Кэт Мартин - Цыганский барон Страница 6

Что для них имя? Просто звук, слово. Цыгане легко меняют имена, они значат для них так же мало, как и место и время. Женился – сменил имя, кто-то умер – еще раз сменил имя. Очень удобно, особенно когда тебя разыскивает полиция: просто сменил имя, и уже неизвестно, кого искать.

– А тебя как зовут? – спросил Доминик,

– Кэтрин.

– Кэтрин, – повторил он. – Катрина. Оно тебе подходит.

Пальцы легко касались спины, втирая в кожу что-то густое и пахучее.

Боль стала стихать, и Кэтрин вздохнула с облегчением.

– Как ты оказалась у него?

– Он выкупил меня у других цыган. Вацлав предложил им хорошие деньги, и они согласились продать меня.

Рука Доминика замерла.

– Ты говоришь очень правильно! Ты не крестьянка. Что делает англичанка во Франции сейчас, когда идет война?

– Да ведь и ты не француз. И английский твой безупречен. Я могу задать тебе тот же вопрос.

– Я цыган, – ответил Доминик. – Мы ни с кем не воюем. Вы – дело другое.

– Я не из Франции, я раньше жила в Англии.

Если бы только можно было рассказать ему всю правду, попросить о помощи. Но Кэтрин уже оставила подобные попытки. Тот, кто похитил ее, обещал заплатить северным цыганам хорошие деньги за то, что те увезут ее подальше, и они не намерены были отпускать ее.

Другие, в том числе и Вацлав, не верили ее истории. Ее окрестили «леди-девка» и еще «ваше сиятельство». От правды было только хуже.

Кэтрин думала о том, какой он ее видит: растрепанную, в рваной изношенной одежде, едва прикрывающей тело. Она походила на графиню Арундейл не больше, чем та старуха, склонившаяся над котлом. Кэтрин живо представила себе смех высокого цыгана и прикусила язык. Сердце заныло от безысходности.

– Я убежала из дому, – солгала она. – Кто-то похитил меня и продал цыганам. – В этой части все было правдой. – В Константинополе есть один паша, любитель светлокожих женщин, который к тому же платит, не скупясь.

Рабство. Быть рабыней все равно лучше, чем умереть. А быть рабыней Вацлава лучше, чем быть рабыней паши. Что ждет ее теперь? Может, ей опять повезло?

– У Вацлава были деньги, – продолжала Кэтрин, – «наверняка краденые», – добавила она про себя. – Он предложил им деньги, и они взяли.

Продать ее другому цыгану не значит отпустить, решили они и продали ее.

– И все это время ты не пускала его в свою постель?

Кэтрин казалось, что Доминик ощупывает ее глазами.

– …неудивительно, что он слегка помешался.

Девушка предпочла не углубляться в опасную тему.

– Вацлава нет, сейчас мне приходится иметь дело с тобой. Так что меня ждет?

«Действительно, что?» – спросил себя Доминик. Женщина ему была не нужна. По крайней мере эта. Через несколько недель он вернется в Англию, к привычной жизни, к своим делам и обязанностям. Зачем ему нужна еще одна обуза? И без того забот хватает.

– Что ждет? Все зависит от тебя самой. Сейчас я предлагаю тебе лечь спать. Думаю, тебе это не помешает.

Девушка смотрела на него, как затравленный зверек.

– Здесь?

– Я думаю, тебе будет удобно.

– А где будешь спать ты?

– На земле рядом с повозкой.

Доминик окинул взглядом округлую грудь, тонкую талию женщины.

– Если ты, конечно, не пригласишь меня разделить ложе с тобой.

Зеленые глаза, яркие как изумруды, яростно сверкнули.

– Я уже говорила, что не лягу по своей воле ни с тобой, ни с каким другим мужчиной. Понятно?!

Доминик усмехнулся, неожиданно задетый ее словами. Он никогда не встречал таких, как она, – волевых и решительных. Среди англичанок точно. Она была довольно соблазнительной штучкой, из тех, кто способен увлечь больше, чем на краткий миг.

– Увидим, рыжая киска. Увидим.

В тот момент она повернулась, и в вырезе разорванной блузы показалась грудь, полная, тяжелая, словно созданная для мужской ладони. Доминик почувствовал тяжесть внизу живота. Так и быть, он поспит на земле, но только после того, как Яна поможет ослабить влечение.

– Пойду поищу тебе что-нибудь поесть, – сказал он чуть хриплым голосом.

– Благодарю.

Достав из сундука горсть золотых монет для Вацлава, Доминик вышел из вагончика. Мать встретила его у костра.

– Зачем ты купил женщину Вацлава? – спросила Перса, глядя на деньги. – Что ты будешь с ней делать?

– Пока не знаю,

– Она принесет беду. Я чувствую. Не надо было тебе вмешиваться.

Доминик сжал зубы, Он думал о рыжеволосой красотке. Думал, как приятно было бы чувствовать под собой ее упругое тело, как хорошо было бы, если б ее точеные ножки… Сейчас Доминик очень хорошо понимал Вацлава.

– Я знаю, – ответил он.

Глава 3

Дай мне руку твою,

Пусть печали уйдут,

От тебя отведу я беду.

С влажных век я слезинки твои соберу

И у сердца укрою сосуд.

Цыганская поэма. Джордж Борроу

Кэтрин до дна выскребла тарелку с похлебкой, принесенную пожилой цыганкой, давно она не чувствовала себя так хорошо: наконец-то утих вечно голодный желудок. Поужинав, она нырнула под лоскутное одеяло. Впервые за много недель она вытянулась на удобном мягком ложе, и ей было тепло.

Спать не хотелось. Кэтрин огляделась. Свеча бросала теплые золотистые отблески на деревянные стены и сундуки, расставленные вдоль стен. Убранство поразило ее необычной для цыганского жилища опрятностью. На вешалке рядом с красной шелковой рубахой висела еще одна – из домотканого полотна. Чуть поодаль – черные изрядно поношенные бриджи, желтый шелковый шарф и жилет, расшитый красными и золотистыми нитями и маленькими золотыми монетами.

Впрочем, вардо был похож на те, что она уже видела, только поопрятнее и поуютнее, и сделан он был из хороших ровных досок, плотно пригнанных друг к другу. Единственное, что никак не вписывалось в знакомый ей цыганский быт, – так это книги, сложенные в углу за деревянной лошадкой-качалкой.

Кэтрин задула свечу, повернулась на бок и уставилась в темноту. Веки ее отяжелели, измученное тело требовало отдыха, но она боялась уснуть, прислушивалась к каждому шороху. А вдруг этот человек придет? Не может не прийти.

Зачем цыган будет покупать себе женщину, если у него есть кому согревать постель?

Где-то ухнула сова. Издерганная до предела, Кэтрин вскочила, но поняв, что тревога ложная, снова легла. Вслушалась в ночь. Разговоры смолкли. В дальнем вагончике кто-то заразительно смеялся, но вскоре угомонились и там. В ночи фыркали лошади, потрескивали в кострах догорающие дрова. Ночь была наполнена разнообразными звуками, только мужских шагов Кэтрин так и не услышала. Она уснула перед рассветом, но уже на заре ее разбудил голос того высокого цыгана.

– Солнце встает, Катрина, подымайся, если не хочешь, чтобы я к тебе прилег.

Кэтрин села, до подбородка натянула одеяло.

– Вы всегда так поступаете? Увидев женщину в постели, тут же залезаете к ней под бок?

– Не всегда, – весело ответил он, – но достаточно часто для того, чтобы оценить прелесть подобного времяпровождения.

Доминик сразу заметил синяки у нее под глазами, верные спутники бессонной ночи.

– Ты выглядишь даже хуже, чем вчера вечером. Моя постель тебе не по вкусу?

Кэтрин торопливо пригладила растрепавшиеся волосы,

– Я боялась, что вы попытаетесь… Я решила, что вы могли бы передумать… насчет ночевки на улице.

Уж он-то точно не выглядел уставшим и невыспавшимся, подумала, глядя на цыгана, Кэтрин. Напротив, сон здорово его освежил. У ее нового хозяина были прямой римский нос, смуглая гладкая кожа, черные восточные глаза, густые ресницы. С такого красавца только скульптуры лепить. А улыбка… Как Кэтрин нравилась его улыбка!

– Леди разочарована? – насмешливо спросил цыган.

Он был красив, очень красив, но красота его была какого-то особого рода. Не та салонная красота, какой могли бы похвастаться многие из тех лондонских кавалеров, что крутились вокруг Кэтрин в Лондоне. По сравнению с этим мужчиной они могли бы показаться слишком слабыми, изнеженными. В этом цыгане чувствовалась сильная воля. И было в нем еще что-то, какая-то загадка, которую Кэтрин очень хотелось разгадать.

– Едва ли, – высокомерно ответила девушка.

Доминик ухмыльнулся. Конечно, он ей не поверил. Какая самонадеянность! Впрочем, чему удивляться, иначе он не был бы цыганом.

– Слева на сундуке кувшин с водой и тазик.

Мужчина протянул Кэтрин блузку, точно такую, какую она носила раньше, только эта, новая, была искусно вышита.

– Моя мать сварила кофе. На завтрак у нас хлеб и брынза. Приводи себя в порядок и присоединяйся к нам.

Кэтрин взяла блузку.

– Это твоей матери? – спросила она.

Старая цыганка была слишком хрупка и миниатюрна для этого наряда.

Глаза Доминика блеснули. Сверкнула на солнце серебряная серьга в ухе.