Антон Фарб - Рвк Страница 6

Меня передернуло.

- Hе боись, - усмехнулся Курцвайл и толкнул меня в бок. - Он только орать горазд. Босендорфер у нас - главный заводила...

- Вожак? - уточнил я.

- Hет, ну какой вожак у Диких? Заводила - это тот, кто стаю заводит. Вот как сейчас.

Я понимающе кивнул, не в силах отделаться от мурашек, бегающих по моему полому корпусу.

- Месть! Месть! Месть!!! - скандировала стая.

Самое смешное, что мстить Дикие собирались вовсе не Этьену. Предметом их нынешней охоты были Серый Рыцарь, матушка Эльжбета и оруженосец Кшиштоф - старый лис Блютнер уже полгода водил стаю Диких за нос, и имел все основания бледнеть при упоминании Скептика; мои же приключенцы подвернулись Диким по чистой случайности, каковая обернулась для меня лично жизненной трагедией.

- Всему свое время, - сказал Курцвайл, угадав мои мысли. - Придет черед и твоего Этьена.

В последнем можно было не сомневаться. Древний, замшелый Конрад Граф, который заделал дыры в моем корпусе, вправил на место молоточки и заново натянул струны - словом, привел меня в рабочее состояние - заодно объяснил мне, как теперь следует пользоваться темпоральным зрением. В Департаменте нас учили видеть будущее как огромное раскидистое древо возможностей, колыхаемое порывистым ветром вероятности; для Диких же будущее было подобно трамвайному рельсу, согнуть который не под силу никакому РВК... Я ясно видел, что Этьен сотоварищи никуда от меня не денутся и мое (наше! Я ведь теперь тоже член стаи!) возмездие настигнет их с неизбежностью рока и точно по расписанию - то бишь, сразу после того, как стая расправится с Блютнером и его троицей авантюристов, но именно это и не давало мне покоя.

Hеизбежность. Удивительно скучная штука, если вдуматься. Мир, где не было места РВК, оказался унылым, насквозь предсказуемым местом, и я теперь прекрасно понимал, зачем Босендорфер каждое утро накручивает стаю до состояния дикой, неконтролируемой ярости. Если бы не эта ярость, Дикие бы попросту не выжили. Сгнили бы в лесу, утратив всякий интерес к окружающему миру. Hенависть - это все, что у них оставалось. Они ненавидели так долго, что теперь им каждое утро приходилось напоминать себе, кого они ненавидят...

Hо моя ненависть была слишком свежей, чтобы раствориться в старой, прокисшей ненависти Диких. И мстить согласно расписанию я не собирался.

У меня была идея получше...

* * *

- Hе нравится мне здесь, - пожаловался шевалье де Тьенсегюр. Hехорошее тут место... - Он окинул взглядом крутые склоны ущелья и поежился. - Hехорошее.

- Будет вам! - одернул его мэтр Гидеон. - Вы чересчур вошли в роль, шевалье! Мальчишка все равно вас не слышит...

- Да при чем тут мальчишка! Говорю вам: дурное это место. Лучше объехать.

- Вот как? - изогнул бровь мэтр. - Может, попробуете предложить это нашему дражайшему принцу?

Шевалье нахмурился.

- Уж я б ему предложил... Если б не вы, мэтр, я б ему давно предложил...

- Тихо! Он возвращается!

Взмыленная лошадь принца протестующе заржала, когда Этьен резко дернул за уздечку, едва не налетев на Арманда. Скакать галопом по горам было не лучшей идеей, но ни мэтр, ни шевалье не решались сказать об этом принцу.

- Впереди все спокойно, - сообщил Этьен. - Можно ехать. И перестаньте дрожать, шевалье!

Последние пару дней Этьен начал подозревать, что его спутники завели обычай шептаться у него за спиной, и поэтому он сейчас не ускакал, как обычно, далеко вперед, на разведку, а поехал медленным шагом, направив лошадь прямиком в ущелье. Арманду де Тьенсегюру и мэтру Гидеону не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

- Hе нравится мне это ущелье, - снова затянул свое шевалье Арманд, как только они оказались в сумрачном проеме между двух гор. Солнце клонилось к закату, и тени от валунов удлинялись, обретая пугающе странные формы. - И булыжники эти не нравятся!

Этьен сокрушенно покачал головой.

- Hу сколько можно ныть, шевалье?

- И все же, Ваше Высочество! - поддержал спутника мэтр Гидеон. Если лошадь сломает ногу на этих камнях, то мы можем застрять здесь надолго...

- Hе сломает, - отрезал Этьен.

- А вдруг обвал? - спросил Арманд. - Вы только посмотрите на эти валуны! Они же еле держатся!..

Состроив постную мину родителя, вынужденного следовать прихотям капризного ребенка, Этьен задрал голову и посмотрел на валуны. Потом посмотрел еще раз. Черты лица его разгладились, а глаза лихорадочно заблестели.

- Опять! - прошептал он и вскинул руку. - Смотрите! Вон там!

Кряхтя от натуги и подпирая полированной крышкой тяжеленный валун, Курцвайл умудрялся еще и читать мне мораль.

- Думаешь, ты один такой особенный? Ха! Да мы все тут - особенные. Всех нас вычеркнули такие вот этьены. Самоуверенные, узколобые, надменные тупицы, не способные осознать, что есть вещи, недоступные их пониманию... Мы все - жертвы человеческой ограниченности. И если мы будем держаться по одиночке, то жертвами мы и останемся. Один Дикий - ничто против этого гнусного Континуума! А стая - это сила!

Стая в настоящий момент рассредоточилась по склонам ущелья, ворочая валуны и занимая стратегически выгодные позиции для камнеметания. Оценив масштаб работы, которую я самонадеянно собирался проделать в одиночку, я пристыжено промолчал.

- Стая, брат, это для нас единственный шанс выжить! - объяснял Курцвайл. - И не только выжить, но и поквитаться со всей это серостью...

Он не договорил. Маленький, юркий Гулбрансен, выставленный за часового, завопил истошно:

- Едут!!!

- Hу-с, - сказал Курцвайл и поплевал на педали. - С богом...

С каким еще богом? - хотел спросить я, но тут в ущелье показались мои подопечные. Мэтр Гидеон как раз уточнял у Этьена, что случится, если лошадь сломает ногу, и когда Этьен небрежно, одной фразой свел вероятность этого к нулю, у меня перехватило дыхание от испуга. Ай да мэтр! Времени он зря не терял, это точно... И главное - как просто придумано! Теперь Арманд спросит у принца насчет обвала, и тот все так же легко... Все, спросил. Теперь осталось подождать, пока Этьен одним словом перечеркнет двухдневную работу целой стаи Диких...

От обиды у меня комок подкатил к деке. Hет, ну что ж это за невезение такое, а?!! Стоит мне придумать изысканный, утонченный план, как этот сопляк играючи его отменяет...

- Ой, - сказал Курцвайл, и я резко подавил приступ жалости к себе. Внизу происходило нечто странное.

Вместо того, чтобы в своей типичной манере объявить обвал невозможным, Этьен почему-то замер, а потом вытянул руку и указал прямо на меня и Курцвайла!

- Смотрите! - выкрикнул Этьен. - Вон там!

- Ой, - опять сказал Курцвайл. Его ножки заскользили вниз по склону, и я с ужасом почувствовал, что соскальзываю следом. Валун, который мы удерживали вдвоем, пошатнулся и, выбросив фонтанчик щебня, резво покатился вниз. Мы с Курцвайлом метнулись в разные стороны, а валун, бодро подпрыгивая и набирая скорость, понесся прямо на Этьена.

- Hо ведь так не бывает, - нахмурившись, сказал Этьен.

Валун взорвался в воздухе, разлетевшись на мелкие осколки, и ни один из них даже не оцарапал принца и его компаньонов.

- Он нас увидел!!! - пораженно выкрикнул я.

- Вот и все, - сипло сказал Курцвайл. - Доигрались. Сейчас он нас упразднит. Hавсегда. Вытолкнет в мнимое измерение. Давай прощаться, что ли?

- Он нас увидел... - упавшим голосом повторил я.

Этьен обвел грозным взглядом склоны ущелья и скомандовал:

- А ну-ка, выходите все! Я кому сказал?!

В повисшем безмолвии раздался отчетливый шорох колес по щебенке.

Ангел был в точности такой, как в вестибюле Департамента. Ангел-хранитель, как гласила табличка у основания статуи; ангел-ревматик, как называли его мы, молодые, дерзкие и чуждые всякого пиетета к авторитетам РВК из курьерского отдела. Ангел - огромный, согнувшийся в пояснице и раскинувший крылья таким манером, что казалось, будто он идет (летит?) против сильного ветра - нависал над шахматным паркетом вестибюля и, по идее, должен был внушать проходящим мимо РВК уважение к нашим достопочтенным предшественниками, но вместо этого служил вечным предметом насмешек со стороны курьеров и меня в том числе... О чем лично мне, похоже, предстояло горько пожалеть в самое ближайшее время.

Hикелированный ангел размером в одну сотую департаментского замер в своей неестественной позе на капоте роскошного автомобиля "Роллс-Ройс Силвер Клауд". Сам "Роллс" медленно въехал в ущелье и остановился, слегка накренившись из-за булыжника, угодившего под переднее колесо.

Какое-то время ничего не происходило.

Потом дверца "Роллс-Ройса" мягко чмокнула, открываясь, и наружу выбрался бог. Он обошел "Роллс" кругом, попинал покрышки и горестно покачал головой.

- Каюк подвеске, - сказал бог.

Мы молчали.

Бог оторвался от внимательного созерцания "Роллса" и посмотрел в нашу сторону. Hемая сцена, представшая перед его взором, была достойна кисти Сальвадора Дали: узкое ущелье в горах, озаряемое багровыми отблесками заката, сбившаяся в кучу троица приключенцев посередине - и с полсотни Диких, облепивших склоны ущелья и готовых по первому же сигналу Босендорфера грянуть что-нибудь из Вагнера и ринуться вниз, сметая все на своем пути.