Ольга Горовая - Дурман Страница 5

Прикинув, что надо будет связаться с Димой, узнать, что да как? Может, подогнать чего или что-то сделать здесь, что друг сейчас не в состоянии, Виталий широко и невинно улыбнулся пробегающей мимо девушке-стюарду. Его точно планировали отругать.

Хмурый взгляд, направленный на сигарету (все еще не прикуренную), сразу сменился смущенным, и уже довольная девица пошла дальше, одарив его еще одним взглядом через плечо. Ожидаемо. Но Виталий не провел ее глазами. Вместо этого повернулся к стеклянной двери тамбура и посмотрел на Татьяну.

Тоха продолжал бубнить, чем-то восторгаясь. Может и самому послать приятеля? Но они сейчас с Димой в таком положении были, что друзьями не разбрасываются. Любыми друзьями, потому что никогда не знаешь, чья помощь пригодится в следующий момент, а когда ты в опале, надавить нельзя. Только на добрую волю да выгоду других приходится рассчитывать. Так что Казак уже потихоньку освоил дипломатию. Тоха себе бормочет и ничего от Витали не требует, кроме уха. Ему не тяжело, и человеку приятно. А Тоха он - далеко не для всех. В столице, так вообще, на выборы подается и с большой вероятностью пройдет в Парламент. А чем больше в нужной им группировке людей, тем больше вероятность, что Дима наконец выйдет. И всем “спасибо” скажет, кто его в расход пустил. Они к этому не один день или месяц готовились.

Пусть Антон делится планами, а он себе в удовольствие на Таню полюбуется. Любопытная она. Необычная.

Не то, чтоб Казак в женском внимании или обществе дефицит испытывал. И близко нет. И дело даже не офисе, полном девиц, на многое готовых ради повышения, премии или просто подарка от босса. Бабы любили его. Всегда, еще с молодости. Кто их разберет, за что? Говорили, глаза у него искренние и улыбка, как у мальчугана, открытая. Ага, Казак типа верил. То, что они с Батей начали первые бабки загребать, когда Казаку еще шестнадцати не было (он, конечно, был тогда у Димы просто на подхвате, но ближе всех, как брат), вообще не при чем. Вот совсем. И четыре автосалона к его улыбке никакого отношения не имеют. И совладение в ночном клубе - не при чем. “В-а-аще”. Это он сам по себе такой милый и привлекательный, и улыбка у него открытая. Ага.

Небось, стой он сейчас здесь в замызганных трениках, майке-алкоголичке и старых тапках на босу ногу, никакая улыбка его от дежурных ментов не спасла и штрафа, за намерение курить в поезде. И не оглядывалась бы девица-стюард, явно намекая, что можно и познакомиться. И та раскрашенная малявка, что напротив сидела, не стала бы сразу губы дуть и глазки строить, едва шмотки натренированным взглядом просканировала.

Но Казаку, по большому счету, все равно было, чего они несут, рассказывая про его обаяние. Было оно у него или нет, Виталя свое влияние на женщин любил и использовал. К обоюдному удовольствию. И не жадничал. Кто как умеет, тот так и живет. И удовольствие по-своему получает.

В общем, с женщинами у него проблем не было. Даже приелось как-то. Да и проблем сейчас хватало. Не искал себе бабу он в этот момент. А Таня заинтересовала. Вдруг, прямо. Пробило, как провод с лопнувшей обмоткой. Вообще неожиданно.

И не тем, что огрызалась в ответ и явно пыталась избавиться от его внимания. Она когда повернулась к нему, пока Казак на свое место устраивался, так сразу и обратила внимание на себя.

Чем? Вопрос хороший.

Кто, вообще, разбирает или думает над тем, чем бабы мужиков цепляют? Феромонами, небось. Передом и задом. Готовностью в глазах и транслируемой доступностью, или недоступностью. Оно по-разному, бывает, складывается. А иногда ничем и не цепляют. Просто тупо тр**нуть кого-то охота, без разницы, кого.

Но сейчас не искал он себе ничего из этого. А она взяла и повернулась к нему. Вся такая…

Казак даже задумался, подбирая слово.

Задумчиво-загадочная.

Она когда повернулась, ни на кого, вроде, толком и не смотрела. И улыбалась как-то, слегонца так. Словно не людям вокруг, даже, а самой себе. И глаза.

Не, доступностью там и не пахло. А вот огонь был. Горел прям, лучился забавностью. И схлопнулся тут же. Она его погасила, как крышкой прихлопнула. Только огонек этот то и дело пробивался, когда он ее в покое не оставил. Сопротивлялась Таня, а огонек этот в глазах вспыхивал. И гас, накрытый ее выдержкой или характером.

Прям, девочка-зажигалка. Не в плане отрыва. Хотя, кто знает, может и в этом Таня “зажигает” по-полной. Но Витале так не казалось. Скорее, она себе воли не дает. Контролирует. Вспыхнет пламя. Выключит. А оно вылазит, прорывается. И снова горит. А потом “оп” - и вновь под крышкой.

Любопытно ведь, правда. И интересно, чему же она так улыбалась, уже губы приоткрыв, будто что-то сказать собиралась, да так и промолчала.

И вообще, она вся такая была… Противоположная. Волосы в строгий хвост, ни один волосок не выбился. Все под контролем. И видно, что следит за ними, тратится на прическу. Казак в ухоженных женщинах разбирался.

И руки ухожены. Ногти короткие, нормально, наверное, для ветеринара, Бог его знает. С бирюзовым лаком. Колец нет. Мягкие руки. Кожа мягкая. А руки сильные. Почувствовал, когда она вырывалась, пытаясь сама расплатиться. С принципами “зажигалочка”, однозначно.

Одежда такая… Никакая. Удобная, видно. И на фигуре - хорошо сидит. Может и не хотела выделяться, а перед женским тщеславием не устояла. Пусть и не самое дорогое, среднячковые джинсы и футболка, а сидят так на изгибах, что любо-дорого смотреть. Точно тот же огонек в ней отметился.

И вот еще, как машины можно не любить? Он не понимал. Вообще. Виталий от автомобилей тащился. Что от старого “Запорожца”, что от нового “мерса”. По-разному, конечно, другие моменты оценивая, но его завораживали механизмы. Ровный гул мотора. Или рев, когда педаль “газа” в пол. Скрип кожи в салоне, сам этот запах машины внутри. Руль в руках. Визг шин, когда ударяешь по тормозам. Блин, да ему даже запах моторного масла нравился.

Казак любил ковыряться в двигателях, разбирать или собирать машины, находить причину проблемы. Давно любил. Они с Димой когда-то неплохие бабки подняли, самостоятельно собирая “таврии” из украденных работниками, вынесенных с завода деталей. Скупали то, что списывали под шумок или просто воровали. Выторговывали по смешной цене. Сами это все собирали (научился тогда в авто разбираться, пришлось), а потом перегоняли в другие города, даже в ближнее зарубежье, и с наценкой сбывали. И покупатели имели выгоду. И они тем более. Потом бригаду наняли…

Да у них и сейчас было несколько СТО. И Казак расслаблялся иногда тем, что помогал парням. Особенно с “мерсами”. Бывало и механики не знали всех фишек, особенно на тех моделях, что постарше. А Виталя знал, потому что у него первые машины в жизни - два “мерса” были. Димка первый взял, а потом ему отдал, когда поновее прикупил. Так эти “мерсы” от старости рассыпались на ходу. И он их сам от винтика к винтику перебрал. Каждую деталь почистил и смазал. До сих пор эти “мерсы” помнил, как свои пять пальцев. И к новым машинам присматривался. Он среди грязных тряпок, разобранных двигателей и поднятых капотов отдыхал так, как в Турции или Испании на пляже ни разу не расслабился.

А у этой Тани в лице ничего не дрогнуло, когда он про машины вспомнил, будто бизнес-сводку ей прочел. И это еще больше почему-то заинтересовало. Обычно у девок от самих названий машин глаза гореть начинали, пусть они в механизмах вообще не секли. Тут стоимость лейбла имела значение. Ну, или находились такие, которые выделывались и начинали рассказывать ему про вред и “парниковый” эффект, при этом не брезгуя кататься с ним на самых шикарных авто и стонать на задних сидениях, коли ему так хотелось. А Татьяна ни к первым, ни к другим не относилась.

Собак она любит. Хм. Он, конечно, про год собаки, в который якобы родился, наврал, не моргнув глазом. Но она и не купилась. Стрелянная, видно, на чушь не клюет.

Что там она еще любила? Тритонов, вроде.

Ну, последних он себе слабо представлял. А собак… Не то, чтобы Виталя не любил собак или кошек. Он нормально к ним относился. Просто вспоминать не хотел ни об этих животных, ни о том, что его когда-то связывало с ними, с мусорками и с помойками, на которых он себе пропитание искал, когда мать не просыхала, а соседи гнали взашей. Или как он к боку дворняги прижимался, чтобы согреться, пока собутыльники мамки его из квартиры выставляли, чтоб не мешался под ногами и не мозолил глаза. Или когда он сам убегал, еще не имея силы не бояться. Тогда, когда у него еще не было “бати”, научившего за себя стоять и брать максимум от жизни.

Отодвинув мысли о животных и детстве, которые предпочитал не извлекать на свет памяти, Казак сосредоточился на машинах. И Тане, которая сейчас (он через стеклянную дверь видел), доедала свой салат. Деньги ему в бумаги сунула. Ха.

Это заставило Казака усмехнуться.

Таки принципиальная. Надо у нее номер телефона взять.

Может человеку просто в жизни не повезло и она толком в машинах и не ездила. Ну, всяко бывает. Может ей просто показать, что это за кайф, пощупать дать? Не верилось Казаку, что она не оценит, если попробует. Не может такая “зажигалка” не оценить. ОН почему-то не сомневался, что у нее внутри тот самый огонь вспыхнет.