Alex Marukov - Unknown Страница 45

Эш сидит рядом со мной, молча, стиснув зубы. Он не сказал ни слова с тех пор, как мы покинули «Десятый», и я не трогаю его. Он изо всех сил старается держать себя в руках. Его волосы нежно шевелятся, почуяв кровь вокруг нас. Мы все в порезах и в царапинах после перестрелки, и рубашка Дестени испачкана запекшейся кровью. Ее рана, наконец, прекратила кровоточить, Жук проделал большую работу с ее перевязкой. Он залатал и руку Эша. Жук сейчас спит на скамейке между мной и Дестени.

Она поглядывает на стеклянную банку на коленях Эша.

— Я не могу поверить, что все это было из-за сердца, — вздыхает она. — Ну, не все так плохо. По крайней мере, Эш с нами.

Я улыбаюсь, и сжимаю его руку. Его вызволение было моим приоритетом, так что я не слишком разочарована, что «Ора» оказалась не желтой чумой. Хотя будет трудно объяснить моему отцу, зачем мы рисковали жизнью, чтобы достать тридцатилетние сердце Люпина.

Я проверяю карман своей куртки, вспоминая про пузырек с серебристо-белой жидкостью, который украла из лаборатории лагеря. Я вынимаю флакон из мешочка. К счастью, он не поврежден. На стеклянной трубке есть маленькая этикетка с надписью «Ф-09 Крылья».

— Подозрительная на вид штука. Похожа на Дурман, — говорит Эш, взглянув на флакон.

— Да, мне тоже так показалось. — У меня было достаточно опыта с «Золотым Дурманом» — смесью молочно-белого Дурмана, имеющую отчетливую клейкую консистенцию с мерцающим, золотым ядом Бастетов — опознать который я могу, лишь взглянув. Эта смесь молочно-серебристая вместо молочно-золотой. — Интересно, зачем эти серебряные частички смешали с Дурманом. Может, это «Ночной шепот»? — Я задумываюсь, напоминает бабочек, которые мы видели в лаборатории. Их крылья серебристого цвета. Но зачем же Пуриану Роузу понадобилось добавлять их к Дурману?

Я поднимаю его вверх, чтобы посмотреть на свет. Жидкость сверкает, притягивая внимание Иоланды.

— Что это? — спрашивает она, беря у меня его из рук.

— Препарат под называнием «Крылья». Он был в лаборатории Стражей в лагере, наряду с этим диском, — говорю я, извлекая из кармана голубой диск с нацарапанной на нем надписью: «ИСПЫТАНИЯ НА ПАЦИЕНТАХ». — Я хочу, чтобы Доктор Крейвен сделал несколько тестов на наркотики, чтобы увидеть, что в нем.

— Я бы хотела, помочь с этим, — отвечает Иоланда, передавая флакон обратно.

Я сунула его в карман и отправилась в кабину.

— В какую сторону? — спрашивает меня Ацелот. Пятнышки гепарда на щеках его красивого лица ярко выделяются в золотом свете заката.

Я указываю в сторону плавильных работ на западной стороне города, которая таит в себе в тоннель, ведущий на базу Стражей-повстанцев. С точки зрения наблюдателя, похоже на то, что мы просто летим на склад фабрики, и это не вызывает подозрения — такое часто можно увидеть здесь, что Транспортеры летят в и из фабрик, когда они переносят груз. Ацелот направляет самолет через открытую крышу фабрики, и Дей тыкает кнопки на панели управления. Фальшь-пол склада разъезжается, открывая вход в тоннель, и мы летим вниз на повстанческую базу. Я возвращаюсь на свое место и пристегиваюсь, чуть позже мы приземляемся внутри самолетного ангара.

— Дом, милый дом, — говорит Элайджа, устало мне улыбаясь. Он, кажется, вымотанным, но счастливым. Опять же, почему бы и нет? Он вернул себе маму.

Дверь люка открывается, издавая гидравлическое шипение. На другой стороне, снаружи стоят моя мать, отец, Гаррик и Саша. Все они в ярости. Ой ёй.

— Что ты скажешь в свое оправдание, юная леди? — кричит мама.

Я смущенно смотрю на своего отца, который выглядит злее, чем я когда-либо видела его раньше, шрамы на его лице искажены от яростной гримасы.

— Нам потребуется много объяснений, Натали, — шипит он сквозь стиснутые зубы.

Эш хватает свою синюю сумку, вынимая ее из-под скамейки, которую Дестени хранила, пока мы были в «Десятом», и берет меня за руку. Льдисто-голубые глаза моей матери сужаются с неодобрением, но я игнорирую ее. Мне плевать, что мои родители думают об Эше, это не изменит моих чувств к нему.

Гаррик и Саша помогают Дестени сойти с Транспортера, в то время как другие помогают Марте, Люсинде и Иоланде. Они могут ходить, но еле держатся на ногах. Мать неловко обнимает Марту, сильно удивляя тем самым старую женщину-Дарклинга, впрочем, и меня тоже.

Мы направляемся к лифту, мама всю дорогу поливает меня гневными тирадами. Я жую внутреннюю сторону щеки, принимая шквал брани. Она имеет полное право злиться на меня. Иногда я бросаю взгляд на моего отца, но он отказывается встречаться со мной взглядом.

— Мне жаль, что вы волновались, — говорю я, не выдержав больше его молчания. — Но я не сожалею о сделанном. Эшу нужна была моя помощь, и я не могла ждать, пока ты попросишь Командующего, об отправке спасательной операции, чтобы все равно услышать «нет».

Покрытые шрамами губы отца сжались, но он ничего не говорит. Он знает, я права.

Двери лифта распахиваются, и мы входим на базу. Глаза Эша расширяются, когда он вбирает в себя все: поезда метро, оживленные тротуары, металлические здания — много всего, чтобы переварить. Он присвистывает сквозь зубы.

— Ты не преувеличивала, — бормочет он.

Мы направляемся в больницу, где Доктор Крейвен ждет нас, чтобы осмотреть наши раны. Сигур лежит на одной из больничных коек, еще не оправившись от собственных мытарств. Он поднимается в вертикальное положение, когда видит нас. Челюсть Эша сжимается при виде своего Кровного Отца. Длинные, льдисто-белые волосы Сигура откинуты назад, раскрывая в полной мере раны на его мускулистом торсе. На его алебастровой коже рваные раны и УФ-ожоги, плюс от систематических издевательств гвардейцев - синяки по всему телу. На спине два розовых толстых шрама в том месте, где раньше были его крылья, прежде чем их отрезал Себастьян.

— Сын, — говорит Сигур, раскрывая бледные руки.

Эш кладет свою сумку и ставит сердце Тиоры на тумбочку, затем опускается на кровать Сигура и позволяет себе отдаться в объятия Кровного Отца.

— Я сожалею, что оставил тебя, — шепчет Эш замученным голосом. — Я не должен был позволить им причинить тебе вред. Я должен был спасти тебя, прости, о Боже, о Боже, мне так жаль...

Сигур перехватывает мой взгляд.

— Гарольд умер, — тихо говорю я.

Горе омрачает лицо Сигура и он крепче обнимает Эша, понимая, что слова Эша относятся не только к нему. Люсинда сидит рядом с ними и ласково гладит волосы Эша…

В другой стороне комнаты Элайджа, Ацелот и Иоланда стоят вместе, обняв друг друга, оплакивая свою потерянную семью. Если эта война когда-нибудь закончится, я хочу вернуться в Серый Волк, и забрать тело Марселя, чтобы похоронить его с погибшими членами семьи в Виридисе, где ему и место, а не под грудой камней на каком-то заброшенном складе, с несколькими безделушками и семенами одуванчика на могиле.

Я поворачиваюсь к моему собственному отцу и обнимаю его. Он ничего не говорит, просто крепко прижимает меня к себе. Моя мать легонько поглаживает меня по спине. Мне так повезло с ними. Я поднимаю взгляд, заметив поблизости Марту. Отец протягивает руку к ней. Она принимает ее, и присоединяется к нашему объятию. Моя семья наконец-то снова вместе... почти. У меня внутри все болит при мысли о Полли, нам ее так не хватает. Я думаю, о ноже в моей спальне — я украла его из ультрафиолетовой теплицы — ее имя вырезано на ручке. Я не забыла о моем обещании сестре. Я собираюсь убить Пуриана Роуза.

В конечном итоге я, вытирая глаза, отстраняюсь от них. Гаррик и Саша приносят Дестени. Она находится в соседней палате и окружена заботой доктора Крейвена и нескольких медсестер. Они сняли с нее куртку, поэтому она одета лишь в окровавленную майку, которая открывает ее мускулистые руки и завидную фигуру. Доктор Крейвен намазывает ее кожу обезболивающей мазью, а затем зашивает рану.

Я перевожу взгляд на моего отца.

— Что ты собираешься делать с Дестени?

— Мы обсудим ее наказание позже, — отвечает отец.

— Пожалуйста, не будь с ней слишком суров, — говорю я. — Она была просто хорошей подругой. И она отличный пилот и она вам понадобиться еще, если вы планируете нападение на Цент... — Я резко умолкаю, поняв, что сморозила лишнее. Я не должна знать о планируемом нападении на столицу. Отец одаривает мне тяжелый взгляд, и я морщусь. — Не злись на Дестени. Я случайно застукала ее, когда она изучала план атаки в центральном управлении.

Отец поднимает брови.

— Когда это было?

— Несколько дней назад, — говорю я. — А что?

— Ничего, — отвечает он, поглядывая на Дестени.

Доктор Крейвен заканчивает зашивать ее рану и приходит к нам.

— Привет, душечка, — говорит он, даря мне теплую улыбку, хотя его глаза осматривают все лица в комнате. Я не удивлюсь, если он надеется увидеть своего сына Себастьяна с нами.

— Себастьян жив. Он убил брата Ацелота и украл их Минипорт, он, наверное, сейчас в Центруме. — Это наиболее вероятное место, куда мог отправиться Себ.