Добрыня Никитич и Змей Горыныч. История Елисея - Елена Александровна Усачева Страница 5

Добрыня сел на коня. Тут я немного забеспокоился. Потому что я всё ещё сидел связанным в шатре, а Добрыня собирался уезжать. Как бы он про меня не забыл. Неловко тогда получится. Меня ж Забава ждёт.

– Да, вот ещё, – перебил бормотание хана Добрыня.

– Что, Добрынюшка? – Лицо у хана вытянулось. Он испугался, что богатырь ещё чего потребует. И он потребовал.

– Гонца я потерял, – медленно заговорил Добрыня. – Не у тебя он, часом, затерялся? Молоденькой такой... Елисеем звать.

Бекет замотал головой. Сердце моё провалилось в пятки. Не может быть! А ну как поверит?

– Я понятно объясняю? – добавил Добрыня, чуть склоняясь с седла к хану.

Бекет тут же забегал, на лице его появилась жалкая улыбка.

– А-а-а! Так то твой гонец был? – быстро заговорил он. – Слушай, что сразу не сказал? Думали – шпион какой! Отвечай, говорю, сын шайтана, кто послал тебя? Молчит, ничего не говорит. Сказал бы сразу, мол, гонец я Добрыни Никитича, гостем бы дорогим сразу стал!

И замолчал, встретившись с суровым взглядом богатыря. Разговаривать с ним Добрыня не собирался. Хан повернулся к своим воинам и щелкнул пальцем. Те кинулись в шатёр и вынесли меня. Сам-то я идти не мог – был связан по рукам и ногам. Ещё и всё тело болело, потому что добровольно я им в плен не дался, сопротивлялся как мог.

Увидел меня Добрыня, и взгляд его подобрел. Обрадовался. А я-то как обрадовался, вновь встретив боевого товарища. Добрыня как увидел, что я всё ещё связан, потемнел лицом. Хан испугался, велел развязать меня и подвести к Добрыне. И коня вернули. Боятся они меня. Это правильно! Богатырей враги завсегда должны бояться!

И поехали мы домой.

– Пока! Счастливой дороги! – махал нам вслед хан.

Можно было и не говорить этих слов – и так понятно, что дорога наша будет счастливая. Потом про наши подвиги былины сложат. И возращение как-нибудь так опишут: «Одержав победу славную да выполнив порученье княжеское, направились витязи русские ко стольному Киев-граду...»

Мы уезжали, а за спиной ещё долго слышались причитания хана. Я даже мельком оглянулся, чтобы посмотреть. Бекет стоял на коленях, стащив с макушки шапку, и дёргал себя за длинные тонкие усы.

– Ай, беда! – стонал он. – Чем же я с Колываном рассчитываться буду?

Глава 6

До Киева мы добрались благополучно. В один день доскакали. Я остался присматривать за тем, как богатую дань грузят в княжеские подвалы. Хотел поначалу за Добрыней во дворец проникнуть – я не кто-нибудь, не простой гонец теперь, а самый что ни на есть ученик великого богатыря, – но подумал, что успеется, а выслужиться перед богатырём никогда не лишнее.

Добрыня, конечно, пошёл сначала в раздевалку, разоблачился там, снял шлем, поставил копьё. Я знаю, у каждого воина там свой шкафчик есть для переодевания.

А потом представлять всё это стало некогда, потому что услышал я из распахнутого окна рыдания. Пока никто не видит, я по стене забрался на второй этаж, чтобы увидеть, кто там плачет. Окно вело в тронный зал. А в зале народу – видимо-невидимо. Бояре в высоких шапках качают головами, тяжело вздыхают. Князь сидит на троне, вытирает платком глаза. А по залу словно ураган пронёсся или дракон какой заглянул – по стенам трещины, дверь на одной петле. Как раз в эту дверь и зашёл Добрыня.

– Доброго дня тебе, князь Киевский! – сказал он с поклоном. – И вы здравствуйте, люд придворный! – повернулся богатырь к боярам.

– Здравствуй, здравствуй, друг дорогой мой! – заспешил к нему князь.

Я удивился. Видимое ли дело! Сам князь с кресла своего встал. Что же у него там такого случилось-то?

– Горе-то какое! – запричитал князь, падая на грудь Добрыни. – Украли Забаву Путятишну мою.

Я чуть с карниза не сорвался. Что? Мою Забаву? Да кто посмел!

А князь вдруг перестал рыдать, быстро глянул на Добрыню и тихо спросил:

– Дань забрал?

– Порядок... – кивнул Добрыня. Вид у него был растерянный.

Князь подошёл к карте на стене и карандашом отметил новую границу вокруг ханства Бекета. А у самого из глаз опять полились слёзы.

– Ой, и унесла же гадина проклятущая племянницу дорогую!

Я уже готов был в окно влезть, чтобы самому всё узнать. Это же моя Забава пропала!

– Ну-ну, полно, княже, – заговорил Добрыня. – Какая такая гадина?

– Змей Горыныч, лиходей проклятущий! – всхлипнул князь.

Добрыня изменился лицом.

– Погоди, погоди, князь, – развёл он руками. – Как так – Горыныч? Да ты с чего же это взял?

Князь словно ждал этого вопроса. Сразу же полез в карман и вытащил оттуда огромное кольцо.

– А вот! Вот с чего! – показал он находку. – Вот оно, кольцо-то супостатово. Погибнет она в лапах его когтистых, зубах его бессовестных!

Князь опять зарыдал. Добрыня неуверенно взял у него кольцо, покрутил в пальцах. Князь вдруг перестал плакать и выпрямился. Глаз его сверкнул.

– А кто Змея зарубит, – торжественно произнёс он, чтобы все слышали, – да Забаву, племянницу мою дорогую, вырвет из лап злодеевых, быть тому её мужем!

Что? Да как он смеет! Обещать мою Забаву какому-то там! Да я сам её спасу!

– Послушай, князь... – начал Добрыня. – Позволь-ка я сам с Горынычем разберусь.

Князь недовольно нахмурился, глянул по сторонам.

– Так, ну-ка... все вон!

Бояре поспешно вышли в дверь. Добрыня тоже собирался уйти, но князь остановил его.

– А тебя, Добрыня, я попрошу остаться.

Добрыня непонимающе посмотрел на князя. Такие события тревожные, тут каждая минута на счету. Но князь больше не плакал и не убивался. Он вдруг улыбнулся Добрыне, ласково взял его под локоть и провёл по опустевшему залу.

– Ты ведь, поди, устал совсем от службы-то ратной? – елейным голосом произнёс князь и похлопал Добрынин по руке. – Ты, мил друг, ступай, отдохни. Я тебе отпуск даю. На неделю. Съездите с женой куда-нибудь.

Добрыня остановился.

– Да как же это? – замотал он