Бастард рода Неллеров. Книга 3 - Серг Усов Страница 64

— Да-да, исцелил. — подтверждаю её догадку и поворачиваю голову к открывшему от удивления рот Николасу. — Эй, друг, книгу открывай на закладке. — затем снова отравительнице, вытянув в её сторону руку. — Плетение исцелило твоё тело, но оно не смыло ни грязи с твоей души, ни клейма с твоего тела!

— Клейма? — растерялась Люсильда, рефлекторно поднеся руку к щеке.

В Кранце именно там выжигали ромбы, тем преступникам, которым решали оставить жизни и не приговаривали к рабству.

Понятно, что удивилась. «Трёх мушкетёров»- то она не читала, а значит не знала и разговора Атоса с Миледи, его бывшей женой, в трактире.

— Молчи. — приказываю. — Исцеление — это только половина дела. Сейчас ещё наложу на тебя заклинание отложенной смерти. Уверяю тебя, смерти жуткой и мучительной.

— Господин!

Пока говорил уже начал создавать плетение. Делаю его второй раз, такое же, каким наградил толстяка Леопольда, так что, надеюсь, сейчас у меня получится быстрей.

— А ты как думала? Веры тебе никакой нет. Будешь мне служить не только за совесть, но и за страх. Учти, кроме меня, никто тебя не сможет избавить от отложенного наказания. Последует оно или нет, целиком будет зависеть от тебя.

Знаю такую категорию людей. По другому с ними никак нельзя. Кнут должен быть намного весомей пряника.

Пока создаю отложенную смерть, доходчиво объясняю забившейся в угол девице наш порядок следующих действий. Держащий передо мной книгу Николас, как и отсутствующая сейчас Юлька, уже в курсе.

Больше никому про свою авантюру не сказал и не собираюсь. Да и мои друзья детства знают не всю правду, точнее, я им её исказил. Они-то уверены, что после того, как отравительница выполнит некие мои поручения, будет умерщвлена самым жестоким образом, а я вот пока не решил. Может и сохраню ей жизнь, а то и вовсе дам ей возможность заслужить богатство и власть. Чем я хуже кардинала Ришелье, использовавшего Миледи, негодяйку, которую я только что вспоминал? Умный же мужик был. Историческая личность. Глыба.

Почему бы и мне не стать таким великим церковником? Прецептором, а то и магистром Молящихся. Ага, Степан Николаевич, ты ещё на трон святого Наместника Создателя замахнись. Сперва сохрани хотя бы своё нынешнее хозяйство в целости и сохранности.

Хотя, если разобраться, большинство из взбиравшихся на тот высокий престол выходцы из нашего ордена. Нынешний-то мой тёзка тоже начинал свой путь к вершине с должности настоятеля монастыря Молящихся.

И всё же церковная карьера почему-то не прельщает, сам себе не могу объяснить причину. Эх, придумать бы какой-нибудь способ вернуться к светской жизни. Очевидный путь к свободе от церковных оков — гибель всех прямых моих родственников — для меня неприемлем. Уже неприемлем. Слишком я привязался к сестрицам. Мачеха с братом тоже мне только добро дарили. Быть же неблагодарной свиньёй не соответствует моим жизненным принципам.

Ладно, впереди годы и годы, авось как-то само решится, жаль, я себя почти закопал в церкви своим целительством. Если раньше ко мне подходили за благословением формально, то сейчас у многих в обращённых ко мне взорах вижу настоящий религиозный фанатизм.

Так, всё потом, потом, а пока вот эту ещё фиолетовую нить кладём поверх оранжевого цилиндра и синенькую, ага, сворачиваю сужающейся спиралью. Готово!

За четверть часа уложился, не дольше. Кто молодец? Я молодец. Леся моя любила так говорить. В каком-то мультфильме эту фразу слышала.

— Я ничего не чувствую. — прошептала Люсильда, когда я закончил и велел Нику закрыть книгу.

— Так и должно быть, красавица. — стараюсь улыбаться зловеще, а как уж получается, бог весть. — Только, если решишь, что я пошутил, это станет самой твоей страшной ошибкой в жизни. Уяснила? Тогда, хватит рассиживаться, вставай. Новик, сними с неё цепь. — протягиваю приятелю штырь.

Мой юный гвардеец, освободив потаскуху от цепей, рассыпает принесённый с собой в сумке завёрнутый в ткань пепел, который они с Юлькой добыли вчера вечером в банной топке. Для тех, кто увидит смешавшуюся с грязью золу, это будет считаться остатками кремированной магией преступницы.

Нет, займись кто-нибудь всерьёз прояснением случившегося здесь, понятно, сразу же начнёт сомневаться в выдуманной мной версии. Только вот, никому это не надо, да и не до того сейчас, тут бы от виргийцев отбиться.

Выхожу первым, за мной Люсильда, следом Ник. От исцелённой красотки жутко пахнет давно немытым телом, даже затылком ощущаю. Ладно, исправим, Юлька свою задачу знает.

Наши шаги слышали другие заключённые.

— Принесите воды. — попросил мужской голос из-за двери предпоследней камеры. — Закончилась. Пожалуйста. Умоляем. У нас тут дети.

Не отвечаю, но, обернувшись к приятелю, говорю негромко:

— Напомнишь.

— Как прикажете, ваше преподобие. — отвечает он.

Поднимаемся на складской ярус, время я выбрал такое, что работы здесь сейчас не ведутся. Пользоваться верёвкой, чтобы подняться в тайные проходы, теперь не нужно. Готовясь к осаде, сюда сейчас стащили столько припасов, что они во всех помещениях громоздятся дл самого потолка. Забираемся к созданному мной отверстию по штабелям ящиков и бочек аки по лестнице.

Оказавшись в междустенном проходе общежития первым, руки Люсильде для помощи не подаю, сама справится. Неприятно к такой чушке прикасаться. На её волосы и вовсе смотреть страшно, какие-то жёлтые просаленные канаты. Подстричь не догадались? Ничего, исправим. Юлька приготовила ножницы для стрижки овец, притащила из прядильной мастерской.

— Сиди здесь и не шуми. Помнишь? — по тайному проходу мы дошли до дверцы в мои покои. — Чихнёшь или кашлянёшь, окажешься на столбе с содранной заживо кожей. — пугаю, отсюда ничего не слышно, разве что в полный голос орать. — Придёт та, кого ты чуть не сделала безумной. Повинуясь воле Создателя, в моём лице, она готова добром отплатить за зло. Принесёт воду, тряпки, мыло, ну, и острижёт тебя, чтобы ты меньше походила на себя прежнюю, а больше на племянницу уважаемой Эльзы Вилт.

Оставив Люсильду одну — еду и разбавленное вино Ник достал ей из сумки — мы вышли в мои апартаменты, и я запер дверь. У Юльки ключ есть, откроет, когда будет нужно.

— Ваше преподобие? — удивился мой секретарь, когда мы появились в приёмной. — Но, как? Я не видел, чтобы вы проходили.