Бертрис Смолл - Бьянка, благочестивая невеста Страница 62

— Завоеватель скончался четвертого мая в час дневного намаза, — по-военному четко сообщил посланец.

Принц прикрыл глаза, беззвучно, одними губами, произнес короткую молитву, а потом прямо и решительно посмотрел на янычара.

— Чем могу служить султану? — спросил он спокойным голосом.

— Не имею иных распоряжений, кроме как передать вашему высочеству известие о кончине Мехмеда, — последовал ответ. Капитан Махмуд понимал непростое положение османского принца.

Амир взглянул на Дийю аль-Дина.

— Позаботься, чтобы воинов хорошо накормили, а их лошадям дали лучшего овса.

Главный евнух низко поклонился.

— Сию минуту, мой повелитель.

Амир снова посмотрел на янычара.

— Признателен дяде за то, что он счел нужным поставить меня в известность о нашей общей потере.

Губы капитана слегка дрогнули от сдерживаемой усмешки, однако ответ прозвучал вежливо:

— А я и мои люди благодарим вас за гостеприимство. Как только воины подкрепятся, а лошади немного отдохнут, тронемся в обратный путь.

— Мои жены вздохнут с облегчением, — заметил Амир, не скрывая широкой улыбки. — Приближение отряда очень их встревожило.

— Надеюсь, дети не испугались? — учтиво осведомился капитан.

— Детей в этом доме нет, — ответил Амир. — А теперь прошу разделить со мной трапезу. — Он хлопнул в ладоши, и тут же явились рабы с угощением. На серебряных подносах стояли кувшины с охлажденным шербетом, блюда с жареным мясом, чаши с рисом и пиалы с йогуртом, заправленным укропом и огурцами. На отдельном подносе принесли теплый хлеб.

Хозяин и гость устроились на подушках возле низкого стола из черного дерева, инкрустированного слоновой костью.

— Женщины, у которых есть дети, посвящают им все свое внимание, — заметил капитан Махмуд. — А бездетные женщины полностью сосредоточены на супруге. Это приятно, ваше высочество? — Он лукаво улыбнулся.

Амир кивнул.

— Должен признаться, что жены нещадно меня балуют, и оттого отсутствие детей не вызывает грусти, — ответил он. Наклонился, окунул в соус кусочек хлеба, с удовольствием отправил в рот и принялся задумчиво жевать.

— Объясните же, капитан, что происходит, — попросил он после долгой паузы. — Поверить не могу, что отец легко и беспрекословно принял решение дяди.

Капитан расправился с куском курицы и взял щепоть риса.

— Нет, — ответил он, не спеша прожевав. — Прежде ваш дядя приехал в Константинополь, где мы заранее обеспечили порядок и спокойствие.

— Великий визирь деда всегда отдавал предпочтение моему отцу, — заметил Амир.

— Мы казнили его еще до прибытия в город нового султана, а также ликвидировали всех его посыльных к принцу Джему, — невозмутимо пояснил янычар.

Всех, кроме одного, подумал принц, поняв, кто предупредил его о грядущих переменах.

— А что же мой отец? — спросил он вслух.

— Пытается поднять на борьбу за власть туркменские племена, — пожал плечами воин. — Должен признаться, что восхищен несгибаемым духом принца Джема, однако добиться успеха ему не суждено.

— Вы правы, — согласился Амир. — Сила не на стороне отца. А дядя ждет моего приезда в Константинополь вместе с вами?

— Нет-нет, ваше высочество, ни о чем подобном речь не шла, — горячо заверил капитан. — Султан знает, что вам хорошо живется в этом дворце, и не сомневается в вашей безусловной лояльности.

— Так и есть. Я всей душой предан султану Баязиду, — подтвердил Амир.

— В таком случае больше сказать нечего, — сделал вывод капитан Махмуд.

Когда трапеза подошла к концу, рабы принесли две чаши с розовой водой и полотняные салфетки. Принц и янычар омыли и тщательно вытерли руки. В комнате появился Дийя аль-Дин и сообщил, что воины сыты, кони ухожены и отряд готов выступить в обратный путь.

— Позвольте вас проводить, — предложил Амир. — А еще попрошу передать дяде-султану глубокую благодарность за известие. Он оказал честь моему дому.

Принц поклонился; капитан поклонился в ответ и сел на коня. Отряд в ярких красно-зеленых мундирах сделал круг по двору и ускакал.

— Убедись, что они действительно уехали, — приказал Амир главному евнуху. — Отправь людей к часовым, пусть те сообщат, видели ли удаляющихся всадников. Вели оставаться на местах до моего распоряжения.

— Слушаюсь, ваше высочество. — Дийя аль-Дин низко поклонился.

— А потом собери рабов. Хочу сказать им то, что следует знать.

Принц вошел в дом и направился в гарем, где его с волнением ждали жены.

Азура сразу подошла к мужу, и он на миг ее обнял.

— Я все слышала, — призналась она.

— Знаю, — ответил Амир и увлек любимую на подушки, где сидели другие жены.

— Султан Мехмед скончался, — сообщил он. — Дядя Баязид захватил трон и стал султаном. Отец уже вступил в противоборство, однако опасности для нас я пока не вижу. Дядя знает, что я не поддержу отца, да и вообще не доставлю хлопот: для этого у меня нет ни войска, ни надежных сторонников. Даже наследников не существует, так что ни малейшей угрозы его благополучию от меня не исходит.

— В таком случае зачем же он снарядил целый отряд янычар, чтобы сообщить о смерти деда? — с подозрением уточнила Шахди.

— Дяде не дает покоя только что обретенное могущество, — усмехнулся Амир. — Он прекрасно знает, что в случае военного нападения защитить мой дворец невозможно, но все равно решил продемонстрировать силу.

— А янычары и в самом деле уехали? — спросила Азура.

— Надеюсь. Часовые на холмах не дремлют; отныне и впредь придется вести постоянное наблюдение за дорогой, чтобы никто не смог застать нас врасплох.

— А что произойдет, если ваш отец не прекратит враждовать с братом? — поинтересовалась Мейсун. — Султан нас накажет?

— Дядя очень терпелив; выдержку он унаследовал от своего деда, султана Мурада, — пояснил Амир. Он заметил, что жены напуганы неблагоприятными событиями, и попытался их успокоить:

— Султан обязательно найдет надежный способ обуздать честолюбие отца, — пообещал он.

Однако принц Джем отличался необыкновенным упорством. В отличие от серьезного, вдумчивого, неторопливого брата он был романтической фигурой: блестящий талант полководца уживался в нем с ярким поэтическим даром. Баязид придерживался старинных османских традиций, в то время как Джем исповедовал западные ценности и стремился к переменам. Янычары перемен не хотели.

Джем поднял на борьбу туркменские племена, занял город Бурсу и провозгласил себя султаном. Править ему довелось почти три недели, и он даже предложил брату разделить империю, чтобы Баязид правил в европейской части страны, а сам он властвовал бы на азиатской территории. В ответ на дерзкий план султан отправил против Джема войско во главе с бесстрашным полководцем Гедиком Ахмет-пашой. Баязид стал первым из турецких самодержцев, кто не встал во главе армии, а передал командование талантливому военачальнику. Гедик Ахмет-паша победил Джема в двух сражениях, однако взять его в плен не смог. Позже султан отправил несговорчивого брата в изгнание.

Однако успокоиться Джем так и не пожелал. Он сбежал из ссылки, и теперь моряки с торговых судов Амира то и дело привозили новости о его путешествиях: через Иерусалим бунтарь добрался до Каира, где попросил убежища у султана Кайт-бея. Он совершил паломничество в Мекку и Медину, а потом вернулся в Османскую империю, чтобы возобновить борьбу за трон. В этот раз войско бросило его у ворот города Ангора. Джему пришлось бежать на юг, в расположенную на побережье Средиземного моря провинцию Киликия.

И все же султан не оставлял попыток помириться с братом и даже предлагал ему щедрое содержание.

— Империя — это невеста, которую невозможно разделить между двумя соперниками, — уговаривал он. Упрямый Джем не внял увещеваниям и отправился на остров Родос, где нашел приют у рыцарей ордена госпитальеров. Приняли его с великими почестями: христиане обрадовались появлению родного брата турецкого султана, ведь его можно было использовать в политических играх. Баязид, в свою очередь, заключил с Великим магистром ордена соглашение, по которому платил госпитальерам сорок пять тысяч золотых монет за каждый год пребывания у них неугомонного принца Джема.

Новости о противостоянии братьев время от времени доходили до сераля «Лунный свет». Как правило, их привозили капитаны торговых судов, которым было приказано следить за действиями принца Джема. Амир старался находиться в курсе событий, чтобы не оказаться заложником в собственном дворце: расплачиваться за чрезмерные амбиции отца он вовсе не собирался. Дядя проявлял поистине ангельское терпение, однако нервы могли сдать даже у самого выдержанного человека. Баязид делал все возможное, чтобы призвать брата к миру, однако Джем упорно не желал прислушаться к голосу разума.