Айзек Азимов - Второе Основание Страница 6

Но даже с мощными счетными машинами Первого Основания и с новым методом механического сканирования звездного поля в поисках известного «автографа» многие дни уходили на то, чтобы обнаружить основные звезды, а затем рассчитать положение звездолета.

Линзы изменили все это. Во-первых, для расчетов требовалось всего лишь одна звезда, во-вторых, даже новичок вроде Чаниса вполне справлялся с ними.

Ближайшей звездой в этот момент, согласно расчетам прыжка, была Винцетори, и на экране Линзы, в центре, горела яркая звезда. Чанис надеялся, что это Винцетори.

Экран Линзы находился над видеоэкраном, и очень осторожно Чанис набрал координаты Винцетори. Он нажал кнопку, и на экране вспыхнуло звездное поле. В его центре тоже была яркая звезда, этим и исчерпывалось сходство. Он настроил Линзу по оси «Зет» и расширил поле, пока фотометр не показал, что обе звезды имеют одинаковую яркость.

Чанис поглядел на звезду на видеоэкран и увидел, что звезда на экране Линзы с нею совпадает. Он начал медленно приводить экран в то же угловое положение и сморщился, увидев результат. Он снова начал вращать экран, пока на нем не появилась одна яркая звезда, а потом и третья. Тут он ухмыльнулся. Всё совпадало. Возможно, специалист сделал бы все с первой попытки но и так неплохо.

Остальное было проще. В конечном итоге изображения должны совпасть. Большинство звезд были двойными. Корректировка не заняла у него много времени. Двойные звезды разошлись и положение звездолета высветилось на приборах. Вся процедура заняла не более получаса.

Чанис нашел Гана Притчера в его каюте. Генерал явно собирался спать.

Он поднял голову.

— Новости?

— Не совсем. Мы будем на Тазенде через один прыжок.

— Знаю.

— Я не хотел беспокоить вас, не знал, что вы собираетесь ложиться, но я хотел спросить — вы смотрели фильм, который мы захватили в Киле?

Ган Притчер покосился на фильмокнигу, лежавшую на полке. — Да.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Я думаю, что если история и была когда-то наукой, то в этом районе Галактики об этом давно забыли.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. — Чанис широко улыбнулся. — Довольно скучно, не так ли?

— Да, если не считать деяний их правителей. Да и это не обязательно правда. Там, где история касается личностей, все рисуют либо в черном свете, либо в розовом, в зависимости от пристрастий историографа. Мне все это кажется практически бесполезным.

— Но там речь идет о Тазенде. Именно поэтому я и предложил вам этот фильм. Это единственный, который мне удалось найти, во всех остальных Тазенда уже не упоминается.

— Ну, хорошо. У них были хорошие правительства, были и плохие. Они подчинили себе несколько планет, выиграли несколько битв, проиграли одну или две. Ничего определенного о них здесь не говорится. Я не слишком-то полагаюсь на вашу теорию, Чанис.

— Но вы обратили внимание на несколько пунктов? Вы заметили, что они никогда не образовывали коалиции, они всегда оставались вне политики. Как вы говорите, они завоевали несколько планет и на этом остановились. При этом не потерпев ни одного поражения! Создается впечатление, что они расширили свои владения вполне достаточно, чтобы защитить себя, но так, чтобы не привлекать излишнее внимание.

— Ну, хорошо, — пришел бесстрастный ответ. — Я не возражаю против приземления. В худшем случае — просто потеряем время.

— О нет. В худшем случае — полное поражение. Если это — Второе Основание. Не забывайте, это будет мир, одна Галактика знает, скольких Мулов.

— И что вы собираетесь делать?

— Высадиться на какой-нибудь небольшой, окраинной центру, планете. Выяснить о Тазенде все, что только возможно, а затем прикинуть, что делать дальше.

— Ну, хорошо. Против этого я тоже не возражаю. А теперь, с вашего позволения, я выключу свет.

Чанис вышел из каюты, махнув на прощание рукой.

А в темноте своей небольшой каюты, затерянный в необъятном космосе, генерал Ган Притчер обдумывал все с самого начала. Если все, что он услышал, было верным, — а сейчас факты совпадали, — то Тазенда была Вторым Основанием. Другого варианта не было. Но как так?

Могло ли такое быть? Обычный мир. Дыра, затерянная среди осколков Старой Империи. Осколок среди осколков. Он вспомнил, как бы издалека, вытянутое лицо Мула и его тонкий голос, когда он говорил с психологом старого Основания, Эблингом адов Мисом, единственным человеком, который, может быть, знал шеек секрет Второго Основания.

Притчер вспомнил и слова Мула:

«Мне показалось, что Мис был изрядно удивлен. Как будто открыл нечто абсолютно отличное от того, что он предполагал. Если бы я мог читать его мысли, а не эмоции! Но эмоции его были ясны — и над всем преобладало огромное удивление от неожиданного открытия».

Удивление было ключом. Что-то совершенно невероятное! A теперь явился этот мальчишка, этот наглый выскочка, со своей болтовней о Тазенде и ее аномальности. Но он должен быть прав. Должен. В противном случае все теряло смысл.

Последним сознательным ощущением Притчера было удовлетворение.

Гипертрейсер лежал на месте. Он проверил это час назад, когда Чанис куда-то вышел.

ВТОРОЙ АНТРАКТ

Это была обычная встреча в приемной Зала Совета всего несколько минут перед тем, как войти в Зал и заняться повседневной деятельностью, — мгновенный обмен мыслями.

— Итак, Мул отправился в путь.

— Слышал. Опасно! Очень опасно!

— И вовсе нет, если мы все верно рассчитали.

— Мул — не обычный человек, и с его Обращенными трудно «вбегать так, чтобы он не заметил. Вмешиваться в их умы очень опасно и трудно.

Похоже, он уже обнаружил несколько случаев.

— Да, но я не вижу иного пути.

— С необращенными работать гораздо проще. Но Мул мало кому из них доверяет…

Они вошли в зал. Остальные последовали за ними.

3 ДВА ЧЕЛОВЕКА И КРЕСТЬЯНИН

Россем был одним из тех пограничных миров, на которые галактическая история обычно не обращает внимания и который сам ничем не привлекал жителей мириадов счастливых планет.

В последние дни Галактической Империи его населяли ссыльные, а с остальной Галактикой его связывали только обсерватория и небольшая космическая база Флота. Позже, в дни голода, еще до появления Гари Селдона, слабые люди, уставшие от политических передряг, уставшие от перенаселенных планет и быстрой смены императоров, решили пожертвовать комфортом ради спокойной и мирной жизни на отдаленной планете, где они, по крайней мере, знали, что ждет их завтра.

В холодных пустынях Россема выросли деревеньки. Солнце ого почти не давало тепла, и десять месяцев в году на планете шел снег. Все эти месяцы зерна лежали в почве, а затем, когда температура достигала почти пятьдесят градусов, вырастали и созревали с необъяснимой скоростью.

Небольшие животные, похожие на козлов, паслись на равнинах, разгребая снег своими копытами.

Таким образом, у жителей Россема были и хлеб, и молоко, а когда они могли позволить себе заколоть животное, то и мясо.

Темные раскидистые леса покрывали большую часть экваториальной зоны поставляли крепкое красивое дерево для домов. Это дерево, вместе с мехами и определенными минералами можно было даже экспортировать, и когда прилетали звездолеты Империи, все это меняли на сельскохозяйственные машины, атомные нагреватели и даже на телевизоры, которые помогали крестьянам коротать долгие скучные зимы.

История Империи шла мимо крестьян Россема. Торговые звездолеты изредка приносили новости, иногда прибывали новые поселенцы, которым надоедал Центр Галактики, однажды прилетела большая группа людей. Они тоже, как правило, рассказывали новости о событиях, происходящих вокруг.

Именно тогда жители Россема узнали о бесконечных битвах терановимператоров и мятежных наместников. Они вздыхали, кивали головами и плотнее запахивали меховые воротники вокруг бородатых лиц, греясь под слабым солнышком на деревенской площади и философствуя о злобе человеческой.

Спустя некоторое время торговые звездолеты вообще перестали прилетать, и жить стало тяжелее. Поставки нежной пищи, табака и сельскохозяйственных орудий прекратились. Телевизоры сообщали все более непонятные вещи. И наконец пришла весть, что Трантор не устоял. Великий мир, столица всей Галактики, прекрасный и недоступный мир Императоров был заброшен и разрушен.

Для многих крестьян Россема, ковыряющихся на полях, это было равносильно концу света или, самое малое, концу Галактики.

А затем в самый обычный день, похожий на все остальные дни, прилетел еще один звездолет. Старики в каждой деревне многозначительно кивали головами и приподнимали брови, шепча, что так же бывало и во времена их отцов… но на этот раз все было совсем не так.