Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия Страница 46

– Анну лучше хвали, Турчанку.

– Дай Бог и ей счастья. Анна – славная девушка, хоть и связалась с турком.

Владос прищурил глаза, усмехнулся:

– Без этого турка мы б и не выбрались. Алексей, вы столь похожи, что я весь в сомнениях – не родила ли вас одна мать?

– Да ну тебя!

– Не хочешь, не говори… Однако здесь чувствуется какая‑то мрачная тайна, верно, Георгий.

Ветер унес слова грека в море.

– А? Что? – завертелся на носу раненый юноша. И вдруг, всмотревшись вдаль с гребня волны, громко закричал: – Корабль! Корабль!

Гребцы тут же бросили весла, вскочили, от чего лодка едва не перевернулась.

– Ну‑ну, поосторожнее, – Георгий попытался утихомирить парней. – Не то свалитесь в воду.

– Да мы только посмотреть…

Лешка с Владосом вновь взялись за весла, направляя лодку к темному силуэту корабля под белоснежными парусами. Судно быстро приближалось – уже можно было рассмотреть мощный, украшенный позолоченной резьбой корпус и четыре мачты с яркими разноцветными флагами.

– Вот это кораблище! – еще раз обернувшись, восхищенно воскликнул Лешка.

Георгий засмеялся:

– Да, хорошая марсильяна!

– Какая же это марсильяна? – возмутился Владос. – Что я, марсильян не видал? Тот же неф, только большой, четырехмачтовый. Высокая корма, нос, изящно выгнутый лебединою шеей… Марсильяна – красивое, изящное судно. А это – просто беременная антилопа какая‑то! Вы только гляньте на ее кургузый корпус! Типичная ускиера. В Константинополе подобных полно.

– Эй, эй! – привстав на носу, закричал Георгий. – Эй, на корабле!

– Чего орешь? – перегнувшись через фальшборт, осведомился вахтенный – заросший черной бородой парень. – Если хочешь продать нам рыбы – проваливай, мы ее уже купили у твоих более удачливых собратьев.

– Нам нужен шкипер! – еще громче заорал юноша. – Абдул Сиен, так его зовут, кажется?

– Ну так, – согласно кивнул матрос. – А что вам за дело до него?

– У нас к нему письмо!

– Письмо? Ну, так давайте сюда… Я сейчас кину веревку!

– Нет! Мы должны вручить ему лично.

Поморщившись, бородач все‑таки сходил на корму за шкипером. Правда, тот явиться не соизволил, зато с высокого борта ускиеры спустили веревочную лестницу.

Парни, один за другим, проворно поднялись наверх.

– А как же ваша лодка? – удивился моряк. Лешка с усмешкой махнул рукой:

– Да черт с ней, пусть тонет!

– Не жалко?

– Я как‑то раз трактор в болотине утопил – жалко не было, а тут – какая‑то дырявая лодка!

– Что утопил?

Лешка не ответил – спускаясь с кормы по широкой, устланной малиновым ковром лестнице, к ним направлялся коренастый мужик в длинном синем кафтане с разноцветными пуговицами. Смуглое лицо его с крючковатым носом и глубоко посаженными глазами обрамляла седая кудрявая шевелюра. А вот борода, напротив, была аккуратно подстрижена. Незнакомец недобро взглянул на вахтенного:

– Что это за люди, Саид?

– Говорят, что имеют к вам какое‑то письмо, почтеннейший.

– Письмо? Что за письмо? От кого?

– Вы – шкипер Абдул Сиен? – негромко осведомился Лешка.

– Да, я шкипер Абдул Сиен. А вот вы кто и что делаете на моем судне?

– Вот письмо! – Лешка вытащил из‑за пазухи свиток и протянул шкиперу. – Там все сказано.

– Что ж, посмотрим…

Абдул Сиен немедленно развернул письмо и принялся быстро читать, беззвучно шевеля губами.

– Керим Челери – ваш друг?! – еще раз оглядев всю компанию, изумился он. – Хотя… – он перевел взгляд на Лешку и удивился еще больше. – Вот уж не знал, что у Керима есть брат. Так бы сразу и сказали! – шкипер явно подобрел. – Конечно же, я довезу вас в Константинополь, как просит Керим. Только вот извините, кают предоставить не могу – все заняты. Придется вам спать на палубе…

– Это ничего!

– Скажу боцману – он выдаст циновки и одеяла… Да, еще получите у него продукты – путь хоть и не очень далек, но и не близок, успеете проголодаться. Ну, что же… Располагайтесь. Саид, покажи новым гостям места.

– Слушаюсь, мой господин! – вахтенный поклонился и, потеребив бороду, призывно махнул рукой: – Идем!

«Дойная корова» – так называлась ускиера, принадлежащая Абдулу Сиену. Несмотря на явно турецкое имя, он считал себя греком – точнее, ромеем – и был православным христианином. Получив у боцмана обещанные одеяла и продукты, друзья постелили циновки у левого борта, напротив грот‑мачты и, немного подкрепившись пресными лепешками и сыром, с удовольствием улеглись отдохнуть.

– Чудесный человек этот Абдул Сиен, – улыбаясь, негромко промолвил Георгий. – Просто чудесный.

– Все – благодаря Кериму, – напомнил Лешка. – Что б мы и делали без этого турка? – он помолчал и, ехидно ухмыльнувшись, добавил: – Наверное, придумали бы что‑нибудь. Например, продали бы Георгия в рабство, а на вырученные деньги добрались бы, куда надо.

– Чего это меня – в рабство? – возмутился юноша. Серые глаза его недовольно сверкнули.

– Ого, Георгий! – захохотал Владос. – Ты, оказывается, умеешь сердиться?! Настоящий Георгий Победоносец!

– Да ну вас, богохульников, к черту! Ой, прости, Господи! – юноша быстро закрестился.

– Не помешаю? – вынырнув из‑за мачты, к приятелям подошел вахтенный.

– А, Саид! Конечно, нет. Садись с нами, выпей.

– Не сейчас, – матрос улыбнулся. – Хозяин сказал, чтобы кто‑нибудь сходил на корму, к его помощнику, записал всех в судовую книгу. Такие уж правила.

– Да мы знаем, – Владос махнул рукой. – Спасибо, что передал, сходим…

Лешка придержал вахтенного:

– Саид, ты это, заходи вечерком – поболтаем.

– Обязательно! – приложив руку к сердцу, заверил матрос.

– Ну, что, Георгий, сходишь? – смачно зевнув, осведомился Владос. – Алексий, тебя как записать?

– Да как хотите, не все ли равно?

– Э, не скажи! – грек подавил зевок. – Запись в судовой книге – отнюдь не пустая формальность. В Константинополе ее будет тщательно изучать особый портовый чиновник. Не превысил ли владелец судна допустимую нагрузку? Всем ли пассажирам хватило циновок и одеял? Кто они и с какими целями прибыли в столицу? И это еще далеко не все вопросы.

– Ну, надо же! – Лешка озадаченно почесал голову. – И у вас на каждом шагу – бюрократия. Вот уж не думал! Даже не знаю, как и записаться… Может быть – русский купец?

– Тогда ты должен будешь задекларировать товары, какие везешь. А где они у тебя? Купец без товаров – подозрительно.

– Тогда, может быть – торговый агент? – неожиданно предложил Георгий. – Уж ему‑то товары не нужны… ну, разве что в качестве образцов.

– Торговый агент? – Владос наморщил лоб. – Да, это было б неплохо: Только вот – какого купца? У тебя есть кто‑нибудь на примете?

– Гм… нет.

– Погоди, погоди… Ага! Вот! Был у меня один шапочный знакомый – Михаил Ксанф, торговец сукном. Вот мы Алексия так и запишем, его торговым представителем.

– Адрес купца?

– Ммм… Горбатая улица, дом с зелеными ставнями. Это в том районе, что между церковью Хора и Влахернской гаванью.

– Знаю, – мотнул головой Георгий. – За стеной Константина. У дворца?

– Ну, не у самого…

– Хорошо, запомнил. Тебя самого‑то как записать?

Владос расхохотался, взъерошив рыжую шевелюру:

– А пиши, как есть – Владос Костадинос, владелец гончарных мастерских у Меландзийских ворот.

– Ого! Далековато забрался. Райончик тот еще – вечером не стоит и ходить.

– Ну, это кому как… К тому же… – Лицо Владоса на миг затуманилось. – Думаю, давно уже проданы все мои мастерские по решению суда за долги. Наверное, и дом тоже продан. Не знаю, где и жить будем.

– Ну, об этом после помыслим, – улыбнувшись, Георгий поднялся на ноги и быстро зашагал к корме, стараясь не наступить на спящих людей.

Они расположились прямо на палубе, и Лешка, опершись руками на фальшборт, с удовольствием принялся смотреть на море, которого в той, прежней, жизни так никогда и не видел, а только мечтал к нему съездить. Что же касается жизни, так сказать, здешней –

то в ней, конечно же, уже было море… только в таких ситуациях, что лучше и не вспоминать!

А вот сейчас, здесь, море выглядело замечательным, красивым, играющим: иногда темно‑голубым, иногда – изумрудно‑зеленым, а иногда и золотисто‑желтым с нежными палевыми оттенками. Изумительно красиво все это было, красиво и благостно – и разноцветное море, и нежно‑лазурное небо над головою, и надувавший паруса ветерок, и появившиеся на горизонте кораблики, маленькие такие, но быстро приближавшиеся. Так быстро, что совсем скоро уже хорошо проглядывались невысокие, украшенные круглыми зелеными щитами надстройки на носу и корме, косые ослепительно белые паруса и пенящие воду весла. Да‑да, весла – суденышки (а их было три) оказались галерами…

– Военные суда, – взглянув, негромко сказал Владос. – Интересно – чьи? Если турецкие – плохи наши дела!

– Неужто не отобьемся? – Лешка усмехнулся. – У нас и мощь, и пушки, да и людей ты только посмотри, сколько!