Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр. Страница 5

привести его корабль к тихой пристани. Но не тут-

то было. Берта и ее сестра Габриель, которая не­

разлучно следует за ней повсюду, испытывают,

как и сам Мишель, непреодолимое влечение к бо­

геме. В течение пятнадцати лет их лихая троица

посещает скачки, игорные дома, плавает под наду-

25

тыми парусами на различных прогулочных яхтах и

катерах, кружится в вихре вальса. О том, как они

жили, скажут нам лучше не чинные дагеротипы, а

полотна Мане, Дега или Тулуз-Лотрека. Промотав

все, что было возможно, неразлучное трио доби­

рается до Украины. Неисповедимыми путями они

оказываются в труппе бродячего цирка, где испол­

няют верховые трюки. Двум прекрасным амазон­

кам не суждено было прожить долгую жизнь.

Таинственным образом они обе погибают в Ос­

тенде. Одной было тридцать восемь, другой —

всего тридцать три года.

Юрсенар с уважением относится к любой тайне

и не желает ее раскрывать, оставляя читателя в

полном неведении. Ведь это не роман; жанр рома­

на, с ее точки зрения, находится в кризисе, он стал

слишком «всепоглощающим» в наше время. Ему

она противопоставляет эссе, которое, беря начало

от «Опытов» Монтеня, дает наибольшую свободу

искусству писателя. Картина горя и отчаяния Ми­

шеля дана скупо. Он бессилен противостоять нати­

ску семейного клана. Они вновь забирают его,

женив на Фердинанде Картье де Маршенн, поме­

щице из Эно, будущей матери Маргерит де Креан-

кур, которую ей никогда не доведется увидеть.

Борьба отдельной личности за свободу, отказ от

подчинения центростремительной воле родового

спрута — снова все возвращается на круги своя, и

никто при этом ни прав, ни виноват. Ролевые функ­

ции членов клана незаметно оказываются сильнее

индивидуальных порывов его отдельных предста­

вителей. Быть дедом, племянником, дядей, тетуш-

26

кой, прародительницей в недрах семейного круга,

спаянного аристократическими традициями, важ­

нее, нежели каждому из этих персонажей в от­

дельности стать государственным деятелем,

церковнослужителем, представителем богемы или

поэтом.

Природа и звери вовлечены в магический

круг родовых отношений. Писательница вспоми­

нает легенду о Лесном царе, для нее особенно

важно, что, согласно древним германским преда­

ниям, деревья олицетворяют души предков. Ж и ­

вотным, как полноправным членам семейной

хроники, отведена особая роль. Попадаясь то

тут, то там на страницах «Северных архивов»,

каждое из них дает нам своеобразный урок

жизни. Корова дает молоко человечности, как у

Шекспира: «The milk of human tenderness». Спа­

ниель, бесстрашно перебегая границу между

Францией и Бельгией, чтобы вернуться к своему

хозяину, учит верности. И наконец, свинья, ко­

торая предупреждает нас о бережном отноше­

нии ко всему живому. Мы можем убить ее, но

только ради еды и принося ей как можно мень­

ше страданий.

Как-то М.Юрсенар попросили ответить на воп­

росы, которые Марсель Пруст предлагал задавать

писателям, чтобы определить их кредо. Она про­

делала это с полной ответственностью и искрен­

ностью, как и все то, за что бралась. Приведем,

хотя бы вкратце, некоторые из ее ответов, они по­

могают нам лучше понять ее произведения.

27

Что является для вас пределом несчастья?

Чувство, что я не могу помочь ничем или в ни­

чтожно малой степени миру с его страданиями и

растерянностью.

Где бы вы хотели жить?

В стране, где царили бы разум, простота, до­

брота, справедливость.

Кто ваши любимые герои романов?

Никогда не задумывалась над этим. Может

быть, Пьер Безухов из «Войны и мира» или ста­

рец Зосима в «Братьях Карамазовых», может

быть, д а ж е Дон Кихот.

Кого из исторических деятелей вы цените превы­

ше всего? Кого предпочитаете в жизни?

Всех, кто старался или старается улучшить ус­

ловия человеческого существования: от Сакия

Муни до Толстого, от Ганди до Иоанна XXIII, если

говорить о сфере духовной. В светском плане

всех, кто близок по духу Сократу или Монтеню

и, конечно, Вольтеру. Духовная и светская сферы

не столь отличны, как это кажется на первый

взгляд...

Какое качество вы цените превыше всего в муж­

чине?

Ум, простоту, доброту, справедливость.

28

Какое качество вы цените превыше всего в

женщине?

Ум, простоту, доброту, справедливость.

Что вы ненавидите больше всего?

Глупость, самодовольство, злобу, несправедли­

вость.

Как бы вы хотели умереть?

Спокойно, со страстной сосредоточенностью.

Человек вообще должен подходить с большой

ответственностью ко всему тому, что он создает.

Ведь в некотором смысле он может стать рабом

своих созданий. Размышляя над этой проблемой,

писательница не раз вспоминала каббалистиче­

ское предание о Големе. На определенном этапе

своего существования Адам, первородный чело­

век, представлял собой всего лишь глиняного Го-

лема, он был лишен божественного духовного

начала. В Каббале, мистической книге древних

иудеев, оказавшей существенное влияние на

средневековых алхимиков, рассказывается, что

можно сотворить из красной глины подобие чело­

века — Голем величиной с десятилетнего ребен­

ка, написать на его лбу слово «жизнь» — и он

послушно станет исполнять волю каббалиста. Беда

только в том, что Голем очень быстро растет, тогда

достаточно написать на его лбу слово «смерть» — и

он рассыплется в прах. Деятельность Голема можно

направить как на добро, так и на зло; но беда тому

29

каббалисту, который позволит своему Голему до­

стичь гигантских размеров. Когда он захочет его

уничтожить, Голем может раздавить его под тя­

жестью собственных обломков.

Писатель дает жизнь своим героям, он сам по­

падает в зависимость от них. Так было с импера­

тором Адрианом, с Зеноном Лигром...

А в более широком плане вся культура для

М. Юрсенар — своеобразный Голем. Книги, карти­

ны, памятники дают человеку возможность «про­

ложить путь к собственному спасению», испытать

те чувства, которые он не успеет познать в дейст­

вительности, так как день его слишком короток и

слишком тесны стены его темницы. Один лишь

Пиранези мог раздвинуть их на листе бумаги, по­

летом своей фантазии протаранить каменную сте­

ну воздушным подвесным мостом, ведущим прямо

в небо.

От размышлений над жизнью и смертью форм

искусства Юрсенар переходит к ответственности

человека перед природой вообще. Ее волнуют все

аспекты того, что сейчас принято называть про­

блемой экологии. Чтобы личность что-то значила,

необходимо ограничить производство всего того,

что засоряет планету. В ее рассуждениях никакой

назидательности, ведь она пишет, как поэт, созда­

ет свою картину мира, imago mundi.

Поначалу читателю покажется, что мир писа­

тельницы далек от нас, от наших повседневных за­

бот. Нам ли до отплытия, например, на остров

Киферу в изящных одеяниях, едва намеченных

прозрачными красками Ватто? Однако по мере

30

чтения судьбы людей, той вереницы поколений,

принадлежавших одному роду (понятие, несколь­

ко отдаленное от нас, равно как и племя), сменяв­

ших друг друга на протяжении двух тысячелетий

(наших тысячелетий) на одном и том же куске

земли, который был поочередно и Францией, и

Бельгией, и Нидерландами, который завоевывали

то римляне, то испанцы, то немцы, а «род» все вы­

живал, гены переходили от отца к сыну, от матери

к дочери, сходство передавалось самым причудли­

вым образом, перескакивая через одно или два

поколения, — все это биение пульса жизни зримо

возникает перед нами, становится осязаемым в

нас самих.

А может, и у нас есть род и племя? В какую зем­

лю уходит корнями наше древо? Не в ту ли, что ве­

ками терзали то одни, то другие завоеватели?

Чего в нас больше, индивидуальных черт, отли­

чающих от других «нашу» личность, или того, что

характеризует «породу», переданную нам предка­

ми? Мы рассуждаем вместе с писательницей и

охотно соглашаемся с ее точкой зрения: личност­

ные черты проявляются в нас со временем, в на­

чале же жизни семья, быт, культура — все

предопределяет вне нас самих нашу форму пове­

дения. Ведь наш облик не только отражается в

зеркале, куда мы заглянули. Наш облик прежде