Санин Евгений - Денарий кесаря Страница 7

            - Разве такое бывает?

            - Еще как! Знаешь, что Серафим Саровский говорил шедшим к нему людям? «Как умру, приходите ко мне на могилку, словно к живому, и я, как сейчас, буду выслушивать вас и помогать!» Так и к отцу Тихону теперь со всех городов едут, горе свое выплакивают, помощи просят.

            - И что – помогает?

            Ваня осуждающе посмотрел на своего друга, уловил недоверие в его глазах и только рукой махнул:

            -Да что я тебе буду говорить, только время зря тратить? Идем, сам все увидишь!

6

- Да ну! – не поверил Стас. – Это же противоречит всем законам физики!

            Женщина оказалась не только красивой и богато одетой. У нее еще был и очень дорогой, даже по московским меркам, автомобиль. Она подвезла их на нем к кладбищу. Стас было заупрямился, но Ваня буквально впихнул его в машину и прикрыл собой. К тому же отец Михаил, все время глядя вперед, ни разу не обернулся, и Стас так и остался незамеченным. А дальше они пошли пешком. Отец Михаил с женщиной впереди. Ваня с чемоданчиком, Стас и несколько паломников, отправившихся на кладбище заранее, – сзади.

            Все вместе они вошли за ажурную металлическую ограду, где был заснеженный бугорок и стоял большой белый крест с овальной керамической фотографией отца Тихона.

            Несмотря на то, что знакомых лиц здесь не было видно, Стас снова пристроился в самом неприметном месте. Вдруг его все же заметит отец Михаил? Но тот, наверное, как и положено настоящему монаху, словно вообще ничего не замечал вокруг. Взяв у Вани чемоданчик, он привычно положил его на столик перед скамейкой и достал кадило. Ваня бросил в него черную таблетку древесного угля, чиркнул зажигалкой, раскалил докрасна уголь, затем положил на него несколько розовых кусочков ладана, и панихида началась.

            Отец Михаил читал нараспев длинные заупокойные молитвы.

            Старушки вместе с паломниками подпевали ему.

            Красивая женщина неотрывно смотрела на фотографию.

            «Не иначе, как из тех, кто тоже выплакал ему свое горе, и он вот как щедро помог ей!» – подумал о ней Стас. И невольно стал вспоминать, как виделся, общался с отцом Тихоном и однажды даже успел поговорить с ним на самую важную тему, которая только может быть для любого человека: о смерти, жизни и вечности…

            Вспомнив об этом, он невольно огляделся и вдруг с удивлением подумал, что находится на кладбище и совершенно не испытывает чувства страха.

            Страх смерти, точнее, животный ужас перед ее неизбежностью, мучавший его с раннего детства до встречи с отцом Тихоном, исчез после разговора с ним раз и навсегда. Главное, что он понял – смерти нет, и даже если бы он пожелал, умереть навсегда ему все равно не удастся!

            Правда, была еще вторая часть беседы, когда отец Тихон сказал, что после смерти человека ждет либо вечная счастливая жизнь, либо такая, что лучше, и правда, было бы умереть. Но серьезно подумать об этом у Стаса как-то ни разу не удалось.

            Он и вспомнил-то об этом только здесь и сейчас!

            После панихиды люди стали подходить к кресту и целовать его.

            Отец Михаил заговорил с красивой женщиной, в их беседе слышались какие-то цифры, сроки… Воспользовавшись этим, Ваня подошел к Стасу и показал глазами на старушку лет восьмидесяти:

            - Видишь ее?

            - Ну! – кивнул в ответ Стас.

            - Это баба Маша из нашего райцентра. Два месяца назад она сломала руку в запястье. Врачи сделали рентген и сказали – гиблое дело: место такое, что и у молодого человека долго срастается, а тут такой возраст… А рука уже чернеть начала, – Ваня показал на ремешок своих часов и уточнил: – Чернее этого ремешка была! Тогда она приехала сюда, приложила руку к кресту, помолилась о упокоении отца Тихона, попросила его помочь, и что бы ты думал?

            Ваня, подражая отцу Михаилу, сделал паузу, словно предупреждая, что сейчас последует самое важное, и торжествующе перечислил:

            - Через неделю чернота спала, через две недели прошла боль. А еще через месяц врачи, сделав повторный рентген, только руками развели. «Этого не может быть! – заявили они. – Даже если бы вам было восемнадцать лет, и вам сделал бы операцию самый опытный хирург, все равно так быстро и точно, как по линейке, не смогло бы срастись!..»

            Ваня взглянул на уже внимательнее, но все еще с прежней долей недоверия слушавшего его друга и предложил:

            - Не веришь, сам у нее спроси! Хочешь, подзову?

            - Да неудобно как-то, … – подумав, отказался Стас. Хотелось, конечно, услышать о чуде от того, с кем оно произошло – так сказать, из первых уст. Но он ведь все равно не видел ее руку черной. Да и отец Михаил мог заметить…

            - Не хочешь, не надо! – не стал настаивать Ваня. – Если хочешь знать, тут к чудесам уже как будто привыкли! Иной раз, говорят, даже свечи здесь зажигаются сами собой!

            - Ну это ты уже совсем загнул! – отмахнулся Стас. – Такое противоречит всем законам физики! А с ней, прости, не поспоришь!

            - Сам не видел, врать не буду! – честно признался Ваня. – Но слышал это уже не от одного человека! Отец Михаил, правда, не приветствует, когда на могилку ставят свечи. Но все равно приносят… И поэтому говорят об этом обычно шепотом. А недавно тут вообще один мужчина от гангрены излечился!

            - Да ну? – с нескрываемой усмешкой посмотрел на друга Стас. – Ты что, забыл, что я сын врача?

            - Ничего я не забыл! У меня, между прочим, тоже, если помнишь, мама – медсестра! И когда она осматривала его, только еще приехавшего на костылях откуда-то из Сибири, то сказала, что гангрена такая, что даже если отнять ногу, его уже не спасти. А он пришел сюда, сделал брение из земли и снега с могилы, обмазал ногу, и так повторял целую неделю!

            - И что же?

            - А ничего! Исцелился, куда только его гангрена девалась! Сегодня утром уехал! Видел бы ты его: снова красивый, молодой, счастливый… – снова радостно перечислил Ваня. – Да ты его даже мог на нашей станции видеть – он с такой яркой сине-красной сумкой был!

            - Постой-постой… С красно-синей сумкой? – вдруг остановил его озадаченный Стас. – Высокий, в темном пальто?

            - Ну да!

            - Точно, видел. Только… уже без костылей!

            - Правильно, их Григорий Иванович себе забрал! – кивнул Ваня.

            - Зачем? – машинально спросил Стас.

            - Как реликвию! И чтобы таким, как ты, Фомам неверующим, показывать!

            Ваня заметил, что отец Михаил закончил разговор с красивой женщиной, и виновато сказал:

            - Ты прости, но мне еще надо на полчаса в храм заехать. Чемоданчик завезти, помочь отцу Михаилу в алтаре немного прибраться…

            - Поезжай, я тут при чем? – пожал плечами Стас.

            - А ты?

            - А я постою еще немного здесь – и домой.

            - Тогда давай так… - предложил Ваня. - Я после храма забегу в контору… ах ты!.. - вдруг спохватился он. – Она же сегодня закрыта! Ну тогда прямо к той женщине, которая там работает, да узнаю, как нам быстрее продать твой дом! А потом заскочу в магазин и куплю тебе что-нибудь поесть. Только… – Ваня замялся и переступил с ноги на ногу.

            Стас сразу все понял и, порывшись в кармане, протянул ему деньги. Подумав, добавил еще:

            - А это вам от меня с Ленкой! Купите себе что-нибудь вкусное или красивое, одним словом - новогоднее!

            Ваня начал было отказываться от денег, но Стас сам зажал их в кулаке друга. И тот, почему-то сразу засуетившись, направился к столику укладывать в чемоданчик священническое облачение и кадило.

            Стас со вздохом понимания и сожаления посмотрел ему вслед, но тут произошло такое, что заставило его забыть о друге…

            Оставшись одна - отца Михаила, как только он освободился, сразу окружили паломники - красивая женщина подошла к кресту и стала целовать фотографию отца Тихона, что-то сбивчиво и горячо шепча ему, действительно, как живому… Казалось, никто и ничто не сможет оторвать теперь ее от этого креста. Но неожиданно из-за ограды послышался удивленный мужской голос: «Настя?!» Женщина мгновенно оглянулась, и на ее лице появился страх.

            Стас невольно проследовал за ее взглядом и увидел высокого человека, с жестким волевым лицом, какие бывают у отрицательных героев в фильмах, одетого по самой последней европейской моде.

            - Настя! – удивленно повторил тот. – Я еду мимо, гляжу, твоя машина около кладбища. Что ты тут делаешь?

            Он направился к калитке, но красивая женщина порывисто вскочила с колен и, загораживая фотографию собой, заторопилась навстречу мужчине, не давая ему даже войти за ограду.