Ирина Агапеева - От судьбы не уйдешь Страница 4

В основном же для нее было важно внимание и одобрение взрослых. Этого не хватало абсолютно всем воспитанникам, потому что персонала было катастрофически мало. Мелиссе очень хотелось, чтобы ее хвалили, поэтому она хвостом ходила за тетей Мери и старалась той помочь. Ей хотелось слушать разговоры взрослых, пусть она не понимала в них почти ничего, но сама речь ее завораживала. Тетя Мери шла разговаривать со своей подругой по телефону, а Мелисса оказывалась рядом и Мери усаживала ее к себе на колени и болтала по полчаса, а Мелисса слушала. Так она узнала, что можно связать носки, если распустить старую кофту, как испечь яблочный пирог и где дешевле покупать продукты. А еще, что племянник тети Мери откуда-то недавно вышел и мучает снова мать. Откуда он вышел, Мелисса не поняла, но уяснила, что человек он нехороший и все его боятся. Тетя Мери надеется, что уж в святое место он не сунется, и Мелисса смогла сделать умозаключение, что приют, в котором она живет, является неким убежищем, где она под защитой святых. Что ничего ей здесь не угрожает, а так же и тете Мери. Мелисса узнавала много нового, но больше всего ей просто нравилось слышать журчание голоса старой женщины, и она часто засыпала у нее на руках. Тогда Мередит говорила своей собеседнице:

- Ну, вот опять малышка Мелисса заснула. Ну что за чудо этот ребенок! Его послал сам Бог на эту землю. Вот помяни мои слова, много добра сделает эта девочка. Натерпелась она видимо бед в своей жизни до того как попала сюда. Но директор-то наша говорит, что не будет отдавать Мелиссу в приемную семью, во всяком случае, пока мы точно не будем знать, что с ней все в порядке. А по мне так и хорошо, пусть она здесь всех согревает своим теплом, маленькая пчелка1 .

5. Приют св. Патрика

Приют, в котором оказались Мелисса и Арес, был основан в восемнадцатом веке при католической церкви. Тогда много несчастных детей нашли спасение в его стенах. Изначально они все ютились в небольшом ветхом здании подле церкви. Это здание могло принимать до ста нуждающихся. В те времена многое повидали стены приюта, то, что обычно и является спутником подобных мест – горе, слезы, усталость и страх.

Со временем неподалеку от церкви построили новое здание, и приют переместился туда. Простое серое строение было довольно безлико. Хоть и стояло оно здесь с середины девятнадцатого века, никаких привидений здесь не водилось, люди не пропадали, таинственного не происходило. Ничего такого, о чем можно посудачить детям ночью перед сном. Если и были происшествия в этом доме, то чисто бытовые и обыденные, чаще всего дети, поступающие сюда, навидались в своей жизни вещей во сто крат страшнее.

Дом был двухэтажным и имел прямоугольную форму. Весь  его облик говорил о том, как уныло здесь жить: серые стены, белые окна. Небольшое крыльцо вело к такой же серой двери. И хоть само здание, а так же окна и двери каждый год штукатурились и красились, ничего не менялось в его облике. Это было частью политики директора, которая считала, что никому не должно прийти в голову, что в приюте может быть кому-то весело и что жизнь здесь легкая. Здание должно говорить о горе, постигшем детей, о желании лучшей участи, должно вызвать сострадание и желание забрать детей оттуда и дать им дом, выкрашенный розовой краской, двор с качелями и зеленую лужайку с утятами на ней. Внутри здания вовсе не было так уныло, комнаты детей были яркими и веселыми, такими, как и должны быть комнаты детей: с цветастой мебелью, обоями с любимыми героями, яркими занавесками и покрывалами на кроватях. За зданием был уютный двор, с лужайкой и цветами, которые выращивали сами воспитанники. Еще у них был свой огородик, на котором они выращивали овощи, а потом с радостью ели урожай. Это было одним из способов приобщения к труду и почти всем детям нравилось этим заниматься.

 Здание приюта было условно разделено на две половины. В одной части находились служебные помещения, кабинет директора, игровые и классные комнаты, актовый зал, подсобные помещения. В другой жили воспитанники. Жилая часть располагалась на втором этаже и разделялась на две половины небольшим холлом. Справа от холла жили девочки, слева – мальчики. И у девочек и у мальчиков было по две большие спальни.  Дети размещались там, как хотели, никаких строгих ограничений не было. Однако чаще всего старшие жили отдельно, не пуская малышей к себе. У них появлялись свои тайны, и попасть поскорей в спальню для старших было заветной мечтой всех детей. Для них это означало некий переходный этап, взросление, из этой комнаты было рукой подать до колледжа и взрослой жизни.

Кроме того между спальнями находились небольшие комнаты воспитателей, которые круглосуточно должны были присматривать за детьми.

 В настоящее время приют вмещал 38 воспитанников. Шестнадцать девочек и восемнадцать мальчиков возрастом от трех до 16 лет. Большинству детей попадающих в стены приюта старались найти приемные семьи, а если не получалось то детей оставляли до того момента, когда они могли найти себе работу или поступить в колледж. Тогда связи детей и приюта должны были бы обрываться, но многие воспитанники и после колледжа приезжали в стены дома, вырастившие их. Некоторые из них достигли действительно высокого положения в обществе и всячески помогали приюту. Материальных затруднений приют не испытывал возможно еще и оттого, что ему повезло с руководством. Директор Мэй Джонас посвятила свою жизнь социальным учреждениям и вот уже 25 лет работала в этой сфере. Директором приюта она стала восемь лет назад и не видела себя больше никем. Она считала, что достигла наивысшей точки в своей карьере и ее все устраивало. Терять это место директор не хотела, и дела ее были прозрачны, а сама она была чиста как стекло, омытое океаном.

У Мэй Джонас была семья, муж и двое детей, поэтому занималась она приемными детьми отнюдь не оттого, что не реализовалась как мать. Но некое чувство вины, поселившееся еще в молодости у нее в душе, заставляло ее посвятить свою жизнь страждущим. Конечно, миссис Джонас не готова была снять с себя последнюю рубаху или не отправить родных детей в престижный колледж, но одно то, что она не присваивала пожертвований, ставило рядом с ее именем большой восклицательный знак. Она всегда старалась узнать как можно больше о новом воспитаннике, чтобы знать, чего ожидать от него самого и его родственников. Женщина она была любознательная и всегда готова была экспериментировать и пробовать применять новые методики в воспитании детей. Благодаря этому у них в штате был прекрасный психолог, который старался развивать детей всесторонне. Именно он посоветовал устроить детей в обычную школу. Там их кругозор заметно расширялся, и дети могли дружить с одноклассниками. Их часто водили на экскурсии или просто гулять в парк, они могли посещать разные кружки и спортивные секции.

Конечно, приобщали детей и к религии - специальные уроки, где  рассказывалось о Боге и его царстве, знакомили с библией, учили псалмы.

В целом приют святого Патрика становился домом для многих детей, его стены с теплом вспоминали позже воспитанники. Большинство детей не задерживались надолго, но те, кто все же оставался до конца любили его как родной дом. Уже взрослыми они не раз возвращались для того чтобы побродить его коридорами, полюбоваться из окон на садик, вдохнуть атмосферу умиротворения, которая царила здесь. Может сам дом находился на пересечении каких-то энергетических линий, которые и создавали эту спокойную атмосферу, кто знает? Ведь дело тут было не в персонале, который многократно сменился за годы существования дома, ни в ремонте, ни в самих жильцах. Он просто стоял как нечто вечное и незыблемое, не подверженное моде и катаклизмам. Бывают страшные здания, с плохой атмосферой и аурой, которые пугают одним своим видом. Но в мире все стремится к гармонии и как противопоставление им бывают и такие, как приют св. Патрика.

6. Воспитательные меры

Детей в приюте старались все время чем-то занять, день их был четко регламентирован. И хоть психологи не одобряли подобного, но добиться дисциплины по-другому было невозможно. Это было большой проблемой, ведь дети, выросшие в таких условиях, очень плохо адаптировались в жизни. Им казалось, что за них кто-то должен все решить, принятие самостоятельного решения даже по мелочам вызывало нервное напряжение. Оставаясь без постоянного надзора взрослых, такие люди оказывались подвержены любым ситуативным влияниям. Вот почему среди воспитанников детских приютов много алкоголиков, наркоманов и преступников. Когда дети становились старше, им старались дать свободу выбора, поощряли инициативу, но все это было мало результативно.

С Аресом Коулдом дело обстояло  иначе. Этот ребенок проявлял яркую индивидуальность с самого первого дня. И хотя он смирился со своим пребыванием в стенах приюта, но свыкаться с правилами, заведёнными здесь, он не собирался. Его поведение доводило до белого каления обоих воспитателей мужчин, которые были приставлены к мальчикам. Женщины вообще не могли справиться с этим ребенком и часто в слезах уходили к себе. Их слезы не вызывали сочувствия у Ареса, он рассматривал их как любознательный ребенок – бабочку приколотую булавкой. Его умное лицо с холодными серыми глазами бесстрастно взирало на такое явление как слезы взрослых. Детские слезы тоже не вызывали в нем сочувствия. Скорее они злили его.