Пинцет - Владарг Дельсат Страница 6

воспоминания — пацан умирал от столбняка. Симптомы «пинцет» срисовал моментально, не понимая, почему не была оказана помощь. Увиденное в памяти наводило на очень плохие мысли, ибо «школа» с дискриминацией по происхождению и неоказанием элементарной помощи, да еще в плюс явно пытки представителями власти… Все это в голове начитанного офицера вызывало только одну ассоциацию.

Если предположить, что Министерство Магии относилось к нацистам, то директор школы был просто на службе. Уничтожение «недочеловеков» под видом случайностей, неоказание медицинской помощи — все ложилось в одну канву. По сути, это были даже не басмачи, нацисты, но Василий решил называть «магов» именно басмачами — ему было так привычнее. Директор школы получался таким же моджахедом, а союзников не было вообще, что возвращало к мыслям о гетто.

Помня о том, что не-магов эти самые маги могли контролировать, старший лейтенант Кирсанов тихо выматерился. Варианта ему виделось два — через магический мир попытаться скрыться или же покинуть Британию в любую сторону. При этом решение нужно было принимать немедленно, а у него на руках тяжело травмированная девушка. И в этот момент Гермиона тихо завизжала во сне. От этого ее визга сердце старлея обливалось кровью.

— Это прошло, прошло, моя хорошая, — покачивая девушку из стороны в сторону, произнес Василий. — Просыпайся, маленькая.

— Я не ма… ма… ма… нькая… — едва произнесла Гермиона. Осознав, что не может связно говорить, девушка отправилась в обморок. Это был уже осень серьезный симптом, ибо предполагал целый список патологий. И тоже не для полевой медицины.

Выведя девушку из обморочного состояния, Василий принялся ее успокаивать, а сам напряженно искал выход. Крыша над головой нужна была. И вот тут в голову товарища старшего лейтенанта пришла идея — родителей Гермионы можно было связать, только потом разобравшись, что происходит. Мысль, по мнению офицера, право на жизнь имела. Оставалось только обсудить с девушкой.

— Гермиона, нам нужна крыша над головой, — объяснил Василий. — Предлагаю поехать к твоим, связать их чарами, а потом разбираться.

— Хо… хо… хо… — попыталась произнести стремительно терявшая речь Гермиона. Состояние девушки вызывало серьезные опасения, поэтому офицер решительно поднялся, переживая дурноту. Затем он поволок Гермиону к дороге, куда можно было вызвать автобус.

* * *

— Двигаться плавно, а то зааважу, — спокойно проинформировал Василий побледневшего кондуктора волшебного автобуса.

— Да ты… — взглянув в глаза герою магического мира, Стэн осекся, подав какой-то знак водителю.

С трудом уложив все еще дрожавшую Гермиону на кровать, офицер уселся рядом, надеясь на то, что убивать никого не надо будет. Автобус не мотыляло совсем, он будто стоял на месте, только за окном что-то мелькало. Видимо, кондуктор проверять не решился, а вот девушку трясло все сильнее — страх все больше затоплял ее. Достаточно было только увидеть постороннего мужчину, и снова возникало ощущение чего-то чужого… там…

Странно, но аврорат кондуктор вызывать не спешил, или что-то понимая, или же чувствуя, что может просто не успеть, а героя оправдают всегда. По крайней мере, такое объяснение для себя нашел товарищ старший лейтенант. Прошло не более получаса, когда мелькание прекратилось и «юных магов» вежливо попросили на выход. Тяжело вздохнув, офицер медленно поднял Гермиону, транспортируя ее практически на себе — девушка производила впечатление частично парализованной, с ужасом глядя вокруг.

Моментально исчезнувший волшебный транспорт высадил молодых людей на обычной улице. Никак не отреагировавшие на появление двоих подростков окружающие люди спокойно шли по своим делам, поэтому старлей перехватил Гермиону поудобнее, двигаясь к указанному ею дому. Усадив девушку у крыльца, офицер открыл палочкой дверь, скользнув внутрь. Вот тут его ждали сюрпризы, спасибо хоть пацан знал, как пользоваться палочкой.

Взрослых людей было трое — двое лежали на полу, а один направлял палочку, в момент появления Василия, на женщину. Через секунду на полу лежало три связанных тела. Советский офицер поднял палочку третьего участника разговора, мрачно оскалившись. Все было понятно и так — басмачи сделали свой ход. Не очень было понятно, зачем, но с этим можно было разобраться и просто допросив очередного душмана.

Выйдя из дома, старший лейтенант Кирсанов заметил, что Гермиона опять уплыла в обморок, поэтому очень осторожно затащил ту в дом. Взять девушку на руки не позволяла конституция парня, в котором оказался «пинцет», поэтому пришлось транспортировать почти волоком — как раненных на поле боя. Затащив Гермиону в комнату, где лежали тела и добавив чар каждому, Василий осторожно уложил ее на диван, обнаружившийся здесь же. Девушка дрожала, но потихоньку успокаивалась.

— Мне нужно допросить басмача, — объяснил Василий. — Я никуда не денусь, ты меня будешь видеть все это время, хорошо?

— Хо…хо… — кивнула Гермиона, снова заплакав, отчего товарищ старший лейтенант только вздохнул.

— Все хорошо будет, починим мы тебя, — уверенно произнес он, погладив девушку и повернулся к лежащим телам, которые, как оказалось, приласкал еще и Силенцио, видимо, просто рефлекторно. Пока его интересовало тело, лежавшее наособицу — бандит просился в переработку, потому следовало начать с него. Сняв чары, Василий занялся нелюбимым делом — потрошением немедленно заоравшего пленного.

— Отпусти меня немедленно! — закричал так и не понявший суть своей проблемы мужчина. — А то хуже будет!

— Ты кто, тело? — поинтересовался старлей, избавляя пленного от ненужной одежды. — Давай, пропой, что на твоей могиле написать, а то свиньям скормлю!

Сотрудничать басмач не захотел, потому только орал, пока лежавшие родители Гермионы просвещались на тему того, что с мужчиной можно сделать с помощью двух ножей и коробка спичек. Спешить Василию было особо некуда, поэтому тело сломалось. В принципе, ничего удивительного именно для офицера, все уже понявшего, не было. Одному бородатому моджахеду очень нужно было, чтобы Гермиону всеми силами выдавливали в Магический Мир, поэтому нужно было перепрограммировать мозги ее родителям, правда именно этому процессу и помешал Вася. Все было вполне понятно, поэтому офицер отправил басмача в беспамятство очень простым способом — ударом ножки стула, после чего повернулся к родителям девушки.

— Ну что, будем признаваться? — предложил Вася, зная, как выглядит сейчас — тощий пацан с равнодушным лицом. — У вас есть два варианта — или вы нормально относитесь к Гермионе без ненужной инициативы, или вас закопают вместе с этим. Полежите, подумайте, — посоветовал офицер, возвращаясь к Гермионе. — Ну как ты? Попробуй петь слова…

— Хор… Хо… — петь, судя по всему, тоже не получалось — очень уж сильно девушку трясло.

— Так… Одну тебя не оставишь, — задумчиво проговорил товарищ старший лейтенант медицинской службы. — Страшно тебе очень. И поспать тебе надо бы… Потому что от таких стрессов сердце свободно уплывет в теплые края.

— Парень, развяжи нас, пожалуйста, — услышал Василий спокойный голос мистера Грейнджера. — Клянусь, мы ничего плохого дочке не сделаем.

— Ладно, — кивнул офицер, кинув чары отмены. — Только близко не подходите. Женщина может попробовать, а вам нельзя.

— Что случилось? — мужчина подал руку женщине, помогая той встать.

— Судя по всему, у нас тяжелая посттравматика, с фиксацией, — объяснил «пинцет», поглаживая Гермиону. — Потому мужчинам лучше всего держаться на расстоянии.

— Доченька… — прошептала миссис Грейнджер, очень медленно подходя к дивану., чтобы опуститься на колени перед ним, но девушка все равно судорожно вцепилась в Васю, со страхом глядя на свою мать. Женщина растерянно оглянулась на мужа.

— Гермиона почти не говорит, сама не передвигается, всех пугается, плюс имеет симптомы насилия, — спокойным голосом сообщил старлей. — Учитывая, что нас всех почти убили, то не удивительно.

Эти откровения заинтересовали взрослых людей, посоветовавших выдать девушке карандаш и лист бумаги, на котором та что-то написала дрожащей рукой. Прочитавшая текст миссис Грейнджер прижала руку к губам, затем порывисто обняв дернувшуюся Гермиону. Погладив девушку, женщина заговорила:

— Мы никогда не сдадим тебя в психиатрическую клинику, Миона! — миссис Грейнджер принялась целовать заплаканные глаза дочери. — Никогда-никогда!

— Вот чего она боится, — вздохнул мистер Грейнджер. — Парень, мне позвонить надо, ты дергаться не будешь?

— Пока нет опасности — не буду, — хмыкнул «пинцет», привычно контролируя пульс и дыхание девушки.