Valery Frost - Идеальный Дворецкий Страница 5

Подогреваемые аплодисментами подогретой алкоголем компании, борцы за искусство в игре шокировали публику выходками.

Я, решившая, что не стоит менять коней на переправе, продолжала поглощать высокоградусный напиток, закусывая его лимончиком, улюлюкала и выражала восхищение со всеми вместе. Вася справа от меня тоже не скучала — успела познакомиться и разговориться с приятным молодым человеком. Разговаривали молодые люди на недоступном мне французском, так что я всецело отдалась созерцанию происходящего у моих ног.

Ощущение дискомфорта пришло внезапно. Еще чуть-чуть и полупустой бокал с коньяком улетел бы кому-то на голову. Я оглянулась в поисках хозяина сверлящего взгляда — не нашла, зато обнаружила исчезновение Василисы.

Пары алкоголя вмиг покинули пределы черепной коробки, мысли выстроились в шеренгу по росту и значимости. Первое — найти Васю. Ее мобильник не отвечал и ни единого звонка в зале не раздалось — девушки в зале нет.

Второе — позвонить дворецкому.

— Антон, я потеряла Васю!

— Я вижу, но она не потерялась. Вы можете продолжать веселиться.

И отключился.

Вот ведь гад! Это от его взгляда мне стало не по себе! Весь настрой испортил! Спать! А с Васей воспитательную беседа завтра проведу.

До комнаты меня провожал призрак собственных условностей и чужой паранойи. Я несколько раз оборачивалась в поисках преследователя, но обнаруживала лишь пустой коридор. Все-таки кафель — не самый лучший поглотитель звуков.

В комнате приятно пахло. Огромная кровать идеально застелена, хоть я и успела на ней посидеть, со столика убрано, плед, брошенный мною в кресле, аккуратно сложен.

Надо срочно сделать пометку на ресепшене — обслуживающему персоналу в мою комнату не входить. Нет необходимости менять постельное белье каждый день. Дома я неделями сплю на одной и той же подушке, в одной и той же наволочке, и укрываюсь одним и тем же одеялом, одетым в один и тот же пододеяльник. Я не мусорю и не использую рулон туалетной бумаги за раз. Я могу спокойно дышать собравшейся на полках и шкафах за неделю пылью и использовать два полотенца — одно для лица, другое — для тела. Я не желаю присутствия чужих, незнакомых мне людей в собственной обители. Если надо, я вынесу грязную посуду или вызову горничную с пылесосом, если рассыплю сахар или разолью чай.

Заглянув в ванную комнату, убедилась, что полотенца на месте. И они опять-таки, свежие. Для ног, для рук, для лица, для головы и для тела. Все в двойном экземпляре. Это намек на то, что ко мне придут гости или мне надо чаще мыться?

Я бы сделала ставку на второй вариант. Такая ванная достойна постоянного присутствия постояльца. Самое главное — это окно. Огромное. Почти в потолок. Занавешенное полупрозрачной римской шторой. И в комплекте — такие же полупрозрачные гардины. Учитывая высоту стен, на пошив такого гарнитура должен был уйти объем ткани, сравнимый лишь с объемом парашюта.

Второе по важности — сама ванна. Черная. А краны — золотые. Душ, словно потерявшаяся в пространстве телефонная трубка. А кривые ножки, поддерживающие чашу — точные копии львиных лап. Только вензелёчки еще.

В такой ванной грех не понежится. Но не сегодня. Сегодня меня хватит только на душ.

Стоя под горячей струей воды, я подумала, что в таком интерьере получатся шикарные черно-белые снимки. Надо будет подружиться с кем-нибудь из прессы и выпросить штатив. На фото-сессии в стиле «ню» мне зрители не нужны.

На темной плитке стены мелькнул и погас красный огонек, но этого было достаточно для того, чтобы доселе спящая бурная фантазия нарисовала картину кровавой расправы. «Расчлененка в ванной» — хорошее название для фото-сессии. Однозначно пора спать.

Укладываясь на хрустящую от крахмала постель — тоже часть задумки возврата к истокам создания грязелечебницы — я в очередной раз проверила телефон. Ни единого входящего. Ну, и ладно, я выключаю, а вы там сами разбирайтесь. И не смейте стучать в двери раньше девяти утра.

2 мая.

Естественно, меня не послушались. Тихий стук повторялся до тех пор, пока я не убедилась — это не сон.

— Ну, кто там? — Пробубнила я, открывая дверь. — Вася, чего в такую рань?

Девушка юрко прошмыгнула в щель открывшейся двери и приземлилась в облюбованном мною еще вчера кресле.

— Уже пора вставать, — тоненько пропела она.

— То же мне, золотой писк России нашелся. Иди спать, Петя!

— Я не Петя, я — Вася.

— Да нет, дорогая, сегодня ты как раз Петя. Петушок Золотой Гребешок. Что ж ты рано встаешь — тетям спать не даешь?

— Катя, уже не рано. Уже поздно.

— Ах, я проспала завтрак?! — Я изобразила ужас и повалилась на кровать в таком же мата-харевском обмороке.

— Я завтракаю в семь, — отчеканила девушка, — и мой завтрак ты уже проспала.

Я одним глазом взглянула на часы — половина восьмого.

— Мой завтрак — в одиннадцать. Иди спать, Петя! — я снова забралась под одеяло, но звука удаляющихся шагов не расслышала.

Полежав еще какое-то время, высунула нос из-под перин и у глянула на Василису: девушка сидела с абсолютно безразличным лицом. Словно плакала только что навзрыд, а потом слезы закончились, причина горя вылилась, оставив после себя пустоту.

— Вась?

Девушка кивнула, мол, чего надо? А я — рада стараться — решила перевести мысли в другое русло:

— Ты куда вчера пропала?

Лучше бы я не спрашивала. Узнала, как зовут половину приглашенных на новый курорт мужчин, про фетиши некоторых из них, про машины и песни под гитару, про изумительный вид на звездное небо с панорамной башни и про пополнение словарного запаса иностранцев крепким русским словцом.

— Это было так весело! — Хохотала Василиса, хлопая себя по коленкам. — А потом они пиво разлили и на спор «пылесосили» его.

Что значит «пылесосили» — я догадалась, но что за такая страшная игра «эсс» — пришлось разъяснять.

— Странно, — задумалась я, — никаких криков ночью не слышала.

— Зато местные жители слышали, — не унималась Васька. — Полицию вызвали. Хорошо, дворецкий был рядом.

Я впервые пожалела мужика — полночи не спал, девочку сторожил. Охотник в засаде.

— В общем, сегодня едем на морскую прогулку в чисто мужской компании, — подвела черту Василиса.

— А я думала устроить фото-сессию в ванной.

Девушка удивленно уставилась на меня.

— Там такой шикарный интерьер, и почти все в черно-белых тонах. Вышли бы отличные фото.

— Нет, — отрезала девчонка, — фото отложим на послезавтра. Сегодня обещают отличную погоду и я приглашаю тебя на морскую прогулку. Но фотоаппарат обязательно возьми.

Вот теперь я, наконец, услышала удаляющиеся шаги, но сна уже не было ни в одном глазу.

Глава 4

2 мая.

Погода по-настоящему разговелась. Солнце решило припечь так, что мужчины разоблачились до шорт, а Василиса решила дефилировать в закрытом купальнике и огромных очках от Пьера Кардена. Для полноты образа не хватало широкополой шляпы.

На прогулку поехали лишь джентльмены, потому что кто-то сказал волшебное слово «рыбалка» и женский контингент мгновенно отсеялся. Вот уж сомнительный успех у мужчин — на безрыбье и рак рыба.

Я примерно исполняла роль няньки и фотографа, но избежать излишнего внимания со стороны рыболовов не смогла. Острила, отшучивалась, пряталась за объективом камеры — не помогало. Полторы дамы на когорту мужиков — этого мало.

Меня спас клёв. Кто-то крикнул: «Big FIsh!» и я обрела долгожданную свободу. Василису уже давно никто не трогал: девушка подошла по возрасту лишь одному из мореплавателей, они вдвоем и поспешили уединиться на корме лодки.

Я же, наконец, смогла рассмотреть море в непосредственной близости, а не через видоискатель фотоаппарата. Предупреждая события, я поспешила скрыться с глаз увлеченной рыбалкой публики — поднялась на верхнюю палубу. Там, где штурвал и капитанский мостик, продуваемый всеми ветрами.

В одном из двух кресел, опираясь на обычный круглый, как в автомобиле, руль, сидел капитан. Смотрел прямо перед собой, ровная спина и зажатые плечи выдавали сильное внутреннее напряжение. Стараясь сильно не шуметь, чтобы не отвлекать мужчину от раздумий, я поднялась на мостик и предприняла попытку устроиться в кресле. Но меня все-таки услышали — старший на шхуне вскочил на ноги и обернулся. Меня окатило холодом — капитаном корабля оказался никто иной, как дворецкий.

Мужчина был в больших темных очках. Они ему безумно шли. Как и белоснежное одеяние. Прежде, чем открыть лицо, Антон смерил меня взглядом. За темными стеклами мне, конечно, разглядеть его выражение глаз не удалось, но могу поклясться, что прочувствовала ледяной сканер его рентгеновского зрения.

— Здравствуйте, Катерина, — дворецкий снял очки и прищурил глаза — это улыбка, что ли?