user - Unknown Страница 59

Архиепископ посмотрел на документы в руках помощника с глубоким недоверием.

- Речь идет не о росте мирового населения, верно?

- Нет, Ваша Светлость. О краже произведений искусства, о которых говорится в письме.

- Ненавижу весь этот антиклерикальный вздор о росте мирового населения.

- Это нечто совершенно другое, Ваша Светлость,- заверил клерк.

По-прежнему с недоверием и готовностью закрыть глаза на первом неудобном слове о неудобной реальности, архиепископ взял газеты и начал читать. Когда спустя четыре минуты он поднял голову, то был совершенно другой человек и изменил его явно не рост населения.

- Дай мне,- сказал он холодно,- того человека. По телефону.

- Да, Ваша Светлость.

Клерк направился к выходу, но священник остановил его:

- Забери это с собой,- и махнул костлявыми пальцами в газетные статьи и письмо.

- Да, Ваша Светлость.

Помощник взял документы и сказал:

- Должен ли я направить письмо в полицию?

- Для чего? Чтобы это позорное откровение появилось в газетах?

- Думаю, Ваша Светлость, с точки зрения полиции оно является доказательством или что-то в этом роде. Касательно преступления.

- Мирские законы не наша забота,- наставлял архиепископ.- Мы должны думать о Церкви. Положи письмо в папку разное.

- Да, Ваша Светлость.

- Фото я пока оставлю.

- Да, Ваша Светлость.

Клерк удалился, и архиепископ начал изучать снимок, рассматривать реликвию Санкт Ферганы пока не вмещался помощник, сообщив о звонке посла. Архиепископ нажал кнопку.

- Алло.

- Добрый день, архиепископ, как вы поживаете?

Послышался неприятный гомосексуальный гнусавый голос посла, чего раньше архиепископ совершенно не замечал. Лишь одну вещь он ненавидел еще больше чем нормальный секс - это ненормальный секс. Его собственный голос обычно тонкий, резкий и сиплый сейчас звучал холоднее и более угрожающе, чем когда-либо.

- Неважно, как я сегодня, посол. Когда вы намерены привезти реликвию Санкт Ферганы сюда в ООН и показать ее Генеральной ассамблее?

Воцарилась короткая испуганная тишина, лишь небольшие покашливания и сопенье прерывали ее. Затем посол сказал:

- Хорошо, архиепископ, я разговаривал вчера с президентом Ка…

- Я хочу знать,- прервал священник,- когда мы увидим реликвию здесь, в ООН.

- Ну, знаете, архиепископ, должна быть церемония с…

- Когда.

- Я думал об этом, ну, э-э, через несколько недель…

- Завтра,- ответил архиепископ.

На этот раз молчание было полным и оглушающим.

- Завтра, архиепископ?

- Завтра.

- Но мой президент желает торжественную ча…

- Вы может провести свою церемонию, когда только пожелает. Какую угодно церемонию, какую вы только сможете выдумать. Но реликвия должна быть в этом здании, в моем офисе, на хранении, завтра.

- Архиепископ,- убогий гомосексуалист начал заикаться,- я не понимаю, как смогу, э-э, хм, э-э…

Архиепископ повесил трубку.

57

Гаю несмотря ни на что организовал обед у себя дома в четверг. Оказалось, что в городе присутствуют люди, встреча с которыми могла быть полезной и забавной. По крайней мере, двое из них немедленно отменили все встречи, когда получили приглашение, а это было чрезвычайно приятно. Обед прошел, как того и ожидал Гай, хорошо. Как только он попрощался с гостями, которые сели в свои лимузины, дожидавшиеся их на Ист-стрит 68 – Гай предпочитал гостей приезжающих на лимузинах, а не на такси – он вернулся в офис. За время его отсутствия поступило два звонка: от Жака Пирли и плотников.

- Ах,- воскликнул Гай, стоя возле стола своей секретарши, держа в руках записки.- Плотники не оставили номер?

- Они сказали, что на рабочем месте не пользуются телефоном,- объяснила девушка,- и перезвонят после трех,- мне показалось, что они звонили из телефона-автомата.

Если сравнивать будку таксофона и телефон, то это как такси и лимузин.

- Набери Жака,- попросил Гай,- и дай знать, когда появятся плотники.

- Да, сэр.

Гай отправился в свой кабинет, в ванную комнату, где в стакан с водой он забросил два Алка-Зельцера. Слушая шипенье, чувствуя слабый всплеск лопающихся пузырьков на руке, он пошел обратно. Предвкушая облегчение, он присел за стол и из интеркома донеслось:

- Мистер Пирли ждет.

- Привет Жак,- Гай отхлебнул напитка.- Как продвигаются дела?

- Медленно и уверенно,- ответил Пирли.- Эта ситуация, Гай, боюсь, что она не так проста как тебе, нам, того хотелось бы, как мы предположили.

- Мы предположили?

- Хорошо, я предположил,- сказал Пирли,- но ты знаешь, что дело запутанное?

- Не совсем,- ответил Гай, чувствуя, что не совсем улавливает суть разговора.- Я не говорил тебе, что будет просто.

- Если есть что-нибудь, что я должен знать…

- Нет, нет, нет,- возразил Гай.- Я просто имел в виду, я никогда не думаю, что ситуации просты.

- А-а. Мудрая философия. Это дело отличается от других. Я навел кое-какие справки.

- Справки?- Гай осушил Алька-Зельцер и внезапно почувствовал, что нуждается в еще одной порции.- Ты хочешь отыскать коллекцию и не платить за нее? Тридцать тысяч потрачено, но сохранен миллион; отличная мысль.

- Не совсем. Я думаю, кражу провернули свои же.

- Невероятно. Я знаю кого-нибудь из них?

- С удовольствием поговорю с тобой на эту тему, как только все узнаю, но мне нужно время.

- О, дорогой,- Гай жалел, что его напиток закончился так быстро.- Ты не хочешь, чтобы я остановил этих людей, не так ли? Этих отчаянных преступников?

- Честно говоря, да.

- Поговорим об этом за обедом, Жак, ты знаешь, какие альтернативы у них есть. Европа, Южная Америка. Буду таким же откровенным, как и ты: я готов из собственного кармана выложит деньги, только чтобы люди остались довольны.

- Все зависит от тебя, конечно.

- Знаю. Я не жалуюсь. Но тянуть время? Они звонили сегодня, я был занят; выйдут на связь после трех.

- Все чего я хочу,- начал Пирли,- это две недели.

- Что? Это невозможно. Как я могу просить у них две недели, если они каждую секунду ждут своего ареста?

- А чем ты можешь помочь мне, Гай? Мне нужно время. Десять дней, сможешь?

- Неделя,- твердо сказал Гай.- Положа руку на сердце, это все, чем я могу помочь.

Пирли вздохнул:

- Хорошо, значит все ложиться на мои плечи. Буду работать быстрее, вот и все.

А это означало, что он изначально рассчитывал на такой срок; Алька-Зельцер вызвал неприятные ощущения в желудке Гая.

- Я уверен, что у тебя все получиться. Ты очень изобретательный парень,- произнес Гай кисло и икнул.

После того как Жак сказал «прощай», тот положил трубку.

Ровно в три ноль одну, когда позвонили плотники, Гай чувствовал себя намного лучше, в основном из-за других дел, которыми он занимался. Поэтому услышав мрачный голос главного столяра, он уверенно и радостно ответил:

- Новостей пока нет, к сожалению.

- Все в порядке,- ответил мужчина.- Пока все хорошо. Но довольно скоро уже не будет хорошо.

- Я понимаю.

- Мы сильно рискуем.

- Прекрасно понимаю.

- Чем дольше все затягивается, тем больше шансов, что что-то пойдет не так, кого-нибудь арестуют и дело уйдет на юг.

- Не могу не согласиться.

- У нас есть и другие варианты, как поступить с коллекцией.

- Уверяю тебя, мы все понимаем.

- Значит, мы должны установить крайний срок, а после этого мы пойдем другим путем. Своим путём.

Наступил критический момент. Сжав трубку телефона, Гай осторожно сказал:

- Я не знаю, насколько я смогу ускорить процесс. Мы имеем дело, в конце концов, со страховыми компаниями и так далее.

- Хорошо. Просто назови им крайний срок, если они хотят когда-нибудь увидеть этот товар снова. Или, может они хотят заплатить сто долларов за доллар парню из Вермонта.

- Уверен, что не захотят.

- Значит должны уложиться в срок.

- Я даже не знаю, как быстро мы могли бы…

- Две недели.

…

- Ты еще там?

- Ах, да,- ответил Гай.

- Ты меня слышишь?

- Слышу. Ты сказал две недели.

- И ни минутой больше.

На лице Гая появилась широкая улыбка.

- Мой друг,- начал он,- я думаю, я уверен, что справимся даже на несколько минут раньше.

58

Шторм появился, откуда ни возьмись, хлынул с северного побережья Атлантического океана, затопил маленькие лодки, размыл пляжи, обнажил бешеные океанские волны ударам мертвенно-бледных молний. Ветер таранил дождь, проносясь по опустошенным палубам паромов Статен-Айленд, которые барахтались в бурлящем порту и медленно плыли к берегу. Дождевые потоки ударялись о Бродвей, барабанили по крышам такси, театральным куполам, закрывали газетные киоски. Небоскребы покрыли крупные слезы воды; сточные канавы вскипали; деревья в парках погнулись и дрожали перед яростью шторма. Далеко, в Бронксе, буря бушевала и завывала вокруг черной колокольни Санкт Криспиниана, в которой бледный электрический свет отзывался на каждый удар молнии сверху, где слышался слабый голос Градеца Краловца, уносимый порывами ветра: