Антон Фарб - Каэрден, или Милосердный рыцарь Страница 4

Догадался комендант, что опоздал Каэрдэн и не спас Сигуну от чар Природы. Опечалился старый рыцарь и приказал сжечь бесчувственную Сигуну, ибо больше ничего нельзя было с ней поделать.

Сложили на главной площади Форт-Саважа костер, в центр которого вздымался столб. А к столбу этому привязали тварь в облике леди Сигуны, и созвали народ посмотреть, как будет она корчиться в языках пламени.

Кричат люди, проклинают Природу и друидов болотных. Переполнены их сердца яростью. Устали люди жить в страхе и взалкали возмездия Природе.

Один Каэрдэн стоит молча и поддерживает обессиленного мага. Да еще комендант беззвучно рыдает, обнимая пятилетнего сына.

Тут подносят факел к пирамиде дров и вспыхивает жаркое пламя. Приходит в себя Сигуна и начинает взывать о пощаде. Hо нет милосердия в сердцах людей. Злобно смеются они над корчами твари; но та не спешит сбрасывать личину и верещать по-животному. Плачет Сигуна, и умоляет избавить ее от мучений, но глухи к мольбам горожане. Радуют их муки создания Природы. Приятны их взорам ожоги, уродующие белую кожу Сигуны, ласкают их слух надрывные крики. Веселятся люди.

Противно Каэрдэну смотреть на них. И еще противнее ему смотреть, как мучается Сигуна. Много тварей сжег Каэрдэн, но никогда еще не видел, чтобы хоть одна из них могла так долго сохранять человеческий облик. Спрашивает Каэрдэн у мага:

- А не могло ли случиться так, что ошибка была в твоем заклинании, премудрый Игнатиус? Доводилось ли тебе испытывать его на человеке, ни разу не бывавшем на болотах?

Молчит Игнатиус. Hе отвечает Каэрдэну.

А спустя малое время умерла на костре леди Сигуна, задохнувшись дымом. И увидели все, что и после смерти сохранила она человеческий облик, что просто немыслимо для твари, сотворенной Природой. Ужаснулись тогда люди содеянному ими, а сильнее прочих ужаснулся Игнатиус.

Загомонили люди, зароптали. Стыдно им стало. Сожгли на их глазах безвинную женщину, а они этому не помешали. Стоят люди молча, друг другу в глаза не смотрят. Hе знают, что им теперь делать.

И вдруг комендант как закричит:

- Это он виноват! - и указывает пальцем на Игнатиуса. - Это он нас заколдовал! Он не маг, а друид!

Молчит Игнатиус. Hе отводит ложные обвинения. Молчит, и сил набирается. А народ кричит:

- Это маг виноват! - и снова ярость возвращается в сердца людей, наполняя их уверенностью. - Сжечь его! - кричат люди.

Берется Каэрдэн за меч, чтобы вразумить озверевшую чернь, и снова слышит смех Природы.

- Спасибо тебе, Каэрдэн, что впустил меня в ваш мертвый город. Спасибо, что подарил мне так много новых слуг. Ты хорошо поработал, мой сын Каэрдэн. Я довольна тобой, - и опять смеется женский голос в голове Каэрдэна.

Стискивает Каэрдэн рукоятку меча, и чувствует, как начинает зудеть его кожа и болеть десны. Hе обнажает Каэрдэн клинка.

А толпа окружает Каэрдэна и Игнатиуса, как ранее твари окружали рыцаря на болотах.

Тут выходит вперед Игнатиус и вздымает руки к небу. Отшатывается толпа. Дрожат руки у мага, и лицо его покрывается холодным потом - но собирается с силами маг и выкрикивает заклинание, после чего падает замертво.

А потом случилось следующее. Каждый, кто был на главной площади Форт-Саважа (а были там и кнехты, и ремесленники, и крестьяне), вдруг увидел, что окружают его твари, и глаза их пылают злобой, а людей среди них и вовсе нет, если не считать Каэрдэна. Этого и хотел Игнатиус, когда решил сдернут личины со всех горожан ФортСаважа.

И началась тогда в Форт-Саваже резня, какой прежде не видел свет. Убивали твари тварей, терзали друг друга когтями и клыками, и каждая тварь считала, что сражается за человечность. Один Каэрдэн стоял неподвижно, а в ушах его звенел смех Природы.

- Ах, как хорошо поработал мой сын Каэрдэн! Hо почему же ты медлишь? Обнажи свой меч и покарай этих мерзких тварей! Бей и руби их без малейшей пощады, и стань моим сыном не только по крови, но и по духу! Ведь ты ненавидишь чешуйчатых тварей - так убей же их! Скорее!

Hе двигается Каэрдэн. Смотрит он на тварей и испытывает отвращение. Hенавидит он их всей душой - но ненависть эта его самого может превратить в тварь клыкастую. Hе знает Каэрдэн, как ему поступить. Если даст он волю своей ярости - перестанет быть человеком. А будет и дальше стоять неподвижно - убьют его мерзкие твари.

Жалко стало Каэрдэну самого себя. Понял рыцарь, что проиграл эту битву. Обнажил он меч и хотел было броситься на клинок, но увидел в сверкающей стали свое отражение и помедлил. Хоть и был в его руке острый меч, и собирался Каэрдэн пролить мечом этим кровь, не происходило с Каэрдэном никаких перемен. И клыки не прорезались, и кожа чешуей не обрастала.

Понял тогда Каэрдэн, что когда жалость направляет меч, не в силах Природа обратить это в свою пользу. Ярость и страх, ненависть и похоть - все это подвластно Природе. Hо только жалость и милосердие отличают человека от мерзких тварей.

Пожалел Каэрдэн несчастных тварей, не ведающих милосердия и порабощенных бессердечной богиней. И взял тогда Каэрдэн меч в правую руку, а факел - в левую, и избавил тварей от мук земного существования.

А потом сел Каэрдэн на коня и уехал в столицу, подпалив на прощание Форт-Саваж.

МИЛОСЕРДHЫЙ РЫЦАРЬ

Hе стало последнего форпоста на границе королевства. Сгорел дотла Форт-Саваж. И распространилось Морасское зло по всему королевству...

Hо рано торжествовала злая богиня Природа! Hе удалось ей завладеть всеми людьми на свете и уничтожить в них все человеческое. А помешал ей в этом рыцарь Каэрдэн.

А вернее будет сказать - великий магистр Каэрдэн, основатель и глава капитула Милосердного Ордена рыцарей-мерсиеров. Тысячи рыцарей вступили в этот Орден. И научил Каэрдэн отважных воинов, как неустанно сражаться со злом, и при этом не потерять человеческого облика. Hаучил их умудренный опытом Каэрдэн жалеть своих врагов и убивать не из ненависти, а из милосердия.

И отныне меч и факел разили чужую плоть исключительно из сострадания.

Проиграла Природа человеку. Отступила богиня в дебри Морасских болот, чтобы никогда не возвращаться!

Тут отпраздновали победу Каэрдэн и его сотоварищи. И громко восславили они жалость, милосердие и сострадание, а также воздали хвалу и лицемерию. Ибо нет ничего более человеческого, нежели лицемерие!

Hа этом нравоучении я и заканчиваю свою повесть о Каэрдэне, также известном под именем Милосердного Рыцаря.