Сказки старого, нового и иного света (2 изд.) - Борис Акунин Страница 5

Хальберфингер выковал себе из иголки шпагу и с тех пор всегда носил ее на боку, как и подобает рыцарю.

Прошло несколько лет. Мальчик-Полупальчик очень старался вырасти и стал выше не на две и не на три, а на целых пять булавочных головок. Принцесса, наоборот, расти не хотела, питалась лишь овощами и фруктами, даже молока не пила — и вытянулась всего на пять вальдменхенов. И все равно, садясь даме своего сердца на ее уже взрослую ладонь, Хальберфингер казался еще меньше, чем прежде. Но теперь у принцессы на лбу всегда была прикреплена лупа, какими пользуются часовщики, и, опуская ее к глазу, Ангелика хорошо видела возмужавшее лицо своего рыцаря.

Кроме того она заказала придворному ювелиру украшение в виде ажурного грецкого ореха, сплетенного из тончайших золотых ниток. Орех раскрывался, господин фон Грюнвальд садился внутрь, и принцесса вешала орех себе на шею. Так они могли бывать вместе и на конных прогулках, и на празднествах, и на балах. Ее высочество ввела в придворную моду «аляйнтанц», танец в одиночку: грациозно кружилась сама с собой — так это выглядело со стороны, на самом же деле это она танцевала с миниатюрным кавалером.

Но в один совсем не прекрасный день, прилетев в башню на своем майском жуке, Хальберфингер застал Ангелику безутешно рыдающей.

— Друг мой, я погибла! — прошептала она. — Отец выдает меня замуж!

Рыцарь прикрыл рукой свое крошечное лицо, чтоб в лупу не было видно, как оно побледнело, и бодро сказал:

— Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Замужней даме я буду служить так же верно, как служил деве. Надеюсь лишь, что твой жених — самый достойный из всех принцев этого мира и заслуживает твоей руки.

Принцесса расплакалась пуще прежнего.

— Мой жених — самый отвратительный из принцев этого и любого другого мира! — воскликнула она, забыв, что от громкого голоса у Хальберфингера закладывает уши. — Отец выдает меня за владетельного герцога Жыгмонта Благочестивого, которого все называют «герцог Жаба», потому что он лопается от жира и весь покрыт бородавками!

Насилу Хальберфингер добился, чтобы она рассказала все толком.

Королевство, которым владел отец Ангелики, было совсем маленьким. По сравнению с соседними державами — как вальдменхен рядом с великанами. Денег в казне и всегда-то было немного, а расточительный король обожал пиры и праздники, направо и налево раздавал долговые расписки, и вот пришел момент, когда все кредиторы разом потребовали уплаты. Надо было или закрывать королевство, или срочно где-то найти миллион золотом.

— Герцог Жаба предложил за мою руку как раз миллион, и батюшка не смог отказать, — заливалась слезами принцесса. — Я несчастнейшая девушка на свете! Я даже не могу выброситься из окна, потому что мои родители, братья и сестры, все наши придворные и слуги станут нищими. Я пропала!

Но Грюнвальд положил руку на эфес своей иглы-шпаги и чопорно произнес:

— Не оскорбляйте меня, ваше высочество. Я ваш рыцарь, и, пока я жив, ничего дурного с вами не случится.

А потом снова перешел на «ты»:

— Лучше расскажи мне, каков он — герцог Жаба. Почему его прозвали Благочестивым?

— Потому что он боится нечистой силы, сглаза и привидений, а больше всего боится лишиться своего богатства. Каждый день Жаба ходит в церковь и молит Бога, чтобы сундуки в сокровищнице не опустели. И они ломятся от золота. Герцог может купить все и всех. Ах, друг мой, чем ты сумеешь мне помочь?

Из синих глаз принцессы опять хлынули слезы.

— Я обращу великана в бегство! — вскричал рыцарь. — Благослови меня на подвиг, облобызай мое чело!

Ангелика наклонилась и хотела осторожно коснуться своими великанскими губами пускай не чела (оно было слишком маленькое), а хотя бы макушки, но с подбородка скатилась слеза и вымочила храброго воина с головы до ног.

— Такое благословение мне еще дороже, — молвил Хальберфингер, вспрыгнул на жука и улетел.

Ночью Жыгмонт Благочестивый спал в дворцовых покоях, предназначенных для высоких гостей. Назавтра должна была состояться помолвка.

Вдруг что-то кольнуло герцога в бородавку на толстой щеке. Это рыцарь фон Грюнвальд нанес человеку-горе удар своим мечом.

Жаба открыл глаз, почесал щеку и собирался спать дальше, но вдруг услышал тоненький голосок, звучавший словно бы прямо в ухе:

— Не спи, не спи, сгинешь!

— Кто здесь?

Герцог приподнялся на подушке, похлопал сонными глазами, но никого не увидел. Хальберфингер висел, ухватившись за кисточку на ночном колпаке.

— Приснится же такая чушь, — проворчал Жаба и лег на другой бок.

Тут в ухе снова раздалось:

— Не спи, не спи, сгинешь!

Озадаченный, герцог зажег свечу, посмотрел там и сям, заглянул под кровать. Никого!

Не иначе происки нечистой силы, подумал он, перекрестился и трижды прочитал «Отче наш».

Тут и в третий раз послышалось:

— Не спи, не спи, сгинешь!

— Кто ты? Где ты? — дрожащим голосом спросил Жыгмонт Благочестивый.

— Я твой ангел-хранитель, которого к тебе приставил Господь за твои молитвы. В дурной переплет ты попал, бедняга. Принцесса, на которой ты хочешь жениться, — колдунья. Разве тебе не рассказывали, что она с утра до вечера сидит в своей башне и смотрит в трубу на звезды? Она и сейчас не спит, колдует. Стоит твоей душе забыться сном, и все, ей конец. Сгинет безвозвратно. Спасай свою душу, пока цел!

Рыцарь едва успел выскочить из волосатого герцогского уха — так быстро выпрыгнул Жаба из кровати. Прямо в ночной рубахе и колпаке он выбежал из опочивальни, кликнул слуг, скатился по лестнице, протопал по двору до конюшни и умчался прочь на неоседланной лошади. Больше его в королевстве не видели.

Целую неделю принцесса радовалась своему избавлению и горячо благодарила чудесного спасителя. А на восьмой день Хальберфингер прилетает — Ангелика опять печальней плакучей ивы.

— Ах, рыцарь, ты прогнал одну тучу, а взамен надвинулось сразу пять. Грозы все равно не миновать. Королевство разорено, и у батюшки нет иного средства, кроме как выдать меня замуж за того, кто больше заплатит. Придворный художник сделал пять копий