Марк Марциал - Эпиграммы Страница 54

В пору, когда и силки, и молосские гончие праздны,

И успокоился лес, где не найти кабана,

Сможешь ты, Приск, уделить досуг свой коротенькой книжке:

Даже и в зимние дни часа она не займет.

260

Ты, что недавно еще посылалась из Города, книга,

Нынче, увы, ты пойдешь в Рим из далекой страны,

Где протекают Салон суровый и Таг златоносный —

Родины реки моей, мощной оружьем земли.

5 Все же ни чуждою ты, ни пришлой назваться не можешь,

Стольких имея сестер в Рема высоком дворце.

Вольно к порогу иди ты чтимому нового храма,

Где обретает приют хор пиэрийский опять.

Или, коль хочешь, ступай туда, где начало Субуры,

10 Консула там моего атрий высокий стоит:

Красноречивый живет там Стелла под сенью лавровой,

Стелла известный: он пьет из Иантиды ключа.

Гордо Кастальский родник там струится зеркальным потоком,

Что, говорят, девяти жажду сестер утолял.

15 Даст он народу тебя и всадникам вместе с сенатом,

И прослезится он сам, всю прочитавши тебя.

Что в заголовке тебе? Стиха два-три прочитают,

И в один голос тебя книгой признают моей.

Чем для Горация встарь, и для Вария, и для Марона

Всадник был Меценат, древних потомок царей,

Тем же и ты для меня был, Приск Теренций! Болтунья

Всем это скажет молва, скажет и свиток-старик.

5 Ты вдохновляешь меня, ты даешь мне для творчества силы,

Ты охраняешь моей праздности вольной права.

Труд над одиннадцатой и десятою нашею книгой

Был сокращен, и они были очищены мной.

Полностью пусть их прочтут, кому, Цезарь, досуг уделил ты,

Это прочти, а потом, может быть, все ты прочтешь.

261

К Пиргам приморским, стихи, вы пришли, а теперь вам дорогой

Надо Священной идти. Пыли там нет уж теперь.

262

На авзонийский престол восшел кротчайший владыка —

Нерва, и весь Геликон к нашим услугам теперь.

Стойкая Честь, Милосердье радушное, строгая Сила

Вновь появились, а Страх долгий нам тыл показал.

5 Рима богиня! Мольбы племена и народы возносят:

Да процветает в пример прочим твой доблестный вождь!

Благословенье душе твоей редкой и сердцу, какое

Мог бы и Нума иметь, мог бы и добрый Катон.

Щедрость, защита друзей, умножение скудных доходов,

10 Да и дары, что едва божия милость дает,

Разрешены и законны. Но ты и под властью суровой

Даже в тяжелые дни смел благодетельным быть.

Коль числом бы волос года считали,

То Лигейя была б всего трехлеткой.

И земель и племен богиня Рима,

Кому равного нет и нет второго,

Через много веков Траяна годы

Сосчитавши вперед и в восхищенье

5 В этом славном вожде бойца младого

Увидав и познав, сколь храбр и смел он,

Возгордилася им и так сказала:

«Вы, вельможи парфян, владыки серов,

Савроматы, фракийцы, геты, бритты,

10 Вот вам Цезарь: являйтесь и глядите».

Цезарь кротчайший! У нас, в Гиберии, Пальма правитель:

Мягкою властью его мир обеспечен стране.

Радостно мы воздаем благодарность за милость такую,

Ибо с ним вместе послал к нам ты и сердце свое.

Мильонщик Африкан, а все же он удит:

Судьба дает с излишком, но не даст вдоволь.

Муза, от нас и себя приветствуй Парфения-друга:

Кто же обильнее пьет из Аонийской струи?

Звуки чьей лиры ясней звенят у Пимплейской пещеры?

Из пиэрийской толпы кто же так Фебом любим?

5 И, коли он (хоть и нет надежды на это) не занят,

Ты попроси, чтоб он сам наши стихи дал вождю

И в четырех лишь словах короткую робкую книжку

Сам бы представил, сказав: «Это читает твой Рим».

Если всю ночь напролет ты пьешь, то ты все обещаешь,

А поутру не даешь. Пей, Поллион, поутру.

За прибыль богачи считают, Авкт, злобу:

Дешевле ненавидеть, чем дарить, видно!

Не увлекайся, прошу, на коне ты отчаянной скачкой,

Приск, и за зайцами так бешено ты не гонись.

Часто охотнику мстит его добыча, и с резвой

Падает лошади он, не возвращаясь домой.

5 Козни и поле таит; пусть ни насыпи нет, ни канавы,

Или камней: обмануть может равнина тебя.

Сколько угодно таких, на ком убедишься ты в этом,

Но да не будет судьбы тяжким нежданный удар!

Если тебе по душе отважное дело, то тусских —

10 Смелость такая верней — вепрей давай-ка ловить.

Что тебе в скачке верхом необузданной? Чаще при этом,

Приск, можно шею сломать, чем затравить русака.

Паррасийских чертогов все убранство

Божествам нашим отдано и взорам.

Перед золотом в скифских изумрудах

В изумленье Юпитер и от царской

5 Столбенеет он пышности роскошной.

Чаши здесь, что достойны Громовержца,

Что достойны и кравчего-фригийца.

Все с Юпитером мы теперь богаты,

А недавно — о, стыдно, стыдно вспомнить! —

10 Все с Юпитером нищими мы были.

Уступил, Лабиен, ты три участка,

Приобрел, Лабиен, ты трех миньонов:

Пашешь вновь, Лабиен, ты три участка.

Не понимаешь, Летин, почему столько дней лихорадка

Не покидает тебя, и без конца ты ворчишь.

И на носилках она с тобой, и в бане с тобою,

Кушает устриц, грибы, вымя и вепрей она;

5 Часто сетином она напивается, часто фалерном,

Да и цекубское пьет только со снежной водой;

В розах она возлежит за столом, умастившись амомом,

И на пуховом с тобой ложе пурпуровом спит.

Если же ей у тебя так привольно и сладко живется,

10 Как же ты хочешь ее к Даме заставить уйти?

Ты теперь, Ювенал, быть может, бродишь

Беспокойно по всей Субуре шумной,

Топчешь холм ты владычицы-Дианы,

И гоняет тебя к порогам знати

5 Потогонная тога, и томишься

Ты, всходя на Большой и Малый Целий.

Я ж опять, декабрей прожив немало,

Принят сельскою Бильбилой родною,

Что горда своим золотом и сталью.

10 Здесь беспечно живем в трудах приятных

Мы в Ботерде, в Платее — кельтиберских

То названия грубые местечек.

Сном глубоким и крепким сплю я, часто

Даже в третьем часу не пробуждаясь:

15 Отсыпаюсь теперь я всласть за время,

Что все тридцать годов недосыпал я.

Тоги нет и в помине: надеваю

Что попало, с поломанных взяв кресел.

Я встаю — в очаге горит приветно

20 Куча дров, в дубняке соседнем взятых;

Все уставила ключница горшками.

Тут как тут и охотник. Ты такого

Сам не прочь бы иметь в укромной роще.

Отделяет рабов моих приказчик

25 Безбородый, что все остричься хочет.

Тут и жить я хочу и тут скончаться.

В Термах Эмилий латук добывает и яйца и рыбу

И утверждает, что он дома не ест никогда.

Нет жены почему у Темисона,

Удивлен ты, Фабулл? С сестрой живет он.

Грубого кто же тебя сочтет горожанкой Салона,

Кто же, Марцелла, сочтет нашей землячкой тебя?

Как изумительно ты, как тонко умна! Палатин бы,

Если б услышал хоть раз, принял тебя за свою.

5 И никогда ни одна из рожденных в средине Субуры,

Ни Капитолия дочь спорить не сможет с тобой.

И осмеять ни одна не посмела б из местных красавиц

Той, кому больше к лицу было бы римлянкой быть.

Ты заставляешь мою тоску по владычному граду

10 Легче сносить: для меня ты воплощаешь весь Рим.

Непристойна кривая Филенида

До того, что (скажу, Фабулл, я кратко)

Ей пристойнее было бы ослепнуть.

Зубы и кудри себе, бесстыдница, ты покупаешь,

Но у кого же ты глаз, Лелия, купишь себе?

Как хорош шарабан мой, одноколка,

Элиана речистого подарок;

Всех он лучше повозок и колясок!

В нем ведь можно, Юват, о чем угодно

5 Говорить откровенно нам с тобою:

Тут ливийским конем арап не правит,

Подпоясанных нету скороходов,

Нет погонщиков, а лошадки немы.

Если б с нами Авит еще был вместе

10 (Третьих я бы ушей не побоялся),

Как приятно бы дни мы коротали!