Даровский Жан - Путник: легенда о забывчивом попаданце Страница 5

   Я припоминал, что все Умеющие бывают трех ликов: Зверь, Полузверь и Великий Зверь. Зверь - самый низкий лик, позволяет обладателю перекидываться в хищника - обычно волка или пса, Полузверь сильнее и возможностей у него больше - этот обладает утроенной силой, может наводить морок и обладает некоторой магией, а вот Великий Зверь, самый высокий лик, дает обладателю и вовсе невиданные возможности: умение летать, перемещаться в пространстве и дышать под водой, не говоря уже о прочих магических мелочах. Вряд ли Адькин отец мог купить сыну даже лик Полуволка. На Волка то они наверняка всей деревней копили деньги, а этот дурак убежал на поиски приключений. А ведь должен был защищать жителей от всяких маньяков...

   Отрывая меня от мыслей, громко заржал конь - нова на его спине пошевелилась и тяжко застонала.

   - Эй, ты в порядке? - Адька бросил гигантский меч на камни и поспешил к раненой.

   Тяжелые веки новы открылись, по спрятанным под кожей усилителям пробежали искры. Она дернулась, как от удара током, и непонимающе подняла голову.

   - Кто вы? - иссохшие, растрескавшиеся кровавыми щелками губы с трудом разомкнулись. - Где мое оружие?

   - Оружие здесь, а броню, уж извини, пришлось бросить, - отчитался я и кивнул на лежащий у ног коня меч.

   - Главное - меч, в нем вся сила... - прошептала нова, склоняя тяжелую голову к лошадиной холке. - Кто вы?

   - Я - Жила, - представился я, - а это - Адька.

   Мы почувствовали, как странное, неземное существо осматривает нас своими глазами-рентгенами, просвечивает до самых костей, до дальних, потаенных глубин сознания.

   - И правда - Умеющий, - нова спокойно посмотрела на Адьку, - но для того, чтобы полностью овладеть умением, тебе придется еще многому научиться, - потом обернулась на меня.

   - А ты нездешний.

   Я вздрогнул от неожиданности и тут же выпалил, не понимая, в чем таком подозревает меня нова:

   - Я просто путник, хожу по дорогам от Дома к Дому - это всякий подтвердит!

   - Ты не тот, кем себя считаешь, - фраза, прозвучавшая в мою сторону, заставила вздрогнуть от неожиданности.

   - Я же сказал, что просто путник, - еще раз убедительно повторил я, но нова лишь нахмурилась.

   - И откуда же ты начал свой путь? Где родился? Где вырос и куда отправился?

   - Я родился... - раньше меня как-то не особо волновал этот вопрос, поэтому я замялся и почесал в затылке, - в одном из Домов, как и все.

   - В каком из Домов? - нова прожгла меня глазами, вглядываясь требовательно и строго.

   - Какая разница, да мало ли в каком? - я переглянулся с Адькой, который выглядел крайне удивленным.

   - Ты правда не помнишь? - сказал он с укоризной. - Серьезно? Все помнят свой Дом, ведь Дом - это самое главное. Как ходить по дорогам, не зная, где твой Дом? Тут что-то не так, Жила.

   Я уже и сам понял, что что-то не так... Чем сильнее я ворошил воспоминания, тем яснее осознавал, что они выглядели примерно одинаково: дорога или чужой Дом, в который я зашел мимоходом. Монотонные отрывки, похожие друг на друга, как близнецы и больше ничего.

   - Ох, Жила, ну и темный ты оказывается человек! - подметил Адька и на всякий случай обнюхал меня. - Пахнешь ты, вроде, как местный. Но ведь не помнишь ничего! Наверное, тебе кто-то память отшиб.

   - Как это так - отшиб? - возмутился я, но на всякий случай ощупал голову, надеясь отыскать там следы сокрушительного удара. - Нет, никто мне память не отшибал.

   - Тогда вспоминай все, что произошло с тобой.

   Я напряг память - снова дорога, путь, змеехваты, Дома.... А потом на миг, словно из другой, параллельной памяти мне явилась картинка.

Глава 3. Дурь

   Начало лета я привык проводить в компании друзей.

   Лето для меня обычно начиналось в июле, именно тогда я получал долгожданный отпуск на работе и сдавал сессию в универе. Июнь приходилось проводить в праведных трудах: экзамены, практика, отчеты на учебе и параллельно жуткий завал на работе. Но каждый раз кажущиеся непреодолимыми трудности чудесным образом заканчивались, и начинался долгожданный отдых.

   Итак, начало июля, первый день, а вернее вечер, свободный от забот и осточертевшего компа; покосившаяся остановка, а также Пашка, Витек и Влад - мои боевые товарищи, тобишь одногруппники.

   Затарившись в городе мясом для шашлыка, кетчупом, пивом, чипсами и сушеной рыбой мы отправились на дачу Сеньки Зорина, нашего старосты, так сказать духовного лидера и зачинщика всевозможных тусовок и пьянок. Сообщив нам координаты нужной остановки, на которой мы добросовестно выгрузились некоторое время назад, Сенька велел ожидать его у дороги, но сам почему-то не появлялся. Не помогали даже ежеминутные звонки на мобилу - монотонный женский голос доходчиво объяснял, что абонент, дескать, находится в зоне и далее по тексту...

   - Ну, Зорька! - выругался в молчащую трубку Влад. - Вечно от тебя одни проблемы! Организатор хренов.

   - Точно, хреновый организатор. Староста, блин! - согласился с ним Витек.

   Естественно, Пашка тоже добавил свое веское слово. Промолчал я один. У меня с Зориным были не самые лучшие отношения. Старый раздор хоть и утратил давно свою актуальность, но, как говорится в одном бородатом анекдоте, - "Осадок-то остался!"

   Поссорились мы с Зорькой еще на первом курсе, как водится из-за девушки. Ленка Скоробогатова была в нашей группе первой красавицей. Зорин, с присущим ему энтузиазмом, взялся охмурять ее с первого дня учебы. Ленка, оказавшаяся весьма прагматичной и расчетливой особой, стала встречаться с новоизбранным старостой, что весьма благожелательно отразилось на ее успеваемости. Через полгода Зорька ей надоел, и они поссорились. И надо было так случиться, что мы с этой самой Ленкой пересеклись в одной компании...

   Провстречались мы дня четыре, но оскорбленный староста это подметил и запомнил. Я не параноик, но с тех пор мне казалось, что Сенька затаил на меня глубокую обиду. Периодически я ловил на себе его взгляд, мутный и недобрый. Прошло время, и разногласия забылись, да и Ленка, ведь, того не стоила - уже на втором курсе она нашла себе богатого папика и бросила универ.

   Я вздохнул, выбрасывая из головы неприятные воспоминания.

   - Я примерно помню, где Зорькина дача находится. Пошли! - закинул на плечо рюкзак с мясом и кетчупом.

   Развернувшись спиной к остановке, я собрался идти на тропу, ведущую вдоль внешнего забора дачного кооператива "Огородник-3", но, бросив взгляд под ноги, увидел черный камень. Такие мне никогда не попадались: на фоне белесо-серой пыльной гальки, этот камень оказался первозданно чистым, блестящим и гладким, будто зеркальным. Невероятный, неземной, он пригвоздил взгляд, затянул в свою бездонную, живую черноту. Завороженный, я наклонился, чтобы разглядеть находку внимательнее, и почувствовал легкое головокружение, потом в глазах потемнело и все пошло кругами...

   Наваждение исчезло - я очнулся. Бррр. Влад, Зорька, Ленка... Прокрутил в мыслях незнакомые имена. Зорька... два других имени уже не вспомнил - память стремительно уничтожала странные воспоминания или фантазии. Имена... Какие имена? Ничего уже не помню - только камень.

   Я посмотрел под ноги. Да вот они - камни дороги, и ничего в них нет необычного. Все, как один, гладкие и черные. Какими они еще могут быть?

   - Эй, Жила! Ты чего отстал? - окликнул меня Адька.

   - Иду, - ответил я, нагоняя и обгоняя попутчиков. - Надо спешить, не нравится мне эта дорога....

   Дальше мы с Адькой шли впереди, а нова ехала верхом, слегка отстав. Под ее тяжестью конь сбавил ход до медленного шага. Нова еще не пришла в себя окончательно, поэтому идти пешком не могла. Правда, чувствовать себя она стала существенно лучше: выпрямилась в седле, подняла голову, а огромные крылья, как плащ, накрыли проседающий лошадиный круп.

   Путь начал петлять. Каждый новый поворот таил опасность - деревья подступали к обочинам вплотную - еще дюйм, и выйдут прямо на дорогу. Пришлось останавливаться и по очереди отправляться в разведку. Сначала вперед, вновь перекинувшись зверюгой, убежал Адька, после пошел я.

   Дорога снова круто вильнула, и моему взгляду открылась большая деревня - огромный Дом, в котором, должно быть, обитало не менее сотни семей. Только нехороший это был Дом, недобрый и негостеприимный, такие здесь обычно называют Дурью.

   Когда дорога влилась в главную улицу, нас сразу окружил холод. Осенний промозглый ветер метался между покосившихся черных заборов и уходящих в землю мрачных хибар. Нигде не нашлось ни души. Однако за некоторыми из черных окон я уловил движение. Похоже, местные жители прятались, не желая встречаться нос к носу с незваными гостями.

   - Ох, и место! Дурь, а не место! - проворчал Адька, настороженно оглядываясь по сторонам. - Точно, Дурь. Надо поскорее уходить отсюда.