Рысюхин, ну вы и заварили! - Котус Страница 6

Антонович за эту неделю сделал ещё одно большое дело. Остаток вторника и среду мои бойцы приходили в себя после боя и приводили в относительный порядок технику, вооружение и форму, а вот в четверг с утра командир дружины, надев по такому случаю парадный мундир, право на ношение которого получил при выходе в отставку, и взяв с собой трёх бойцов в качестве почётного караула повёз тело погибшего дружинника на его родину. Меня же от поездки он отговори, мотивируя тем, что честь, конечно, будет оказана огромная, но именно это неизбежно вызовет пересуды и слухи, что могут повредить сестре Лапина. Так что от меня поехало письмо и второй конверт, где помимо положенных по контракту выплат была ещё и доплата от меня лично в виде полного довольствия бойца за полгода. В письме же предлагал, если нужно, помощь с переездом в одно из моих сёл с трудоустройством и оплату обучения детей в любом училище Великого княжества, куда они смогут поступить, включая магические, в случае пробуждения у них дара.

Повезли, кстати, на броневике. Точнее, двинулись целой небольшой колонной, Иван Антонович взял дополнительно пикап, чтобы иметь возможность вернуться в тот же день, оставив бойцов во главе с десятником для помощи в похоронах. Спинки сидений можно было вытянуть вверх и затем сложить вперёд, образуя своего рода подставку, на которой планировалось в случае необходимости размещать какой-то груз или носилки с ранеными, а поставили гроб. Простой, сосновый, но обтянутый снаружи красным сатином, а изнутри – белым. Погибшего, раз уж он приравнивался к военнослужащим, обрядили в парадную форму унтер-офицера. В общем, получилось красиво, хотя кому она нужна, та красота? Уверен, сестра предпочла бы увидеть его пусть грязного, оборванного – но живого. Личные вещи погибшего упаковали отдельно, присовокупив к ним запасной комплект боевой формы со всеми нашивками, шевронами и метками – хоть он и дорогой, но пусть будет, на память. Особенно если племянники – пацаны, чего никто не знал, в документах значилось только, что «сестра с двумя неполнолетними детьми».

Вернувшись, Старокомельский отчитался так:

– Ревела, конечно, ничего не соображала толком. Но придёт в себя – письмо перечитает, это вы правильно сделали, что на бумаге всё изложили, в официальном виде. Ну, и дочки у неё вроде как серьёзные.

– Дочки?

– Да, семнадцать и четырнадцать лет.

– Надо где-то записать, чтобы не забыть оплатить старшей поездку к Оракулу, как восемнадцать стукнет – мало ли?

– Хорошо, в канцелярии отмечу.

Место на кладбище, как и услуги по захоронению, включая небольшой оркестр из трёх человек и их перевозку из Логойска и обратно, оплатил командир дружины. Оставшиеся на второй день бойцы и довезли гроб до кладбища, броневик при этом выступил катафалком, и опустили его в могилу, и дали над ней салют холостыми. Идею задействовать в салюте крепостное ружьё мы с командиром дружины категорически и недвусмысленно запретили заранее: ладно заикающиеся вороны, это могло бы стать даже местной «фишкой», но вот оконфузившиеся с непривычки участники церемонии точно никому не нужны. А бабахает этот наследник затинных пищалей мощно, удержать всё в себе не так просто, как может показаться тому, кто этого не слышал.

Да, шуточка та ещё, но это скорее защитная реакция психики. В общем, сделали всё красиво, с максимально возможным уважением. И местные это оценили, десятник сказал, что к нему трое подходили узнать, как к нам на службу записаться. Причём трое по отдельности, а не все вместе.

В субботу пришла неожиданная, но приятная новость из Червеня, из больницы. К моим бойцам, получившим ожоги в бою, вызвали целителя, чтобы убрать следы огня с лица, а тот начал возмущаться:

– Почему не предупредили, что нужно работать с одарёнными! Это же совсем другие техники нужны!

– Какими ещё одарёнными?!

– А мне откуда знать, я не Оракул. У них у самих спросите!

В общем, двое из трёх стихийно инициировались в магов огня, теперь у меня в дружине таких пятеро. Все, кто мог – побежали к городскому Оракулу, новоиспечённые, простите за каламбур, огневики оказались с потенциалом один и восемьдесят три первый, а второй – два и одиннидцать сотых. Вот вообще неплохо так, для старта! А у покусанных, как и у второго номера крепостного ружья, также получившего ожоги, никакой прибавки не случилось. Узнав новость, все дружинники решили съездить и провериться, я дал приказ организовать транспорт для посменной поездки. Оказалось, что один из заряжающих стал магом воздуха с потенциалом один и тридцать шесть! Остальные же просто съездили в город, получив почти настоящую увольнительную вне графика. Погуляли, в кафешке посидели, перед девицами покрасовались. А девицы, надо сказать, на форму и шевроны моих дружинников реагировли весьма благосклонно, так что, будь у них больше времени, некоторые явно могли и до “десерта” добраться.

Теперь у меня, помимо воеводы, шесть одарённых в дружине, правда, трое не знают и не умеют в буквальном смысле ничего! Нужно их на учёбу куда-то пристроить. Можно, конечно, поручить огневиков их колегам по цеху, а воздушника – командиру, но мои три огневика сами недоучки, после кратких армейских курсов, да и их педагогические таланты под вопросом. Несмотря на дополнительные заботы, неожиданно и приятно, особенно самим новым магам. С другой стороны, там столько тварей полегло и столько посмертной энергии выплеснулось, что удивительно, как там все полёвки не инициировались.

Не инициировались же, правда?!

В воскресенье, когда мы уже собирались уезжать, заявился верхом тот самый поручик, который с картечницами. В свой выходной между прочим, то бишь – частным порядком. Просил разрешения осмотреть установку нашей многостволки. Говорит, что заметил, насколько проще и быстрее переносили огонь по фронту мои бойцы по сравнению с его подчинёнными и загорелся идеей сконструировать новый, более удобный лафет. Вряд ли наша турель ему чем-то поможет, но – пусть смотрит, мне не жалко.

Заодно и мне пришла в голову встречная мысль, вспомнив его картечницу на буксире за лошадьми и то, как неудобно возить разобранные миномёты в кузове грузовика. Пока мысль снова не ушла, вытесненная другими, более злободневными, связался с Иваном Антоновичем и, после предупреждения о визите поручика, предложил подумать на досуге о вариантах доработки наших миномётов до буксируемой версии, а заодно и мне время от времени напоминать об этом.

«Хочешь заново велосипед изобрести?»

«О чём ты?!»

«Мы же делали наш миномёт, как уменьшенную и облегчённую копию советского стодвадцатимиллиметрового. А к нему существуют колёсные лафеты