Неизвестен Автор - Полигон 1-4 Страница 5

Теперь уже спали все железнодорожные обходчики и бригадиры, спали все носороги и мельники, спал Иржи и дон Игнатио, спал Обломов, не расставаясь со своим крокодилом, спали все; не спал лишь один летчик - он, как всегда, лежал на японском берегу, ставшим для него вторым домом.

* * * * *

Старый форт все еще стоит на берегу хмурого пруда. Эти негодяи не смогли не воздвигнуть форт именно у этого наскоро выкопанного пруда. Воды в пруду теперь нет, хочется также, чтобы не было здесь и этого форта, однако эти негодяи воспользовались случаем и отгрохали здесь целый монастырь. Хоть монастырь и не похож на настоящий, в нем все же есть что-то не то от форта, не то от хмурого пруда без воды и без дна. Дивный монастырь состряпали эти мерзавцы.

Пора бы и нам построить какой-нибудь склад или сарай, а может, даже снести все, построенное этими зодчими, и соорудить ровную взлетную полосу для трамвая #10, и пусть этот трамвай летит к чертовой матери, а эти негодяи пусть знают, что будь наша воля, мы бы отправили их всех в этом трамвае еще дальше!..

* * *

Волны плавно поглотили пирс, занимавший добрую половину лагуны. Луна назойливо маячила над горой "Грустная Цапля", названной так в V веке. Носившиеся над лагуной чайки с неистовой быстротой замерзали прямо на лету - в море сыпались целые полчища этих птиц.

Все это наблюдал бывший капитан Луков из окна идущего ко дну морского рефрижератора. Обломки пирса напоминали капитану о его горькой доле, но не все было так плохо - остальные рефрижераторы тоже шли или уже пошли ко дну.

...Шторм утихал около часа, и этого было достаточно - весь караван рефрижераторов покоился на дне лагуны. Скоро и луна зашла за замерзающее море...

* * *

Всякая дрянь хранится в этих сундуках, начиная уже гнить и разлагаться. Там гниет все, независимо от цвета, размера, массы, возраста, запаха, происхождения, количества и многих других свойств и параметров.

Что ж, заглянем вовнутрь - чудесно! Все самые полезные предметы должны храниться именно здесь.

* * *

Помощь пришла в виде упакованного в кованый сундук медного таза. Им ничего не накрыть теперь этим медным тазом, кроме самих себя. Что они и сделали.

* * *

Фургон мчался навстречу смерти, поджидавшей его на южной стороне пустыни Гоби, вздымая вместе с тучами песка черепа и кости оставшихся здесь навсегда путешественников. В фургоне никого уже не было - исключение составлял сам фургон и забившийся в упряжку жираф. И вот вскоре на их пути возникла широчайшая расселина: смерть дождалась наконец их. Долго летели фургон и его жертва вдоль гладкой отвесной стены...

* * *

Из воспоминаний некоего герцога мы узнаем, что самым главным негодяем в его жизни был садовник. Очень хорошо, что герцогу удалось умереть в своей любимой раскладушке. Садовник же умер спустя всего десять минут после кончины неудачливого герцога в страшных объятиях мертвеца.

* * * * *

ПОЛИГОН - IV

Cobbot / Flops / Genrikh

1.89 - 1.90

* * *

Городок был разбужен внезапным наступлением утра. Его жителям это не понравилось, и хотя светило никогда еще не появлялось вовремя, каждое утро городка сопровождалось нецензурной бранью.

Это утро ознаменовалось еще более глубоким возмущением жителей, разбуженных идиотским светилом.

...Бочка с какой-то нечеловеческой дрянью быстро катилась по главной улице городка и оглушительно верещала; с крыш свисали грязные вонючие сети, из которых торчали протухшие рыбьи туши; на подоконниках стояли старые ржавые мясорубки и соковыжималки, покрытые толстым слоем серой пыли; вдали виднелись останки вчерашних бегемотов, издохших от жуткой вони, доносившейся отовсюду. Площадь была завалена тряпками всевозможных размеров и сортов; на шпиле ратуши уныло болтался грязно-розовый башмак; возле открытого канализационного люка стояла ободранная туша старой гнедой клячи и пустой табачный ларек...

...Столь же внезапно наступил вечер и идиотское светило исчезло.

* * *

Когда появился первый паровой самолет, все были очень напуганы - ведь раньше самолеты были вовсе не паровыми, а парусными. Сделал такой чудесный аэроплан известный авиаконструктор Черепанов, самолеты которого славились высокими мачтами и крепкими кузовами.

Он летел над городом, пробудившимся от громкого блеяния несчастного козла, повисшего на якоре самолета. Измученный козел ударялся об крыши полуразвалившихся сараев, и те разваливались окончательно.

Самолет неторопливо облетел вокруг города, и потрясенные горожане разошлись кто куда; Черепанов подкинул в топку дров и направил свой чудесный аппарат за город, где и сел на кукурузном поле.

Этот полет привел Черепанова к мысли, что якоря самолету ни к чему. Участь же козла была окончательно решена: он стал первым экспонатом городского музея аэронавтики и все посетители носят капусту этому отважному зверю.

* * *

Некто очень настырный вот уже около десяти лет измерял высоту Пизанской башни. Каждый день своей жизни он начинал с пробежки до башни и обратно это помогало негодяю поддержать настырность.

Чудовищные размеры, которые имела башня в городе Пизе, где и проживал настырный негодяй, не оставляли никаких сомнений во всех десяти прожитых им лет. Однако, упорству его не было предела. Лестница уже устала от бесконечных и однообразных движений негодяя, который, щелкая своим штангенциркулем, ежедневно с утра до вечера то и дело стремительно проносился по ней и каждый раз заново отмерял бесконечные футы и дюймы. Этот штангенциркуль подарил негодяю один старый волшебник.

Наконец, он умер; штангенциркуль выпал из его похолодевших рук. Башня осталась неизмеренной навсегда.

* * *

Один очень дремучий старик выжил из дому свою тень. Бедняга так старался, что даже потерял аппетит и бдительность, что неизбежно привело к его дому массу людей в белых халатах и плащах цвета хаки.

Дело приняло крутой оборот для безумца: его труп долго потрошили студенты мясо-молочного техникума...

* * *

Первые лучи карьерного светофора упали на большой шагающий экскаватор, лежавший около горы ржавого металла. На экскаваторе, болтая массивными щупальцами, висел вареный осьминог, приготовленный к употреблению в качестве его самого любимого блюда.

Осьминог долго любовался собой, вслушиваясь в тишину. Он мерно покачивал длинным носом и думал о тщете всего его дальнейшего существования. Неожиданно проржавевший мгновением раньше светофор обрушился на землю с самой высокой точки карьера осьминог даже икнул от удовольствия.

* * *

Гадкий морж, случайно попавший на борт рыболовецкого судна компании "Веселый Роджер & C°", молча жевал все, что было доступно его мокрой морде. Вскоре морда высохла, и морж попытался снова ее намочить. Морж зажмурился, рявкнул и нанес ужасной силы удар головой в одну из переборок, сделанную из высококачественного березового шпона. Переборка с хрустом рассыпалась, и морж увидел в десяти вершках от себя раскрывшего рот Роджера, который как раз собирался в очередной раз позавтракать, но теперь вынужден был смотреть на творившееся безобразие натощак. Морж тоже не завтракал, и поэтому исход был ясен: сейчас он издохнет на месте от голода. Но этого не произошло, потому что сердобольный Роджер накормил незваного гостя большим куском старой лоцманской туши, висевшей в его каюте. Морж преданно икнул и направился к следующей переборке. Разочарованный Роджер вздохнул и пнул моржа ногой в зад. Морж обернулся и остекленевшим взглядом уставился на него. Роджер хотел было пнуть его еще разок, как вдруг ему стало жаль бедного зверя. Он достал из щели в днище корабля клиновидную затычку и сунул ее в карман. Сквозь щель от затычки виднелся песок.

* * *

С громким писком выживший из ума дятел прыгал по стволу ржавой гаубицы. В его клюве болталась мышь, на голове висел кусок штукатурки, а сам дятел весь был в дерьме. Расчет гаубицы с любопытством наблюдал за дятлом. Такое зрелище было нечастым в их местности. Внезапно дятел перестал пищать и выпустил изо рта густую ядовитую слюну, которая тут же обволокла мышь и застыла. Увидев необычную слюну, весь расчет от удивления раскрыл рты. Ошалелый наводчик выпучил глаза и, схватив шомпол, попытался согнать дятла со ствола, но у него ничего не вышло. Тогда командир выхватил шомпол у наводчика и с криком принялся колотить им по стволу. Дятел невозмутимо уворачивался, пуская все больше и больше слюней. Когда капли слюны попадали на металлические части гаубицы, они разъедали их.

Наконец, ствол полностью был разъеден и дятел, упав на землю, побежал. Командир продолжал колотить шомполом по остаткам ствола, дятел же с писком носился вокруг него. Случайно он угодил под ноги заряжающему, и тот, взвизгнув, наступил на мерзкую тварь каблуком. Раздался хлопок, затем вопль заряжающего, увидевшего, как слюни дятла вперемежку с внутренностями брызнули из-под его каблука; сам же каблук стремительно разъедался. Заряжающий в панике начал было стягивать сапог, но было уже поздно: сапог был разъеден раньше, чем он успел его снять.