Королева - Святослав Владимирович Логинов Страница 6

Из зарослей на берег пруда выметнулось четыре неприятных существа. Головы наподобие лошадиных, шесть конечностей: задняя пара — точно ноги, передняя — руки, а средняя годилась и туда, и сюда. Теперь стало понятно, что имел в виду болотный князь, когда говорил, что у ползунов полторы пары рук и полторы — ног. На поясе у каждого висел кривой меч, и Анита понимала, что он может не только рубить, но и плеваться огнём.

Ползуны, элитные части противника. У него их немало, элитных частей. Стрелки, что караулили их под обрывом, тоже элитные части, хотя похожи они на ползунов или нет… даже спросить не у кого.

— Ищите, — хрипло сказал один урод. — Я знаю, она где-то здесь, ей некуда деваться.

— Как искать? — прохрипел другой. — След потерялся, я ничего не чую.

— По следу и дурак найдёт, а ты ищи так.

— Ишь, как мучается, — заметил Квон. — Не может понять, что случилось. Ты молчи, а мне можно и поговорить, они всё равно ничего не разберут. Это для нас ты королева, а для них — головастик. На головастиков никто не обращает внимания, разве что водяные скорпионы, а их тут не осталось.

Один из ползунов опустился на все шесть колен, ткнулся мордой в траву.

— Она здесь была, я чую запах.

— А потом?

— Потом ушла.

— Куда?

— Не знаю. Следов не осталось, вообще никаких.

— Идиоты! Что вы вообще знаете? Верховым чутьём не можете, понизу ищите. Она должна быть близко.

Все четверо опустили морды к траве и пошли кругами, постепенно удаляясь от пруда.

— Ну вот, заметил Квон, — платье готово, теперь можно потихоньку вылезать из воды. Главное, молчать и не плескаться.

Анита хотела спросить, о каком платье идёт речь, но мысль о том, что страшные ползуны бродят рядом, заставила промолчать.

Осторожно, стараясь не взмутить донный ил, Анита направилась к берегу, а опустив глаза, чуть не ахнула от удивления. Поверх промокшей ночной рубашки на ней было платье из тончайшей зелёной материи. Оно спускалось почти до земли, а сверху вместо воротника красовался капюшон, какие разве что у плащей бывают.

Квон, взявший на себя роль чичероне, самодовольно пояснил:

— Это дар твоих подданных, королева. Пока ты была в воде, они собрали в пруду всю тину и соткали это чудесное платье. Заметь, соткали, хотя у них нет рук. Ты капюшон-то не сбрасывай; пока он на твоих волосах, ты невидима для всех, кроме головастиков. А скинешь капюшон, тебя сразу увидят.

Анита склонила голову, показывая, что поняла.

— На левой руке у тебя колечко. Оно тоже свито из тины, но ты не бойся, оно прочней морёного дуба. У других королев символы их власти венцы или короны, а у тебя — колечко. Оно волшебное. Достаточно тебе окунуть руку с кольцом в стоячую воду, как все головастики, что есть в округе, придут тебе на помощь. Там ещё есть какие-то волшебства, но я забыл, какие.

Анита улыбнулась и опустила ладонь в воду. Поверхность пруда заискрилась от мельтешения тысяч головастиков.

— Спасибо, мои хорошие, — одними губами прошептала Анита.

— Ура! Наша королева довольна нами! Да здравствует королева! — беззвучно загремел хор голосов. Никто посторонний не мог слышать этой здравицы, но королева разбирала всё. Она милостиво повела рукой, отпуская подданных.

Со дна Анита достала зелёный мешочек, в который был уложен дорожный костюм. Квон сказал, что одежда внутри мешочка сухая. Проверять Анита не стала, она уже привыкла к чудесам.

— У нас ничто не портится, — пояснил Квон, — потому что мы очень умные и всё делаем хорошо. — Он вздохнул и добавил:

— Но скоро я стану лягушкой. Лягушки глупые, но счастливые. Не знаю, что лучше: быть умным или счастливым… Наверное, счастье, всё-таки лучше ума.

Шпага в ножнах также была упакована в зелёный чехольчик, который прятал оружие от чужих глаз.

— Шпагу можно вытащить, повоевать, а потом спрятать, но лучше этого не делать, а то враги сбегутся. А так ты покамест на солнышке пообсохни, а ночевать устраивайся на пригорке, где сухо. Спи тихонько. Ты ведь не храпишь во сне?

— Нет, что ты.

— Правильно. Королевы не храпят. Но и плакать не надо — услышат. А утром пойдём к маме-Кваке, чтобы она подарила тебе коробочку.

— Зачем?

Квон задумался.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Забыл. Но без неё — никак.

— Меня ночью, — осторожно спросила Анита, — по запаху не найдут? Они, вон какие нюхачи, что сыскные собаки.

— Нет. Пока на тебе платье, от тебя будет пахнуть тиной. Никакой одеколон наружу не пробьётся.

Аните вспомнилось, как болотный князь говорил, что от Эйна с прошлого похода припахивает тиной. Теперь и от неё также пахнет, вот только Эйна нет в живых.

Ночью Анита почти не спала. Было грустно и страшно, да вдобавок ещё и есть хотелось. Несколько раз по берегу проходили группы ползунов, их глаза светились в темноте неземным синим светом. Пригорок ползуны обходили стороной, наверное, волшебное платье отводило их.

Утром, едва рассвело, Анита была у пруда. Квон оставался там же, где Анита вчера покинула его.

— Нам уже можно идти? — чуть заметным шёпотом спросила Анита.

— Куда?

— К маме-Кваке.

— Зачем?

— Просить какую-то коробочку. Ты говорил, что без неё никак.

— Да, было что-то такое. Но я не поплыву, мне расхотелось. Глупости всё это. Зато ты посмотри, у меня за ночь выросли передние лапки. Я теперь почти настоящий лягух. Правда, я ещё не знаю, мальчик я или девочка. Вот хвостик отпадёт, стану настоящим лягушонком и узнаю. А головастиковые фантазии мне уже сейчас неинтересны.

— Эх, Квон, а я так на тебя надеялась.

— Проси помощи у малышни. Им делать нечего, а мне недосуг, мне расти надо, вес набирать. Еда это самое главное. Вот ты есть хочешь?

— Хочу, — сердито ответила Анита.

— А я уже поел. Мне ночью приснилось, будто я съел комара. Но с комаром мне ещё долго не управиться. Утром пришлось обходиться всякой мелочью, не помню, как она называется.

— Дафнии, циклопы и прочий зоопланктон, — пискнул из-под ряски маленький головастик, подслушивавший разговор.

— Ты дурака не слушай, а то сама такой же станешь. Планктон кушать надо, а не знать, как он называется.

— Малыш, как тебя зовут? — спросила Анита.

— Клильк, ваше величество.

— Ты можешь проводить меня к маме-Кваке?

— Я не знаю, где она живёт.