Владимир Шилкин - Ветер истории Страница 4

Решительно вскочив с кровати, я натянул сапоги и, накинув свою трофейную кожанку, пошел на выход. Кстати, в госпитале меня переодели. Выдали выцветшие солдатские штаны и ношенный, но вполне приличный френч чтобы не смущал окружающих германским мундиром, а где-то в расположении разведчиков, по заверению Николая Иванова, меня ждала моя доля трофеев, которые "у Семена сохранятся в лучшем виде". Интересно, оружие в мою долю входит или штатским не положено? Бинокль-то Семен точно зажмет, уж больно он ему понравился.

— Сергей Алексеевич, вы куда? Вам доктор не велел вставать пока!

— Да я только покурить! В палате же нельзя.

— Вы не кýрите, я это знаю наверняка! Стыдно врать! Вы же приличный человек!

Ну это-то она с чего взяла? Александра Александровна была сестрой милосердия. Ангел девятнадцати лет, старательно изображающий строгость. Офицеры званием от полковника и выше звали ее Сашенькой, а мы пока ни возрастом, ни чинами не доросли, так что звали по имени-отчеству, хотя за глаза также звали Сашенькой. По-первости я удивлялся, что никто из обитателей палаты не пытался с ней флиртовать, даже гусар Несвидов, флиртовавший со всеми подряд для поддержания репутации гусарства. Иванов меня просветил – Александра Александровна была дочкой генерала Н.

— Стыдно, — не стал я отрицать очевидного. — Но сидеть в палате невыносимо. Я ведь уже совершенно здоров! Вот швы снимут и уйду от вас.

— Куда же вы собираетесь уходить?

Я несколько растерялся от этого вопроса. Сам-то я пока ничего не решил да и интерес Сашеньки к моей судьбе удивил.

— Ну-у-у… этого я еще не решил, но не могу же поселиться в госпитале да и делом заняться надо каким-нибудь. Чем раньше начну искать свое место в жизни, тем раньше найду.

— Так нельзя! Вы же еще не закончили восстановление своей грамотности!

Ну вот откуда она про это знает?! Специально что ли обо мне сведения собирала? Блин! А если и правда специально? А что, раненный герой, страдающий от трагической гибели супруги, а дальше романтическая девичья натура сама накрутит такого, что все романисты мира останутся не у дел. Вот этого мне еще не хватало!

Тут Сашенька пошла в решительное наступление и я был вынужден ретироваться в палату. Вот ведь тоска! В палате шесть человек, а постельный режим предписан мне одному. Так и предавался тоске до самого обеда, а после меня вызвали к начальнику госпиталя.

— Сергей Александрович, я заметил, что вполне сносно пишете, но совершенно не помните грамматику.

— Да, это так.

— Из этого я сделал вывод, что моторная память у вас не пострадала.

— Похоже вы правы, доктор.

— Я профессор, но сейчас это не важно. Важно сейчас другое. Вы уже думали о своем будущем?

— Думал, но ничего придумать пока не смог, а что, вы хотите что-то предложить?

— Не я. Насколько я знаю, вы водили автомобиль. Также до меня дошли слухи, будто до своего ранения вы желали участвовать в войне. Это так?

— Профессор, я о своем прошлом знаю не больше вас, но сведения у меня точно такие же. Видимо, мы их получили из одного источника, — улыбнулся я.

— Действительно. Навыки ваши, конечно же, необходимо проверить, а пока скажите как вы смотрите на то, чтобы пойти на военную службу?

— Видите ли, Сергей Алексеевич, — вступил в разговор полковник. Он находился в кабинете профессора, когда я пришел, но до сих пор молчал. — Дело в том, что захваченные поручиком Ивановым при вашем участии, броневики сейчас стоят без дела. Мы к сожалению, не смогли найти для них водителей, а они были бы нам весьма полезны в нынешней непростой ситуации.

— Хм, понимаете, э-э-э…

— Константин Эммануилович.

— Понимаете, как уже сказал профессор сперва надо проверь сохранились ли мои навыки, а уж потом решать что-либо. Вы ведь не сказали чего и на каких условиях хотите от меня. Водить оба броневика я ведь никак не смогу, следовательно, ваши планы на меня шире, чем на простого шофера.

— Вы правы. Мне бы хотелось, чтобы вы обучили вождению этих машин нескольких солдат и состояли в нашем бронеотряде ответственным за технику или даже заместителем командира. Мы пока не определились как лучше организовать его.

— Вы предлагаете мне стать офицером?

— Нет, конечно! Это невозможно! Я предлагаю вам вступить в армию в чине вольноопределяющегося. Однако, этот чин дает вам возможность стать офицером, сдав соответствующий экзамен через определенный срок.

— Какой срок?

— Согласно уложению это один год, НО! В военное время можно пойти и на некоторое упрощение процедуры, особенно если вы дадите достойный повод. Судя по докладу поручика Иванова, за поводом дела не станет. Да и я со своей стороны поспособствую, хорошие офицеры армии крайне нужны. Кстати, ваши мужественные действия не остались незамеченными, я буду просить командование наградить вас Георгиевской медалью!

Ишь ты, будет просить, а ведь вполне может просто наградить своей властью. Ну это понятно. Соглашусь – наградят, а нет – так нет. Видимо, бронеотряд им, действительно нужен до зарезу иначе не стал бы целый полковник распинаться перед потенциальным вольноопределяющимся, по сути льготным рядовым. С другой стороны, какое-то место себе в этом мире обустраивать надо.

— Что же, Константин Эммануилович, отсиживаться в тылу в столь тяжёлый для Отечества час я считаю недостойным, тем более, что имею личный счет к германцам. Если вы считаете, что наибольшую пользу России я принесу именно в этой роли, то готов. Осталось только убедиться, что я гожусь на эту роль. Когда можно провести испытание?

— Да хоть бы и сейчас! Мое авто здесь и если вы справитесь с ним, то я уверен, справитесь и с его бронированным собратом.

Вот гад! Для броневика водителя нет, а свой зад катать нашел.

— Сейчас, так сейчас, Константин Эммануилович. Или мне уже стоит обращаться к вам "ваше высокоблагородие"?

— Ну что вы, Сергей Алексеевич, пока ваше поступление на службу не оформлено должным образом, вы человек штатский и мы можем общаться как добрые знакомые!

Полковник просто источал радушие и дружелюбие, всем своим видом демонстрируя неизбежность и головокружительность предстоящей мне карьеры. Это же как его приперло, что он так демократичен?

С авто я разобрался быстро. Сделал пару кругов под бдительным и ревнивым взглядом шофера и припарковался у крыльца.

— Вот и славно! Завтра же жду вас у себя! — бодро заявил полковник.

— Константин Эммануилович, один важный момент есть. Машины требуют соответствующего обслуживания, а для этого требуются мастерские.

— Мастерскую найдем и раз уж зашла об этом речь, составьте список потребного для эффективной работы отряда.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

Полковник улыбнулся и не стал напоминать о моем теперь уже временном статусе.

Когда начальство чего-то страстно желает, то с бюрократией проблем не возникает. Казалось, человек вообще без документов, даже фамилия его не известна, про себя ничего сообщить не может, никто его не знает, но раз надо, то надо. Профессор выписал бумагу о поступлении в госпиталь пациента Сергея Алексеевича, русского, православного, мещанина. Посыльный из штаба ее забрал и все оформили. Мне даже заявления не пришлось писать о добровольном вступлении в ряды вооруженных сил. Просто велели через неделю заехать снять швы и с попутной телегой доставили на место. Сунулся к полковнику, но не пустили. Сидевший на входе поручик узнал кто я такой, порылся в столе, сообщил, что меня ждали еще утром и я теперь кругом виноватый, после чего вызвал солдата и велел отвести меня в расположение бронеотряда. В последний момент сунул мне какие-то бумажки в руки и выпроводил.

Расположение бронеотряда оказалось большим сараем в котором находились обе грязных "Минервы", большой не то стол, не то верстак, пара чурбаков, кучка каких-то палок в углу и ворох старого сена на антресолях или как там это называется правильно. Выбрав чурбак повыше, подкатил его к столу и принялся изучать выданные бумаги. Первой и самой большой оказалась инструкция мне от полковника. Пропустив шапку и вступление, сразу перешел к пунктам. Мне предписывалось провести тщательнейшую инспекцию полученной техники, провести необходимые ремонт и обслуживание, следить в дальнейшем за ее состоянием, приступить к обучению направленных в состав отряда солдат., возглавить отряд до прибытия назначенного командира, затребовать и получить положенное необходимое снаряжение и довольствие и т. д. и т. п., всего два десятка пунктов из которых я понял, что отвечаю за все и все обязан. Ну это понятно, ремонтируй чем хочешь, требуй что хочешь, получи, что дадут и обучи непонятно кого. Интересно, где эти самые направленные солдаты и знают ли хотя бы что такое гайка, а то пришлют кого отдать не жалко. Так, а что у нас во вступлении написано? Вольноопределяющемуся Пациенту… чего?!! Это кто вообще? Весь охваченный недобрым предчувствием, я принялся просматривать остальные бумаги. Ага, это вроде мое удостоверение личности! Так, Пациент Сергей Алексеевич, вольноопределяющийся. Твою же мать. Писарь, видимо, увидев перед именем отчеством непонятное слово счел его фамилией, а поскольку своей настоящей фамилии я "не помню", то даже возразить не могу! Все, приплыл. Сарай огласился моими матюгами и стенаниями над горькой судьбинушкой.