Тихое баронство - Николай Дронт Страница 56

Вещи, найденные в Чёртовом Камне, отдам Ионии, пускай она разбирается. Определяет и приводит в порядок. Артефактор она или нет? Рубин тоже ей, его нужно извлечь и почистить. Хорошо, когда есть подчинённые!

Глава 23

Леонард

Этаж под хранилище был оборудован быстро, три волшебника — это сила. Сейчас каждый из них, не советуясь с остальными, подробно описывает свой контур защиты — где, какие и зачем зачарования использовались. Как пройти защиту и результат срабатывания при несанкционированном вторжении. Затем они должны будут отдать свои описания Леонарду, тот лично их прочитает, а затем проверит на месте качество зачарования.

Он же разрабатывает инструкцию по управлению башней. Если изъятый из хранилища фолиант можно сравнить с университетским учебником, рукописный том, полученный от недоброй памяти Гедора, со справочником для техникума, то инструкция будет похожа на армейское наставление по использованию: Сделай это — получишь то, и никакой теории, для того есть другие книги.

Одна инструкция уже написана, про то, как делать амулеты доступа, с привязкой к человеку и доступам к определённым этажам.

Прочитав её, понял, как оказывается, просто устроен амулет — даже сам смогу их мастрячить. Это не я сразу таким умным стал, это написавший так доходчиво всё разжевал и в рот положил. Леонард берёт дорого, но его квалификация настолько велика, что позволяет в короткий срок сделать многое. Деньги отдавать за такое совсем не жалко.

Однако всё же амулетами заниматься не стал, поручил сделать достаточное количество Ионии. Бронзовые — слугам и солдатам, серебряные — доверенным лицам, золотые — близким людям. Теперь лифтами не только одарённые могут пользоваться, но пару раз в год надо подзаряжать амулеты. Себе оставлю старые, они универсальные и только для волшебников.

Однако сейчас артефактер не здесь, получил срочное письмо из Гильдии и, даже не дождавшись моего возвращения из Везена, не попрощавшись, рванул со всей возможной скоростью в столицу. Оно понятно — в Гильдии Леонард далеко не последний человек, пусть и не самый публичный, но один из столпов. Он вернулся через день и весь чёрный — его друга Главного алхимика Гильдии убил собственный внук.

— Стах, вы знаете, почему внук убил собственного деда? Ему не терпелось занять его должность в Гильдии!

— Что вы говорите?!

— Да! Именно так! Мы договорились списать его омоложение на им же сваренное зелье. А внуку такой оборот дел не понравился, и он решил поторопить события. Причём, не имея на то никаких оснований! Как алхимик он неплох, но не более того! Доказал это, вскрыв сейф деда и умерев вместе с сообщником! Какой настоящий алхимик допустил бы такое! Но вот у меня теперь вертится одна мысль в голове — может, и моя родня на меня злоумышляет?

— Даже не знаю, что сказать.

— Тут, конечно, ничего не скажешь. Я никому про омоложение не говорил, все знакомые считают, что жирок сбросил. Так ведь пройдёт лет десять, кто-то захочет меня с места подвинуть! Точнее, кое-кто хотел бы и сейчас, да руки коротки, и про убийство не думал. А вот тут такой случай! У этого “кое-кого” мыслишка в душу западёт!

— Надо заранее решить что-нибудь с защитой.

— Именно! Именно так! Вы правильно понимаете. Мессир, вы знаете — я к вам со всем уважением! И тут правду скажу — было бы кому передать, сам бы ушёл. Но нет никого! Нет никого из родни даже вровень со мной. Одни верхогляды и лентяи! Всё хотят сразу и без труда получить.

— Как я вас понимаю! Столько всего интересного, а времени совсем не хватает!

— Вот и я про то! Кто тебе сразу всё откроет? Нет! Ты лет двадцать в учениках походи! Да потом лет столько же в подмастерьях. Вот тогда ты, может быть… может быть!.. начнёшь что-то понимать в деле. Тогда возможно… только возможно… я тебя сочту достойным и начну открывать тебе кое-какие секреты мастерства. Говорю одному своему такое, а вы знаете, что он мне в ответ?

— Согласился, конечно?

— Нет! Спросил: “А жить-то когда?” Представляете? Я про мастерство, а он… Ладно, были бы таланты. Бездари! Одни бездари в роду! Всё сам, на своём горбу все дела выношу. От родственников только и слышу: “Дай! Дай! Дай!” Чаще денег просят, но и “зачаруй”, “найди должность”, “открой свои секреты моему маленькому”. А её маленький, дубина стоеросовая, думает только о бабах и выпивке!

Долго Леонард мне жаловался. Я ему поддакивал, сочувствовал. Не сказать уж совсем искренне — не знаю я никого из его рода, а потому не могу подтвердить или опровергнуть горькие слова. Но горе у человека — друг умер, надо морально поддержать.

Кончился разговор просьбой ко мне — никому, ничего и никогда не рассказывать об омоложении. Ещё лет двадцать он не прочь скинуть, но перед тем ему надо хорошенько подумать, как обосновать изменение своего внешнего вида перед знакомыми и родными.

Конечно, я согласился — это и в моих интересах. А вот о том, что родственники могут убить зажившегося родича, я как-то не думал. Хотя зря! Сколько народа потравили желающие получить наследство? Ни стариков, ни детей не жалели. И в старом мире, и в этом. А ведь я здесь лет на двести!

Ромул

На следующий день ко мне приезжает Ром с отцом. Тот сразу приказывает “без чинов”, а в ответ на мои благодарности за бригадирский чин отмахивается и просит осмотреть сына. У Ромула под повязкой нормальный глаз! Мостовые поставили. Видит хорошо, но ещё с неделю повязку от солнца носить нужно.

Никаких особых свойств в новый орган не заложено, сказано — носитель не волшебник, потому можно вставить только обычный глаз. От кого его взяли, тактично промолчали, но я вижу, что не от трупа — глаз человеческий и живой. Шрамы от операции остались, следы мощных заклинаний тоже. Некромантия, но серая, нейтральная. Такими части химер и големов сращивают.

В качестве забавного мне рассказали, что Мостовые поражены тем, что я спас первый глаз. Они так не могут, им проще поставить новый, чем вылечить старый. Что делать? У каждого своя специальность.

Генерал — полковник приехал не просто похвастаться сыном, у него два дела. Первое дело связано с Ромулом. Его восстанавливают в училище, даже без потери года, на его же курс. И вновь старшим над первым отделением курса. А в этом отделении самые — самые. Самые знатные, сынки самых известных лиц или, на худой конец,