Clarissa Wild - Mr.X Страница 39

— Возьми его губами, птенчик, — командую я, и глубже погружаюсь внутрь. В ее глазах я вижу и страх, и возбуждение. Это заводит меня до предела. Мой член на полную длину у нее во рту. Слюна обильно стекает по ее подбородку. Я хватаю ее за волосы, и с силой отрываю от себя, а потом так же дерзко снова насаживаю ее рот на свой член. Ее язык пляшет вокруг него, и я всего лишь на секунду отрываю ее от себя, чтобы она набрала воздуха прежде, чем я затыкаю ей рот. Я люблю панику на ее лице, люблю понимать, что она задыхается из-за меня. Я не позволю, чтобы она умерла из-за этого, но это заставит ее сжаться и молить меня о пощаде.

Она тяжело дышит, когда я вынимаю член из ее рта. Я склоняюсь к ней, провожу языком по ее шее, а потом засовываю его ей в рот. Ей не хватает воздуха, пока я грубо целую ее. Она пытается высвободиться из наручников по рукам и ногам, пока я хватаю ее подбородок, и сплетаю наши языки. Она громко вскрикивает, когда я кусаю ее за губу. Я слизываю капельку крови, и снова целую ее.

— Зачем… — бурчит она. Ее голос все еще слаб и звучит, будто она умоляет. Она практически готова сдаться.

— Мне нужна твоя кровь… Твоя боль… Я хочу, чтобы ты умоляла меня, — шепчу я в ее кожу, оставляя жестокие укусы на ее шее. — Твоя кровь, Джей, для меня, как наркотик.

Она приглушает стон, пока я опускаюсь к ее соску, и сосу его так интенсивно, что он моментально затвердевает. Я щипаю другой, пока спускаюсь ниже. Когда я достигаю ее киски, я просто провожу языком над ней. Вся ее сила воли выливается в стоне, который заставляет меня ликовать. Я встаю, лишая ее изощренного удовольствия. Ее кожа покраснела, киска напухла, и, наверняка, пульсирует. Она смотрит на меня из-под полуопущенных век голодным взглядом. В них мелькает позор от того, что она понимает, что делает.

— Ты хочешь кончить, птенчик? — спрашиваю я.

Ее губы дрожат, когда она втягивает воздух.

Я сощуриваю глаза, что сию секунду подсказывает ей ответить:

— Да, сэр.

— Как сильно ты хочешь кончить?

— Очень сильно, сэр.

— Настолько, чтобы сделать для этого все?

Она сглатывает.

— Да, сэр.

У меня на лице появляется порочная улыбка.

— Ты не пошевельнешься, пока я тебе не скажу, поняла?

— Да, сэр.

По очереди я расстегиваю наручники. Я беру веревку, потом сжимаю ее колени вместе, и подвигаю вверх. Я заставляю ее прижаться коленями к груди. Привязываю левый локоть к левому бедру, и то же самое проделываю с правой рукой и правым бедром с помощью еще одной веревки. Она пытается усидеть в этой весьма неудобной позе. Я только облизываю губы, смотря на нее.

Она смотрит сначала на камеру, потом на меня.

— Сэр, мне это не нравится, — произносит она.

— Зато мне нравится, — отвечаю я, касаясь пальцами ее складок. — И это все, что теперь имеет значение. Это все мой эгоцентризм.

Я улыбаюсь от удовольствия, которое поселяется на ее лице, когда я поглаживаю ее голую киску. Она влажная и открытая для меня. Мне ничего не мешает погрузить в нее два пальца и надавить на ее клитор, что я и делаю. Она вскрикивает от божественной агонии, когда я вращаю ими внутри нее, а потом вынимаю.

— Эта киска так отчаянно жаждет заполнения, не так ли?

— Да, сэр, — она простанывает свой ответ, пока я щипаю ее клитор.

— Чего моя киска хочет больше всего?

— Я хочу кончить, сэр.

Я останавливаюсь, и шлепаю по ее киске ладонью. Она издает милый громкий крик. Ее ноги напрягаются, пытаясь сдвинуться, но я не позволю ей сделать этого.

— Разве я сказала тебе, что ты можешь сдвинуть ноги?

— Нет, сэр, — хнычет она.

— А теперь еще раз. Что нужно этой киске?

— Ваш член, сэр.

Ее тело содрогается от прикосновения моих пальцев. Я прижимаю руку к ее животу, и подвигаюсь ближе к ней. Головка моего члена почти упирается в ее вход, ее влага заставляет его пружинить вверх и вниз. Бл*дь, как же мне нужно оказаться внутри нее.

— Прошу…войдите в меня, сэр.

В ее стоне смешались желание и плач.

Я улыбаюсь.

— Маленькая шлюха. Мне стоит расщедриться и дать тебе то, чего ты жаждешь больше всего.

Я медленно вхожу в нее. Очень медленно. Она громко и продолжительно стонет, из-за чего я моментально могу кончить. Я сдерживаюсь и вхожу в нее еще глубже, пока животом не касаюсь ее лобка. Мой член пульсирует в ней, ее тепло обволакивает его, затуманивая мой рассудок порочной похотью. Но я не собираюсь останавливаться на этом. Я хочу слышать ее крики перед тем, как позволю ей кончить и принять в себя всю мою сперму.

Я беру в руки ремень и складываю его пополам. Она широко раскрывает глаза при виде его. Она качает головой. Глаза выдают ее тревогу.

— Ты научишься любить боль, — произношу я. Конец ремня мягко опускается на ее грудь. Ее крик сопровождает стон, когда я вбиваюсь в нее членом. Ремень оставляет на ее коже красивую красную полосу. Я хочу, чтобы она была последней. Хочу, чтобы она увидела, кому принадлежит. Кому всегда принадлежала. Кому отдала себя в ту секунду, когда решила соблазнить меня. Я ошибся, когда полюбил ее. Ее ошибкой было позволить мне это. Нам обоим стоило получше узнать правила игры с огнем. И теперь огонь, который пожирает нас обоих, никто не в силах прекратить.

Я снова стегаю ее, оставляя на ее второй груди горящий болезненный след. Ее крик заполняет комнату, когда я резко вхожу в нее. Она кричит с каждым моим грубым рывком. Я обожаю ее крик, люблю, когда ее мышцы сжимают мой член, когда она визжит.

— Тебе стоит знать, как сильно я наслаждаюсь, грубо и грязно имея твою киску, — рычу я.

Я приближаюсь к краю своего экстаза и хочу сполна насладиться этим. Я выбрасываю ремень, и обоими руками хватаю ее бедра, вдалбливаясь в нее со всей силы. Ее тело содрогается от моих толчков, ее красная от ремня грудь пружинит вверх и вниз. На ее лице разлилось смешанное выражение благодарности и замешательства, которое плавно переходит в отчаяние. А мне нужно больше этого.

Я упираюсь одной рукой в кровать возле нее, а другой хватаюсь за ее горло. Она задыхается, когда я вдавливаю ее в кровать. Я склоняюсь поцеловать ее и отнять последний воздух. Я хочу, чтобы она оказалась на грани оргазма прежде, чем я дам ей ее освобождение. Боль и удовольствия нельзя разлучить — они переплетены так сильно! И только высвободив их обоих, можно достичь настоящей эйфории.

Я сжимаю руку вокруг ее горла, наклоняюсь к ней и облизываю ее губу.

— Кончи для меня, ты, маленькая шлюха!

Я начинаю трахать ее жестче, и быстрее, пока она хватает воздух.

— Кончай! — командую я. — Сейчас же!

Она шире раскрывает глаза, и первое, что она видит, это — я. Ее рот превращается в идеальную букву «О», а на лбу появляется глубокая складка. Она больше не дышит. Вместо дыхания, из ее рта вырывается стон, отозвавшийся мурашками по моей спине. После чего ее тело начинает сотрясать оргазм.

Я продолжаю насаживать ее на себя. Ее киска сжимается и пульсирует вокруг моего члена. Каждой клеточкой своего тела я чувствую, как она кончает, я вижу это в ее соблазняющих глазах.

— Да! Выжми меня всего! — произношу я, и продолжаю входить в нее. Стон, который она издает, когда я освобождаю ее горло, доводит меня до грани. Я сжимаю ее бедра в своих ладонях, и выгибаю спину назад, изливаясь в нее столько, сколько могу. Моя сперма наполняет ее до края, пока я делаю еще два толчка, высвобождая звериное желание, которое преследует меня уже несколько дней.

Опускаясь на нее, я дико дышу, словно хищник, чья охота за добычей завершилась удачей. Ее грудь теплая и мягкая, словно лепестки самых нежнейших цветов. Я бы мог просто опустить голову и уснуть, если бы это было для нас безопасно. Но я знаю, что у нас нет времени. Нам нужно убираться отсюда как можно скорее. Если они нашли нас в кафе, то не пройдет и часа, как они выследят и это место. Я не стану рисковать. Просто сменим еще один отель. Кроме того, если я собираюсь воплотить свой план, мне нужно подобраться ближе к месту. Между нами всего несколько штатов. Возможно, путешествие придется совершить раньше, чем я думал.

Я снимаю наручники с ее запястий, и смотрю на нее. Ее глаза блестят, а красота в них притягивает меня еще больше. Она — богиня, а я — проклятый, который хочет отнять у нее все. На мгновение, я задумываюсь, получает ли она хоть капельку удовольствия от всего того дерьма, которое я с ней творю. Может быть, внутри этого прирученного тела все же осталась толика той души, которую я в нее вложил?

Она не двигает руками на кровати, хоть и наручников на ней больше нет. Она снова могла бы сопротивляться. То, что она этого не делает, меня удивляет. Я склоняюсь и краду у нее поцелуй. Мои губы жаждут ее. Я не могу оторваться от нее. Я завишу от ее вкуса.