Змея, крокодил и собака - Барбара Мертц Страница 46

– Его вдохновила преданность Эмерсону. Но вы правы – думаю, он и меня любит. Я раньше этого не понимала. Как трогателен был тот момент, когда он открыл мне своё сердце – ничего подобного раньше не случалось.

– Угу, – ответил Сайрус. – Боюсь, что не смогу убедить вас отдохнуть, если обещаю последить за своим старым приятелем.

– Правильно боитесь. Как я могу спать? Отправляйтесь в постель, Сайрус. Вы, должно быть, устали. Нет смысла спрашивать, завершилась ли удачей ваша миссия в отеле.

– Полный провал. Что верно, то верно. Но когда я вернулся и обнаружил, что вы ушли... Я боялся, что послание было трюком с целью убрать меня с дороги, чтобы вас могли беспрепятственно похитить. Не хотелось бы провести ещё пару таких часов.

– Милый мой Сайрус… Но всё хорошо, что хорошо кончается.

– Будем надеяться.– Сайрус сломал сигарку. Его рука слегка дрожала, и это лёгкое свидетельство беспокойства глубоко меня тронуло. – Хорошо, оставляю вас наедине с вашим бдением. Позовите меня, если... О, дьявол, чуть не забыл. Сегодня днём пришла почта. И с ней – письмо из Чалфонта.

– Обещанное письмо! – воскликнула я. – Где оно?

Сайрус указал на стопку писем на столе. Лежавшее сверху было тем самым – его масса демонстрировала, что автору было о чём рассказать, и это вполне подтвердилось.

Письмо предварялось кратким замечанием Уолтера.

«Я решил позволить юному Рамзесу полностью высказаться, хотя его эпистолярный стиль обладает массой недостатков. Вы хорошо знаете своего сына, так что вас не собьёт с толку его склонность к преувеличениям. Не тревожьтесь о нас – мы приняли все необходимые меры предосторожности. Мы беспокоимся о вас, дорогие брат и сестра. Пожалуйста, держите нас в курсе».

Затем следовало несколько страниц, написанных слишком знакомым почерком. Всё, на что я способна – полностью привести этот экстраординарный документ, потому что как-то обобщить творение Рамзеса попросту невозможно.

«Дорогие мама и папа, – начиналось письмо, – я надеюсь, что моё послание застанет вас в добром здравии. У нас всё хорошо. Тётя Эвелина уверяет, что мои волосы скоро отрастут».

После того, как мне удалось оправиться от эффекта этого потрясающего заявления, я продолжала читать.

«Ваша телеграмма оказала большую помощь в предотвращении более серьёзных событий, чем те, что случились на самом деле, но у меня ещё до неё имелись причины подозревать, что происходит нечто необычное. Когда я проводил обычный объезд поместья, чтобы прогнать браконьеров и осмотреть ловушки, то наткнулся на неряшливо одетого человека, который, вместо того, чтобы убежать, услышав оклик, бросился вперёд с явным намерением схватить меня. Отступив, что являлось наиболее целесообразным (поскольку нападавший был примерно вдвое больше меня), я завёл его в терновник и оставил безнадёжно запутавшимся в ветвях, чего сам смог избежать благодаря меньшему росту и глубокому знанию местности. Он громко и кощунственно бранился, пока я удалялся, но когда мы с дядей Уолтером и двумя лакеями вернулись, его уже не было.

С сожалением сообщаю, что дядя Уолтер высмеивал моё утверждение, будто поведение этого парня вызывает недвусмысленные подозрения в отношении его мотивов пребывания в поместье. Однако после папиной телеграммы дядя Уолтер поступил по-джентльменски, извинившись и признав достаточно разумным необходимость пересмотреть случившееся. После военного совета мы решили принять защитные меры. Как я уже указывал, безопаснее было ошибиться с их избытком, нежели попасть в беду из-за недостатка осторожности.

Тётя Эвелина хотела вызвать констебля. Она очень добра, но непрактична. Мы с дядей Уолтером убедили её в том, что у нас нет оснований для обращения за официальной помощью, и что для того, чтобы убедить чиновников в обоснованности наших причин для беспокойства, пришлось бы раскрыть те вопросы, которые мы поклялись хранить в тайне. Поэтому наши оборонительные силы состояли из следующих персон:

1. Гарджери. Он был очень доволен, когда его попросили.

2. Боб и Джерри. Как вы знаете, они самые сильные из лакеев и знакомы с нашими привычками. Вы помните, что Боб оказал большую помощь в нашей атаке на Моулди-Мэнор, когда мне посчастливилось устроить вам удачный побег из темницы.[137]

3. Инспектор Кафф[138]. Вернее, «бывший инспектор Кафф», поскольку он ушёл из полиции и выращивает розы в Доркинге. Я лично разговаривал с ним по телефону (чрезвычайно полезное устройство, нам следует установить его в Амарна-Хаусе), и после того, как он прекратил возмущаться и прислушался к тому, что я считал необходимым сказать, убедился в том, что должен присоединиться к нам. Я полагаю, что розы ему попросту надоели. Не волнуйся, папа, мы не разглашали ТАЙНУ. Льщу себя надеждой, что инспектор достаточно доверяет моей скромной персоне, чтобы разделить мою уверенность в серьёзности этого вопроса. Некоторую помощь оказало и подтверждение дяди Уолтера.

Нам повезло (или, если мне позволено так выразиться, следует благодарить нашу предусмотрительность), что эти меры были приняты, ибо с момента прибытия инспектора Каффа не прошло и двадцати четырёх часов, как свершилось ожидаемое нападение.

Вот как это произошло».

Наконец-то! Я перевернула страницу – и заскрипела зубами: вместо того, чтобы рассказать мне о том, что я страстно желала узнать, Рамзес вновь ушёл в сторону от главной темы.

«Если я не упомянул Нефрет, уверяю вас: вовсе не потому, что она пассивна, или ей не хватает мужества и интеллекта. Она... (Дальше несколько слов были зачёркнуты. То ли Рамзесу не хватило слов, чтобы выразить свои чувства, то ли он раскаялся в том, что выразил эти чувства так открыто.) Она – выдающаяся личность. Она... Но, возможно, рассказ о том, что произошло, продемонстрирует её Двойственность гораздо эффективнее, чем мои собственные слова.

Я предположил – ошибочно, как выяснилось, но не без оснований – что Нефрет будет именно той персоной, которая больше всего нуждается в защите. Ибо, если намёки папы в телеграмме и мои собственные выводы, основанные на этих намёках, были правильными, она – единственная, кто непосредственно связан с вышеупомянутой ТАЙНОЙ. Не спорю: моя теория игнорировала тот факт, что взъерошенный джентльмен, очевидно, собирался захватить МЕНЯ, поэтому, возможно, рыцарство затуманило мою традиционно острую и обоснованную аргументацию. Я помнил, что быть маленьким джентльменом – означает обеспечить себе больше неприятностей, чем это стоит. Инцидент, о котором я намерен рассказать, подтвердил это мнение, как вы увидите сами».

– Надеюсь, от души надеюсь, – пробормотала я, желая, чтобы маленький «джентльмен» находился рядом со мной; тогда я