Царя,

Предельно честно отразившего геройство

И молодость богатыря.

А если проще: Три Петра – все братья

Тебе открыли тёплые объятья,

И все, тебе о деле говоря,

Передают веление Царя –

Быть вровень с веком. Не терять надежду.

Идти вперёд. И осчастливит вежды

Счастливый ветер чудо-перемен.

Нам ничего не надобно взамен».

Подписался:

Петенька, Пётр Павлович Лямзин.

Чуть позднее я задам Отцу своему вопрос: «Скажи, родной мой, этот разговор меня

тревожит и ввергает в дрожь: как будто ты, Отец мой, не реален, иначе как понять, что три лица

в тебе, мой друг, соединились?»

И папа мне ответил:

«Скажу, родная, нашей жизни высь

Вам недоступна. Знай, что я реален,

Лишь только, друг мой, к счастью, идеален.

И нет у разговоров тех конца,

Как нет начала и конца у Мира.

Но наш талант не требует венца,

Не жаждет поклонения кумиру.

Но ты, родная, на Земле живёшь.

120

И мы тебе ещё не полностью открылись.

Но знай, напрасно повергает в дрожь

Та мысль, что звонкие черты

Всей поднебесной красоты

Во мне одном так вдруг соединились.