Пограничье - Надежда Храмушина Страница 5

всех подружек обзвонила, никто ничего не знает, Танюшки ни у кого нет. Как мы ту ночь провели, сами понимаете, ни минутки не спали. Заявилась она на следующий день в десятом часу вечера. Понятно, дома скандал, она закрылась в комнате, я дверь выломал. Мать на неё кричит, я кричу, а она сидит и молчит. В следующий раз через неделю опять ушла из дома и только на следующий день пришла. Ну что нам тут делать? А шесть дней назад, третьего октября, ушла, и до сих пор её нет. Телефон дома оставила. Я бы может и не обратился к вам, а в полицию пошёл, да только на пороге её комнаты какой-то знак мелом нарисован, и мы не можем через него перешагнуть, и там у неё в комнате всегда светло, как днём. И днём и ночью. Тася сказала, что милиция нам не поможет. Вот такая вот чертовщина.

— А у Вашей Танюши, случайно, нет жениха? — Осторожно спросила я Дмитрия Семёновича — Может, влюбилась в кого?

— Нет, это мы точно знаем. Она дружила с мальчиком из класса, когда ещё в восьмом училась, но родители у него развелись, и он с матерью переехал в Москву. Они с ним до сих пор переписываются. Он в этом году на пару недель в июне приезжал к своей бабке погостить, они вроде вместе с Танюшкой гуляли. Потом он уехал, других ухажёров пока нет. И подружек мы уже всех переспрашивали. У неё две закадычные подружки — Маша Круглова и Лера Осинцева, они так втроём с первого класса и дружат. Так те тоже ничего не знают, сами удивляются, и им тоже Танюшка ничего не говорила.

— А какие-нибудь вещи остались от Феломены? — Спросил Сакатов.

— Да какие там вещи! Мы её перевезли с одним узелком, она на смерть там что-то приготовила, да Тася всё новое купила. Тряпье, что после неё осталось, мы сожгли.

— А дом её продали? — Спросила я.

— Нет, его нам и не продать. Деревня эта, Костомарово, бесперспективная. Дорога к ней плохая, две колеи, там народу-то осталось человек десять. Дачников там нет, никто не едет туда. Мы как бабку привезли к нам, там больше и не были.

— А бабушка верующая была? Иконы с собой привезла какие-то?

— Конечно, и икону с собой одну привезла, Николая Чудотворца. Над изголовьем её поставили.

— А те люди, которые возле кровати бабушкиной стояли, Вы их раньше не видели? — Спросила я.

— Старика точно раньше не видел, а старух не успел разглядеть, только мельком бросил на них взгляд.

До дома Дмитрия Семёновича мы доехали минут за пятнадцать. Тася, жена его, уже стояла возле открытых ворот, нас ждала. Глаза у Таси были заплаканными, и она постоянно промокала их уголком белой косынки, повязанной на голове. Фигура у Таси была внушительная, под стать Дмитрию Семёновичу. Он, когда поставил машину, подошёл к ней и приобнял, и они вместе пошли к дому, опустив головы. Даже их пёс грустно сидел в конуре, безразлично глядя на нас.

Мы с Сакатовым стояли у порога Таниной комнаты, и в недоумении смотрели друг на друга. Перешагнуть порог оказалось, на самом деле, невозможно. Словно воздух в Таниной комнате стал плотным, как металл.

— Как такое возможно? Это что за колдовство такое? — Выдохнула я — Мне даже дышать тяжело, когда я голову к двери наклоняю.

— Когда мне Дима сфотографировал и перекинул этот знак, я нашёл его значение. — Сакатов склонился над нарисованным мелом знаком на крашеном полу — Это знак «бусый мечник». Или серый страж. Суть этого заклинания такова. Ты, предположим, не хочешь, чтобы в твой дом кто-то входил, но понимаешь, что замки не станут преградой, и тогда ты останавливаешь свет. То есть, время для всех идёт дальше, а в твоём доме свет завис и затормозил время. Получается, что мы не можем зайти в прошлое. Вот такая забавная ловушка.

— Ого, а через окно нельзя залезть? Знак же в дверях нарисован.

— Да его хоть где можно нарисовать. Всё равно в комнату уже не зайти.

— Что-то очень мудрёное колдовство для такой юной девушки. — Вслух поразмышляла я — Я где-то читала, что даже если колдунья передаст свой дар тому, кого выбрала, ещё не факт, что человек с этим может справиться. Это может вылиться и в настоящее проклятие. Вплоть до гнойных ран и тяжёлой болезни, если у человека не хватит сил справиться с полученным даром.

— Ну, Феломена, наверное, знала, что у внучки хватит сил. Колдовской дар, вообще-то, передаётся по наследству, по крови. Так что у Тани вполне могли быть к этому способности. И Феломена могла её чему-нибудь научить, пока Таня была с ней рядом.

— Как снять этот знак, ты что-нибудь нашёл? — Спросила я.

— Оля, мы с тобой не сможем снять его, у нас нет таких сил. И зачем это делать, вдруг это как-то связано с её возвращением?

Комнатка у Тани небольшая, всего квадратов восемь, прямо напротив двери стоит диван, к нему впритык у другой стены стоит небольшой одёжный шкаф, возле окна письменный стол. В комнате порядок, чистота, не пылинки нигде. Хорошая хозяйка растёт. Мы стояли возле комнаты, и не знали, с чего нам начинать. К нам подошёл Дмитрий Семёнович, грустно поглядел в комнату и спросил:

— Тася к столу зовёт, может, пообедаем сначала?

Мы прошли в просторную гостиную, где был накрыт круглый стол. Пахло просто замечательно. Тася рассказала нам про то время, когда мать отсылала её на все каникулы к бабке Феломене:

— Бабушка была неразговорчивой, замкнутой, в деревне мало с кем и общалась, но нас с братом очень любила. Постоянно нам пирожки сладкие пекла, никогда не ругала, не наказывала. Посмотрит только так укоризненно, и всё. И обязательно нас чем-нибудь вкусным баловала. Утром сбегает в лес, мы проснёмся, а на столе уже земляничка стоит. Да, и мало что рассказывала про себя. Что странного было в доме? У неё в сенях была дверь ещё в одну кладовку. Так она всегда закрыта была, ни разу за все годы я там не была, даже не знаю, что там. Когда мы у неё жили, она уже никого не лечила, говорила, что как зубы начинают выпадать, то лечить уже нельзя. И никто никогда к нам не приходил. Так, иногда возле магазина она перекинется парой слов с соседками, и всё, опять домой идёт. Целый день копалась в огороде. Сама дрова колола, и ремонтировала всё в доме, тоже сама.