Избранное - Кира Алиевна Измайлова Страница 44

– Угу, – мрачно ответил тот. – С вами, того и гляди, и впрямь со скуки помрешь…

Ха, а мальчишка-то, судя по всему, задиристый и за словом в карман не полезет! А что перепугался ночью – так кто бы на его месте не испугался? Посмотрел бы я на того же Золота в такой ситуации…

«А и вправду посмотрел бы», – подумал я вдруг. Сдается мне, тот повел бы себя иначе…

К другой дороге мы вышли только на третьи сутки. Нет, Золот не обманул, лес был вполне проходимым, карта тоже не врала, вот только пришлось переходить вброд довольно широкий ручей, скорее даже маленькую речку. Правда, сперва этот брод пришлось отыскать, и то там по пояс было, а дно оказалось ненадежное, лошадей переводили в поводу.

И если Злата, как настоящая княжна, ехала на высоченном Везунчике, даже ножек не замочив, то с нас троих текло. Вернее, с Золота с Ясенцем: эти ни в какую не захотели снимать при девице штаны. А мне что? Я снял, и сапоги тоже, они и так уже никуда не годились, куда их еще в ручей? Куртка достаточно длинная, если что и мелькало, то уж извините… А если не раздеться, то глазастые ребята живо подметят, что одежда на мне как-то слишком уж долго не сохнет, несмотря на погожий денек. Костров-то мы по-прежнему не разводили: я опасался, что заметят. Лес еще, считай, прозрачный, да и дым видно.

А вот дым, кстати, не помешал бы: заметно потеплело, и появились комары. Мне-то без разницы, а вот спутники непрерывно чесались. Один Ясенец отличился: поводил длинным носом, подумал, спросил у меня позволения отойти, а вернулся в таком виде, что Злата чуть шляпу не потеряла. Этот, с позволения сказать, колдун физиономию грязью обмазал, и выглядел теперь совершенно уморительно! А что, неглупо, кстати. Есть такой способ защиты от гнуса, сам знаю. Только вот…

– Ясенец, – позвал я его на привале и отвел в сторонку, – выкладывай, что за секрет у тебя?

– Ты о чем? – изумился он.

Светлые зеленовато-серые глаза выглядели на темно-буром от засыхающей и трескающейся грязи лице очень странно. Это напомнило мне темнокожих бойцов из армии хозяина: у тех тоже физиономии были почти черные, только белки глаз и зубы сверкают!

– Да о том, что извозил ты только рожу, а руки у тебя сравнительно чистые, – сказал я. – Но ты их не чешешь. Значит, комарье тебя не кусает. Стало быть, не в грязи дело, это для видимости… Ну?

– Знал, да? – пробурчал Ясенец, полез в карман и вытащил вялый пучок какой-то травы.

– Это что?

– У нас ее «гнусьей смертью» зовут, а как по-ученому, не знаю, – сказал он. – Она не пахнет почти, ну, для людей. А комарье ее не переносит! Если натереться – пару дней вообще не тронут.

– А с остальными что ж не поделился?

– С чего бы это вдруг? – фыркнул он, глядя на меня снизу вверх. – Ты, я вижу, тоже не чешешься. Значит, какое-то средство знаешь, хотя вот эту траву явно первый раз видишь. А те двое мне никто! И ты, между прочим, с ними тоже не поделился!

– Мой-то секрет одному мне годится, – ответил я. – А вот твой…

Ясенец нахохлился, как больной воробей.

– Если хочешь знать, я лошадям спины натер, – сказал он. – А то и их допекут.

– Натер, я сама видела, – подтвердила Эсси, внезапно появившись рядом. – Потихонечку так. Я еще подумала: что это он делает, не колдует ли? Не попортит ли коней? Смотрю, а они от гнуса отмахиваться перестали почти. Ну я и подумала: если даже и наколдовал, то хорошо сделал…

– И ничего мне не сказала! – вздохнул я. – Почему, кстати?

– А вдруг бы ты его заругал? – захлопала ресницами девушка. – Я же знаю, как ты своего Везунчика любишь, тебе могло не понравиться!

– Так, вы что, спелись? – спросил я мрачно.

– Еще чего! – чуть не в один голос ответили эти двое, и я едва сдержал улыбку. Ну точно, спелись! Да и ладно, Эсси все повеселее будет, а присматривает за колдуном она хорошо.

Так и протянули еще немного, а там и на дорогу выбрались. Припасы подходили к концу, лишний едок нарисовался, но до Майеты рукой подать, да и поселения попадались все чаще, можно разжиться кое-чем.

Вот с лошадьми неудачно вышло: Ясенец-то у нас оказался безлошадным, и что с ним прикажете делать? Правильно, посадил я его позади себя на Везунчика, тот вроде бы не возражал. Жалко было перетруждать коня, но один пеший при троих конных очень уж бросался в глаза. Да и весу в мальчишке, по-моему, даже меньше, чем в Злате, а дорога оказалась очень даже недурной. Грязь подсохла – солнце уже пригревало по-летнему – лес и поля вокруг зазеленели прямо на глазах, и настроение у всех заметно поднялось.

– Вон она, Майета, – сказал мне в ухо Ясенец.

Я посмотрел вперед – да, не такой уж маленький городок. Наверняка найдется постоялый двор, и не один, лошадей можно привести в порядок, накормить… Людей тоже, конечно, но о них я меньше беспокоился.

Золот, завидев Майету, чуть вскачь своего конька не пустил. Я заметил, да и Эсси подтвердила, что парню будто шило в седло воткнули, так ему неймется. Интересно, почему бы это?

На въезде в городок нас особенно и не проверяли, так, обычную мзду взяли – тут уж Золот распоряжался, я нынешних расценок не знал, поэтому отсыпал ему горсть мелких монет. Постоялый двор нашелся не сразу: парочку Золот отверг, заявив, что тут и отравиться недолго, а потом уверенно свернул на боковую улочку. Сказал, что дядька Смел упоминал про это местечко. Оно и впрямь оказалось ничего себе: чисто, опрятно, народу не очень много, но видно, что заведение не бедствует.

– Ты, что ли?! – окликнул кто-то, едва мы спешились, и я вздрогнул, на всякий случай покрепче ухватив Ясенца за худое запястье, чтобы не сбежал, если что.

– Пегаш! – обрадовался Золот, и через мгновение уже обнимался с каким-то крепким парнем. И правда, Пегаш – волосы не пойми какого цвета, то ли пятнами, то ли проплешинами, больной, что ли? – Север, глянь, повезло-то как! Это дядьки Смела дружинник!

– Что-то не нравится мне такое везение, – сказала мне на ухо Эсси. Я только плечами пожал. Ясенец мрачно хмыкнул, но промолчал.

– Ты куда запропал, Золот? – спрашивал