Тихое баронство - Николай Дронт Страница 67

По блеску я сравним с приличной новогодней ёлкой в прежнем мире. А в этом мне прямая дорога на дипломатическую службу. Во всяком случае, так шепнул канцлер, когда поздравлял с наградами.

Один новичок поинтересовался: “За что его так жалуют?”, получил: “Это же сам Тихий!”

Сделал любезность Федулу Латеру — вписал его в делегацию от простолюдинов на похороны. Лишняя лычка на рукав, дополнительная возможность прихвастнуть перед приятелями. Пусть ему будет, мне не сложно, а человеку приятно. Разрешения ни у кого не спрашивал — зачем лишний раз одалживаться, коли сам могу приказать? Опять же, человек уже был на прошлых похоронах, засветился, как распорядитель Благотворительного Фонда государыни. Кого, если не его?

Только передали приглашение, как благотворитель сразу нарисовался у меня с очередной шкатулкой и казначейским билетом на пять тысяч дукатов. Эта сумма присутствует раз от разу и, похоже, считается моим гонораром. Я не против, мне хватает. Шкатулка, она для передачи вышестоящему начальству. В этот раз ему предполагалось отдать недурной дамский гарнитур из приличных рубинов, в окружении множества мелких бриллиантов. Колье, серьги, кольцо и диадема. Понятно, отдавать некому, да и не за что, но отказываться не стал — оно пригодится в дальнейшем.

Налору приглашения добывать не захотел. Увольте! Обойдётся. Он уже не мой тесть, а значит, чего мне за него хлопотать? Коли захочет, пусть ищет кого другого. К тому же он только — только вернулся из спасательной экспедиции.

С Лаурой получилось странно. Она приехала с мужем и остановилась в Красном дворце. Я с ними виделся достаточно часто — они приходили на заседания траурной комиссии. Общались мы и на других совещаниях, опять же чередой шли приёмы. Я старался держать определённую дистанцию, хотя Лаура разговаривала очень милостиво, а иногда бросала такие… ну… особенные взгляды. При том Эдмунд бывало стоял неподалёку, но ничего не замечал. Лаура вновь хочет затянуть меня к себе в постель? Но зачем?

Похоже, не один я это заметил, и кто-то сделал какие-то выводы. Высокопоставленный служитель намекнул, что ночевать мне лучше дома, в городской усадьбе. Нет! Комната остаётся за мной, но пока не разъехались государи, надо делать так.

Ещё один звоночек — как только получал приглашение в Красный дворец, сразу что-то случалось. Либо мне, либо великой герцогине Лауре находилось срочное дело. Раз — это нормально, два — бывает, три — это тенденция, сразу понятно, что кто-то нас специально разводит. Это поняла и герцогиня, но не бросилась к мачехе выяснять отношения, а заявила мне: “Я попозже к тебе в башню приеду, и мы с тобой там поговорим.” Эдмунд при том присутствовал и подтверждающе кивнул. Интересно, что эта пара затеяла? Что меня к себе подтянуть хотят, очевидно. Но какие аргументы у них могут заваляться?

Впрочем, Лаура нашла момент поговорить, заглянула в кабинет, где я вычитывал протокол, и сразу сообщила:

— Стах, не сердись и не обижайся на Эдмунда, это не он убийцу к тебе подослал. Мы думаем, что охранители в свою игру сыграли. Хотя точно сами не уверены.

— Это когда у портала, фальшивого фельд-курьера арестовали?

— Тот был второй, резервный. С первой ты и сам вроде справился.

— С первой?

— Ну, да. С волшебницей. Ещё якобы от меня письмо передала. Мы с мужем не знаем, как она в этот раз назвалась. С тобой единственным у неё осечка случилась. Обычно девка к мужчине в постель залезала, а когда он размякал, душила его своей нашейной цепочкой, та у неё зачарована на такое дело.

— Не знал. Что не Эдмунд прислал, верю — из-за алмаза. Дорогой он.

— Точно! И не я.

— Согласен — и не ты. Иначе бы мне сказала, что она пришла от тебя.

— Угу. Думаю, всё же надеялась к тебе в кроватку забраться. А кто послал нам неизвестно, одни предположения. Ты допрашивал?

— Не успел. Аделаиду Черныш заставила признание написать. Про убийство там ничего не было.

— Оно понятно. Надеялась, что её просто выгонят. Ладно, что мы всё о плохом? Как тебе поместье в Айзенерде?

— Честно?

— Честно не надо. Мог бы хоть из вежливости похвалить. Хочешь ещё парочку?

— Ну, уж нет!

— Я так и думала. Маленький Эдмундик растёт. Хорошенький такой! Стахушка, спасибо тебе за него. Показать, сам понимаешь, не могу — муж вновь ревновать начнёт. Я его только — только убедила, что у нас с тобой было лишь один раз, и то по его приказу.

Морозная роза

Сразу после завершения похорон Шарлотта Лоренция приехала со своими сопровождающими. Морозная Роза оказалась обычным прутиком. Но девица его очень торжественно посадила в землю, полила из фляги какой-то специальной водой и погладила своим розовым сиянием. Почти сразу, прямо при нас, прутик выпустил три маленьких листочка. Затем с четверть часа садовник выслушивал наставления, чего не надо делать с цветком. Ещё четверть часа, может быть немного дольше, происходило любование и поглаживание сиянием чёрной розы. На этом программа минимум была выполнена и меня стали наставлять в женской косметике.

Главное, что я узнал — мои снадобья не без недостатков. То есть флакончики просто прелесть, но их содержимое надо бы доработать. Критика происходила во время прогулки по розарию, девушка опиралась на мою руку, от неё пахло какими-то нежными цветами, потому я соглашался.

Во-первых, лавандовый крем не имеет цвета лаванды. Это самый главный минус. Вот, например, почти такой же по действию ромашковый крем имеет цвет ромашки и пахнет ромашкой, а у меня?

Жемчужный крем есть и у них, только не из морского, а из речного жемчуга. Быть может он не столь силён, как мой, но сам крем чуть сияет, а значит он привлекательней.

Говорила она значительно многословней, но при этом была так мила и симпатична, что мне не приходилось делать вид, что я её слушаю, мне действительно была приятна речь Шарлотты. Хотелось замереть и смотреть, не отрывая от девушки взор.

Уже по поездке в Гремячий поток и по розарию, я понял, что девушка любит покритиковать чужую работу. Но не воинственно, а искренне считая, что она пытается сделать лучше.

Мы уже шли по дороге к башне, когда Шарлотта перешла к другим косметическим рецептам. Оказалась, что у них любая бабка — травница может дать мне сто очков форы, а в её старой, затрёпанной тетрадке хранится тысяча рецептов на все случаи жизни. Тут я усомнился:

— Так