Loner-XP - o 7cd5ecbb508da27d Страница 40

слово, но это другая история.

Все это к тому, что я на самом деле не знаю, какая Аманда была раньше, но какая она сейчас, знаю и понимаю, почему ты не смог ее забыть. Главное ее качество - это доброта. Она умеет

любить и терпеть. При этом она очень умна и красива. Аманда самая красивая женщина их

тех, что когда-либо гуляли по улицам этого города, - это точно. Однако я больше всего ценю

в ней доброту - прожив долгую жизнь, я знаю, как редко она встречается.

Наверное, я ничего нового тебе не открыл. Но за последние несколько лет я стал относиться к

ней как к дочери, а значит, мне придется говорить с тобой, как говорил бы ее отец, а отцы

мало чего стоят, если не переживают за детей. Тем более за такую дочь, как она. Ты должен

знать, что Аманде больно, и думаю, уже давно. Я заметил это, когда она впервые пришла

навестить меня. Тогда я надеялся, что это пройдет. Но чем дальше, тем ей становилось хуже.

Иногда, проснувшись, я видел, как она ходит туда-сюда в гараже. Постепенно до меня дошло, что одна из причин ее меланхолии - это ты. Она не могла забыть прошлое, не могла забыть

тебя. Но память, поверь, вещь коварная. Не всегда воспоминания соответствуют реальности, довольно часто мы желаемое выдаем за действительность, и Аманда, судя по всему, пыталась

понять, чем было для нее прошлое на самом деле. Именно поэтому я все устроил для вас

таким образом. У меня возникло чувство, что встреча с тобой для нее единственный способ

выхода из темноты.

Но, как я уже сказал, ей больно, а боль, я точно знаю, застит глаза и мешает увидеть вещи в

истинном свете. Сейчас у Аманды очень трудный период, когда ей предстоит для себя решить

кое-какие проблемы, и именно в это время появляешься ты. Вы вместе должны подумать о

том, как быть дальше. Однако помни, что Аманде может потребоваться больше времени, чем

тебе. Она может несколько раз изменить свое решение. Но как только вы придете к

обоюдному согласию, вам нужно будет неукоснительно действовать в соответствии с ним. И

даже если у вас не все пойдет как задумано, вы не должны оглядываться в прошлое. Оно

способно погубить есе. Нельзя жить, постоянно сожалея о чем-то, потому что жалость

высасывает жизнь. У меня при одной только мысли об этом разрывается сердце. Я начал

относиться к Аманде как к дочери, следовательно, тебя воспринимаю как своего сына. И

самым большим, последним моим желанием было благополучное устройство вашей жизни,

счастье моих детей. Так».

Аманда наблюдала, как мать внимательно разглядывает гнилые доски веранды, словно

боится, что под ее весом может провалиться пол. Затем, приблизившись к креслу-качалке, Эвелин снова засомневалась, стоит ли на него вообще садиться.

Однако она осторожно села - на самый краешек, постаравшись, чтобы поверхность

соприкосновения с креслом у нее была как можно меньше. Аманда при этом ощутила

приступ знакомой тоски.

Эвелин повернула голову к дочери, словно ждала, что та заговорит первой, но Аманда

молчала. Она не могла сказать ничего, что сделало бы их разговор менее мучительным, а

потому намеренно отвернулась и стала наблюдать за игрой пробивавшегося сквозь навес

солнца.

Мать закатила глаза.

- Ну хватит, Аманда, не веди себя, как ребенок. Я тебе все же не враг - я твоя мать.

- Я знаю все, что ты скажешь, - без выражения произнесла Аманда.

- Вполне возможно, и тем не менее обязанность родителя предостеречь детей от ошибок.

- Ты считаешь мое поведение ошибкой? - огрызнулась Аманда, прищурившись.

- А как еще это можно назвать? Ведь ты замужняя женщина.

- Думаешь, я не знаю?

- Судя по всему, нет, - ответила мать. - Ты не первая женщина, которая несчастлива в браке.

И чье поведение продиктовано этим обстоятельством. Главное, что ты обвиняешь в этом

других.

- О чем ты? - Аманда вцепилась в подлокотники кресла.

- Да, ты обвиняешь в этом других, Аманда, - повторила мать. - Меня, Фрэнка, а после того, что случилось с Беей, даже Бога. Ты везде ищешь виноватых в твоих невзгодах, только не

хочешь трезво взглянуть на себя, разыгрывая мученицу: бедную, несчастную Аманду, на

долю которой выпало так много горестей в этом жестоком мире. Однако жизнь вообще

тяжелая штука. Так было всегда, и так будет. И если быть честной с самой собой, ты должна

признать, что и сама не похожа на невинную овечку. Аманда стиснула зубы.

- А я-то все надеялась получить от тебя хотя бы толику сочувствия и понимания.

- Ты это серьезно? - спросила Эвелин, смахивая воображаемую ворсинку с платья. - Что же, по-твоему, я должна была тебе сказать? Взять за ручку и осведомиться о твоем самочувствии?

Успокоить, сказав, что все устроится? Что все будет шито-крыто? - Она сделала паузу. -

Ничто не проходит бесследно, Аманда. И ты достаточно взрослый человек, чтобы это

понимать. Нужно ли мне напоминать тебе это?

- Ты меня не понимаешь. - Аманда всеми силами старалась не повышать голоса.

- А ты меня. Ты не так хорошо меня знаешь, как думаешь.

- Я знаю тебя, мама.

- Ну конечно, по-твоему я не способна даже на капельку сочувствия и понимания. - Эвелин

коснулась маленького бриллиантового гвоздика в ухе. - Тогда непонятно, с чего это мне вчера

вечером вздумалось прикрывать тебя?

- Ты о чем?

- О том, что вчера звонил Фрэнк. В первый раз я прикинулась, что ничего не знаю, а он все

бубнил о каком-то гольфе, который он планировал на завтра с другом по имени Роджер. А

потом, позже, когда он позвонил во второй раз, я ему сказала, что ты уже спишь, хотя вполне

представляла, чем ты занимаешься с Доусоном и что домой к ужину не вернешься.

- Как ты могла это знать? - решительно спросила Аманда, пытаясь скрыть изумление.

- Ты что, не в курсе, какой маленький городок Ориентал? Тут мест, где можно остановиться, раз-два и обчелся. Сначала я позвонила Элис Рассел є гостиницу. Мы с ней, кстати, очень

мило побеседовали. Она сказала, что Доусон выехал, но мне достаточно было знать, что он в

городе, чтобы понять, что происходит. Собственно, именно поэтому я не стала ждать тебя

дома, а приехала сюда. Мне кажется, не стоит отрицать очевидного. Так нам с тобой будет

проще разговаривать.

У Аманды закружилась голова.

- Спасибо, - промямлила она. - За то, что ничего не сказала Фрэнку.

- Я не хочу еще больше осложнять вашу жизнь. Что ему сказать, решать тебе. Не думаю, что

произошло нечто особенное.

Аманда, ощущавшая горечь во рту, сглотнула.

- Тогда почему ты здесь? Мать вздохнула.

- Потому что ты моя дочь. Возможно, ты предпочла бы избежать разговора со мной, но я

хотела бы, чтобы ты меня выслушала. - В голосе матери Аманды послышалось

разочарование. - Должна сказать, что у меня нет желания выслушивать пошлые подробности

прошедшей ночи, тем более твою речь на тему, как было ужасно с моей стороны не принять

Доусона. Так же я не желаю обсуждать ваши с Фрэнком проблемы. Я просто хочу дать тебе

совет. Как мать. Несмотря на твое мнение обо мне, ты все-таки моя дочь и потому мне

небезразлична. Так ты хочешь выслушать меня или нет?

- Да, - едва слышно ответила Аманда. - Что мне делать?

С лица матери тут же сошла наигранная чо"сеп50гес)''сть, потеплел голос.

- Все очень просто, - сказала она. - Не слушай моих советов.

Аманда ждала продолжения, но мать, кажется, не собиралась ничего добавлять к сказанному.

Аманда не знала, как это понимать.

- Ты что, советуешь мне уйти от Фрэнка? - наконец прошептала она.

- Нет.

- Значит, попытаться наладить жизнь с ним?

- Этого я тоже не говорила.

- Тогда я не понимаю.

- Не пытайся увидеть в моих словах какой-то скрытый смысл. - Мать встала и, оправив на

себе жакет, направилась к лестнице.

Аманда часто заморгала, пытаясь вникнуть в смысл происходящего.

- Постой... ты что, уходишь? Ты же так ничего и не сказала. Мать обернулась.

- Наоборот. Я сказала самое важное.

- Не слушать твоих советов?

- Вот именно, - кивнула мать. - Не слушай моих советов. II ничьих вообще. Доверяй только

себе. Чем бы это ни завершилось в итоге, это твоя жизнь, и как ты ее строишь, касается

только тебя. - Она поставила блестящую туфлю на заскрипевшую ступеньку. Ее лицо снова

застыло в маске. - Ну теперь, полагаю, до встречи? Ты ведь заедешь за вещами?

-Да.

- Я приготовлю бутерброды и фрукты, - сказала мать и продолжила спускаться по лестнице.

Подойдя к машине, она заметила 8 гараже Доусона. Окинув его коротким оценивающим

взглядом, она отвернулась, села за руль, включила зажигание и уехала.

Отложив письмо в сторону, Доусон вышел из гаража и посмотрел на Аманду, которая стояла, устремив взгляд куда-то вдаль, на лес. Она оказалась более спокойной, чем он ожидал, однако

понять что-либо по выражению ее лица он не сумел.

Доусон двинулся к ней навстречу, и она, слабо улыбнувшись ему, тут же отвернулась. Доусон