Неизв. - i_724f9bdd7ce0f8ea Страница 7

Медиалог. О больной собаке

1. А собака не теряла времени даром. Лишь появившись на свет и побегав немного от своего приемного отца по станциям метро, она развернула настоящую военную кампанию. Началась бурная собачья ночь организацией книгоиздательского бизнеса. Воспользовавшись остатками капитала, накопленного в девяностые просверливанием и эксплуатацией дырок в нефтепроводах, собака состряпала конторку и начала свое литературное шествие. Первым шажком было подписание кабального договора с одним ныне хорошо известным талантливым писателем. Писатель страдал эпилепсией и остро нуждался в деньгах на лечение. Этим и воспользовалась больная собака, договорившись с ним о написании огромного романа в кратчайшие сроки. По договору, если писатель не успевал, то исключительные права на все его будущие произведения переходили к собаке. К ее жестокому разочарованию, писатель все-таки уложился в срок. Собака не растерялась, благо до конца ночи оставалось предостаточно времени, и раскрутила серию «Особенно тупая фантастика для всех». Весьма приличные деньги, заработанные в лучшие годы Перестройки на торговле марихуаной, кокаином, псилоцибиновыми грибами note 13 и отмытые через сеть московских кофеен «Вазелинщица», собака с щедростью маньяка-пассионария спустила на переманивание к себе всех талантливых, интересных авторов. Ее щедрость доходила до самоотверженности: у бедняжки даже не хватило денег приобрести в собственность офисные помещения. Слухи о баснословных гонорарах облетели всю писательскую братию, и начались бесконечные заискивающие телефонные звонки в секретариат ее издательства. Но собака стойко отказывала всем, кроме талантливых, самобытных, мало кем понятных творцов, которых вычисляла очень просто: стоило ей заговорить с таким человеком, как у нее появлялся насморк, и начинали слезиться глаза. Талантам, нанятым на работу, она вначале давала на руки живые деньги, а потом шантажировала дорогущими контрактами, заставляя писать тексты, идеально соответствующие раскручиваемой серии. Проблеск оригинальной мысли, сильный художественный образ и любое новаторство (весьма частые, таков был контингент) карались настоящим терроризмом: ночными звонками, истерическими угрозами разрыва контракта и судебных исков. После изматывающего ночного разговора собака требовала от автора «немедленно» переписать материал в соответствии с форматом серии. Некоторые ведущие менеджеры издательства поговаривали в частных беседах, что все запугивающие звонки делала собака лично, однако это кажется невозможным, потому что у нее просто физически не хватило бы на это времени. Стараниями больной собаки серия особенно тупой фантастики стала хорошо продаваться. Самым большим успехом пользовались романы: «Сказка о том, как один мужик <вырезано цензурой> сто миллионов инопланетянок», «Мегагалактические пришельцы стреляют в американские танки лазерами и <вырезано цензурой> Памеллу Андерсон», «Педик на космодроме», «Секс в берлоге марсианского осьминога» и, разумеется, «Улитка на слоне верхом, с бластером в щупальцах». Объемы продаж были так велики, что собака даже отбила бы все вложенные деньги, если бы не какой-то полуобразованный делец, приехавший в столицу из глухого горного селения, что затерялось где-то на границе Азербайджана и Дагестана. Он мало общается с прессой, о нем известно немногое, но фактом является то, что он имеет самое прямое отношение к крупнейшему в России издательству. Он-то и разрушил все наполеоновские планы собаки на литературном поприще. В кратчайшие сроки, по своей кратчайшести сравнимые только с возведением торгового центра «А. Европецский», тоже его проект, он раскрутил серию «Сверхсупермегатупое психоделик-триллер-хоррор-фентези даже с бластерами для всех», увел у собаки читателей, заработал невероятные деньги в вложил их в покупку гостиницы «Украина». После этого он организовал журнал «Членовоз» (посвященный разного рода лимузинам, которые обычно используются членами правительства и парламента), в надежде подзаработать еще и на ремонт купленной гостиницы. Но это уже к делу не относится, важнее объяснить, в чем заключалось конкурентное преимущество его литературного продукта по сравнению с собачим. Дело в том, что воинственный горец не использовал писателей совсем. Книги писались арендованными на короткий срок немецкими медицинскими приборами под присмотром одного единственного специалиста. Причем специалист совершенно не разбирался ни в литературе, ни в медицинском оборудовании, но знал все о йогуртах. Внедрение этой технологической инновации в производство читабельной массы позволило чрезвычайно сократить издержки и высвободить средства под рекламный бюджет. Собака разорилась, так что была вынуждена продать свое издательство азербайджанскому конкуренту. Она принялась мстить литературе за свой провал. Судя по исступленной злобе, с которой она взялась за это дело, с литературой у нее были давние счеты, очень давние, о происхождении которых мы даже не можем догадываться. Итак, собака на вырученные от продажи издательства деньги собрала банду скинхедов, лично возглавила ее и взяла штурмом редакции журналов «Октябрь», «Знамя» и «Новый мир». Были разбиты все носители информации, от жестких дисков и «флешек» до безнадежно устаревших дискет 3,5’’, и сожжена вся возможная бумага, вплоть до туалетной и даже обоев. Неизвестно, во что бы развернулись бесчинства, если бы на погроме третьего журнала, банду не арестовала милиция. Простые исполнители отправились отбывать срок, как и полагается, собака же, благодаря некоторым связям с высокопоставленными лицами, отделалась допросом. Покинув контору, где ей задавали вопросы, она с новой силой принялась творить. На этот раз больная собака решила оставить свой след в религиозной жизни страны. Она втерлась в доверие к одному из российских митрополитов и подбила его на радикальную антисектантскую деятельность. В течение полугода ее стараниями были дискредитированы через СМИ (с использованием прайм-тайма на центральных государственных каналах) пять авиамодельных кружков, восемь школ, двенадцать секций карате, бассейн, музыкальное училище, три детских дома, шахматный кружок, пищевой институт, дачное товарищество и, что уже просто смешно, один из православных монастырей. Все они были охарактеризованы как «синкретические неоязыческие псевдохристианские милленаристические сатанистические тоталитарные деструктивные секты». Но поскольку закон о свободе совести не позволял иерархам церкви достойно покарать еретиков: посадить на кол, четвертовать, сжечь и надругаться над трупами, то они ограничились науськиванием чиновников. Чиновники на местах стали проводить бесконечные пожарные, налоговые, экологические и прочие проверки, чего было, к сожалению, недостаточно для установления должной духовно-нравственной атмосферы в стране. Однако благодаря неиссякаемому энтузиазму собаки, без сожжений все же не обошлось. Учуяв обстановку православного семяизвержения, охватившего страну, и поняв нюансы оргиастического слияния церкви и государства, собака изучила порнографический вопрос досконально и возобновила-таки опыт иосифлян, поборников духовной чистоты. Сожжены, правда, были только книги. Людей собаке сжигать почему-то не дали; это ее чрезвычайно расстроило. Чтобы хоть как-то отыграться, она попробовала отсудить у издательства невзлюбленных ею книг астрономическую, просто запредельную сумму в 300 тысяч рублей и в пылу патриотизма сказала журналистам: «Иначе православные начнут действовать сами. Придут, например, и разгромят издательство». Как видим, из области религиозной собаку снова перекосило в литературную, что заставляет всерьез подумать о ее психическом состоянии. Религиозно-литературные собачьи потуги не были совсем уж бесполезными. Одного результата собака добилась. Оплеванное ею издательство разорилось и было куплено все тем же азербайджанским дельцом, к тому времени уже отремонтировавшим гостиницу «Украина». Возможно, собака смогла бы добиться большего на церковной стезе, но у нее вышел разлад с несколькими высшими православными лицами на закрытом банкете из-за… какой-то бабы. Высшие православные лица жестоко избили собаку, бросили в багажник, вывезли за черту города и выкинули в отстойник. Отстоявшись, пропитавшись и нагревшись там, собака вылезла, отряхнулось, облизалась, оделась в костюм от Гуччи и вернулась в столицу. Здесь, в пику избившим ее высшим православным лицам, собака быстренько создала собственную секту. Еще на этапе проектирования она решила, что целевой аудиторией будут прокаженные. Для начала она объявила себя «обетованным великим пророком», пообещала «чудеса великие» и назвала прокаженных «новой расой, знаменующей собой воцарение сверхчеловечества». У ее секты была даже политическая программа, весьма простая и понятная: каждому прокаженному по одному миллиону долларов ежегодных государственных выплат и по двадцать рабов – обычных людей. Главным и единственным пунктом сектантского символа веры было то, что проказа – есть «всеблагой дар, ниспосланный могущественным и грозным богом Ванкором, а также синклитом подчиненных ему божеств: Ямбургом, Уренгоем, Самотлором, Лянтором и Салымом». Имена божеств казались прокаженным, слушавшим проповедь, знакомыми; что-то родное чудилось в этих странных сочетаниях звуков. Поэтому нет ничего удивительного, что за собакой пошли тысячи людей, преисполненные уверенности и надежды. Они вырыли огромный котлован за пределами города, поселились в нем и принялись терпеливо соблюдать предписываемые собачьим учением нормы поведения, а нормы эти запрещали ривязывать крокодилов к фонарным столбам, есть белый хлеб по ятницам, курить в форточку, использовать в речи слова, начинающиеся на «п», а также требовали обращаться к собаке, только стоя на коленях с закрытыми глазами и только словами: «Великий, Всеведущий, Всемогущий, Необозримый, Неизъяснимый Властитель Всего с Ушистым, а Вовсе не Облезлым Хвостом». И тут собаке померещилось было, что она оседлала гребень успеха, однако ее радость длилась недолго. Будучи существом взбалмошным и недисциплинированным, она не могла быть крепким лидером, который пользовался бы непререкаемым авторитетом среди своих последователей. Довольно скоро в котловане началось брожение; разбившиеся на группки прокаженные повоевали немного друг с другом, в результате чего одни группки, что поспокойнее, были съедены другими группками, что порадикальнее, и эти радикальные группки стали вынашивать замыслы террористических актов против «низших людей». Один такой террористический акт даже состоялся. Воинственный прокаженный по имени Джанибек вместе с двумя товарищами соорудил на крыше жилого дома катапульту; в катапульту был по доброй воле заряжен один из двух его товарищей, он с победным кличем описал в пыльном московском воздухе параболу и разбился вдребезги об асфальт во дворе детского сада. Бегавшие по игровой площадке детишки были забрызганы останками героя. Разумеется, события эти не остались секретом для доблестной российской службы безопасности. Так что собаку вежливо пригласили побеседовать в то самое здание, на которое так набожно крестился криворукий бомж со ртом, сочащимся слюной. Именно там собака узнала о состоявшемся артиллерийском обстреле детского сада и была несказанно удивлена. В конторе ей намекнули деликатнейшим образом, что она поступает не в соответствии с государственной линией. Именно после этих намеков у собаки начала трястись лапа, а шерсть стала не просто слезать с хвоста, а слезать огромными клоками вместе с кожей. С помощью выделенных ей в помощь людей, собака… а точнее, эти люди, прикрываясь фигурой собаки, быстро скорректировали настроения в прокаженном котловане и перепрофилировали секту в сеть салонов красоты и прачечных ручной стирки, обеспечив, таким образом, несчастных прокаженных стабильной работой. Де-юре образовавшая компания принадлежала собаке целиком и полностью, однако хозяйка не забывала исправно платить калым в контору, славящуюся своими умеющими делать тонкие намеки сотрудниками. Но, несмотря на окончательно подорванное здоровье, собака оставалась натурой творческой. Проще говоря, ее несло. И занесло ее в сферу строительства. Она решила нагреть руки на «квартирной лихорадке», скупила ряд ключевых перекрестков и принялась их застраивать. Если бы не собачий авантюризм, в результате строительства город обязательно задохнулся бы в пробках, ведь под застройку собака отбила действительно важные транспортные развязки. По счастью, собака, руководствуясь абсолютно непонятными, глубоко субъективными и, возможно, патологическими соображениями, приказала разбавлять цемент хлебными крошками в пропорции один к одному. Из-за этого собачьи дома развалились через две недели после того, как все квартиры были куплены за живые наличные, то есть еще до того, как остовы были застеклены. Эта авантюра обернулась для собаки настоящей катастрофой. Чтобы откупиться от всех недовольных, ей потребовались огромные деньги. Она продала сеть прачечных и салонов красоты вместе с рабочей силой мировому чудовищу пищевой промышленности, израсходовала счета в зарубежных банках со средствами, вырученными еще на закате Советов от продажи высокотехнологичных радиоактивных материалов, и выкопала железнодорожный вагон с золотом, перепавший ей от одного из последних министров Союза он тогда угнал целый железнодорожный состав с государственным золотом. Но вернемся к нашей собаке. Продав свои активы и имущество, только чудом умудрившись не влезть в долги, собака осталась к утру лишь с парой тысяч рублей в кармане, плюнула на все и принялась шляться по Москве. 2. В течение следующих нескольких дней разные люди в разных уголках города видели ее, но расположить все эпизоды в строгом хронологическом порядке не представляется возможным, потому что свидетельства очевидцев отрывочны и противоречивы. Например, собаку видели в парке Царицыно. Она сидела на стволе упавшей липы и дудела в дудку. Вокруг нее потихоньку собирались нищие, бездомные и беспризорные. Когда слушателей набралось так много, что все посетители парка в страхе убежали, грязная толпа оборванцев направилась в близлежащее озерцо на купание и бесследно исчезла. По крайней мере, никто не видел, чтобы купальщики вылезали из воды и никто не находил трупов. Собака появлялась также в одной московской наркологической клинике поздно вечером. Если верить рассказам некоторых выживших пациентов, собака была одета в короткий плащ и какой-то средневековый наряд, судя по сбивчивым описаниям, больше всего похожий на камзол. Примечательно, что одна половина камзола была «черная, как ночь, а другая красная, как огонь». На голове у вечернего посетителя красовалась черная шапочка с петушиным пером. Но по другой версии, более популярной в рядах бывших наркоманов, собака пришла в зеленом костюме очень странного покроя. На ней был длинный, сужающийся щелковый колпак, кожаные сапоги с закругленными носками и штаны, весьма просторные на ляжках, но сильно сужающиеся к щиколоткам и заправленные в сапоги. Некоторые «очевидцы» добавляли к этому, что собака привела с собой детей. Сколько именно детей она привела и чьих, уточнить не могли, но кричали, что очень много, округляли глаза и махали руками. Отдельные фантазеры развивали этот сюжет, утверждая, будто собака пыталась договориться с главврачом о том, чтобы всех приведенных детей немедленно положили в наркологическую клинику на лечение, но главврач, разумеется, отказал собаке, а когда она стала настаивать, прогнал в шею вместе со всеми детьми, использовав для этого швабру. Но все спасшиеся пациенты, говорившие о собаке, сходились в следующих деталях: от собаки очень сильно пахло серой и ацетоном, она беспрестанно курила и угощала своим куревом медсестер и санитаров, которые с радостью соглашались подымить. Потом она заколачивала досками аварийный выход. Далее, мнения снова разделяются. Одни говорят, что собаку схватили и выгнали из больницы, не дав закончить черное дело, другие клянутся, что собака благополучно заколотила выход и преспокойно ушла, покуривая. Относительно продолжения этой истории есть возможность опираться на строгие факты. Ночью в больнице случился очень сильный пожар, ему было присвоено четыре балла по пятибалльной шкале сложности. Пожарные прибыли всего через шесть минут, но к тому времени уже погибло сорок человек, отравившись ядовитым дымом от пластиковой обивки. Медперсонал действовал чрезвычайно неэффективно, допускал вопиющие нарушения техники безопасности. Эвакуация не была организована, и пациенты выбирались из горящего здания как могли. Некоторые из выживших в то утро и рассказывали о визите больной собаки. Возможно, значительную роль в рождении этих историй сыграл ядовитый дым от горения пластика. Много еще где видели горожане собаку. Всех инцидентов не перечислить. Например, в храме недалеко от метро Шаболовская она прикуривала от свечки; в парке Сокольники она забросала мишени тира и работников тира помидорами; в торговом центре на 87-м километре МКАД она пописала на стенд с обувью, пользуясь растерянностью продавщицы; на бензоколонке недалеко от Коломенского она засунула дохлую лягушку в заправочный пистолет; в театре на Большой Никитской она выскочила на сцену и попыталась совершить изнасилование над актером, игравшим Отелло, и если бы не Яго, героически бросившийся на помощь, Отелло постигла бы печальная участь; в метро, где-то в районе центральной остановки, вероятнее всего на спиральной ветке она посещала вагоны, держа в руках тарахтящую бензопилу «Дружба» и «ради Xриста» просила милостыню на топливо для бензопилы, да к тому же называла себя «железным дровосеком». Где только не видели собаку в те дни! Однако следует перейти к тем ее выходкам, которые можно расставить в строгий хронологический ряд. Сначала собака, вооружившись портативным паяльником и плоскогубцами, химичила со светофором на пересечении Долгоруковской и Садово-Триумфальной. Потом она пристроилась за дорого одетым господином с шоколадным портфелем и довольно долго шла за ним на цыпочках, в одной руке держа авоську с портвейном и сигаретами, а другой прицепляя к спине дорого одетого господина ниточки. На перекрестке дорого одетый господин вступил было в разговор с кем-то, чьих примет назвать не получится, но собака сразу же перехватила инициативу: искусно прячась за широкой спиной, она дергала за ниточки и, с помощью чревовещания, озвучивала движения рта дорого одетого господина, а через несколько минут вообще съела его. Позже собаку видели на углу Большой Дмитровки и улицы Охотный ряд, где она торговала цветами. Какой-то, просим прощения за нецензурные выражения, менеджер среднего звена, проезжая мимо на старом Ауди-100, был свидетелем того, как собака вдруг сорвала с себя сарафан и платок и бросилась бежать по Большой Дмитровке. Кто-то другой, человек неопределенного возраста, чьего лица и деталей одежды не представляется возможным запомнить, видел, как она пронеслась по Большой Дмитровке и завернула в Камергерский… Буквально парой минут позже официантка престижной кофейни на пересечении Большой Дмитровки и Камергерского тоже встретилась с больной собакой. В этой кофейне собака устроила настоящий погром. Вначале она подошла к одному из посетителей, пившему коктейль «Английский принц» и читавшему книгу «Феномен метеоритных дождей» и со словами: «А че ты здесь, блин, с лепестком за ухом сидишь» схватила его за волосы и потащила в туалет, по пути свернув челюсти службе безопасности. К тому времени, как она дотащила посетителя до туалета (около пяти метров), все остальные клиенты сбежали. В туалете она, угрожая тем, что съест его заживо, заставила посетителя залезть в унитаз, после чего спустила воду. Посетитель пропал без вести. Между прочим отметим, что пропавшим без вести посетителем оказался великий конспиратор и что ему снова не повезло. На самом деле великий конспиратор был просто великим неудачником и чрезвычайно одиноким человеком, в последние годы, к тому же, страдающим прогрессирующей паранойей. Об этом еще долго не мог догадаться человек неопределенного возраста, чьего лица и примет не представляется возможным запомнить. Он считал великого конспиратора профессиональным разведчиком, побывавшим в мирах иных и самоотверженно вернувшимся, чтобы рассказать об увиденном. Не один он так наивно ошибался. На самом деле когда-то в юности великого конспиратора, в то время общительного, компанейского парня, стал преследовать злой рок. Кому бы, когда бы и где бы он ни назначил встречу, с ним что-то случалось, так что встреча не происходила. Сначала его это веселило, потом стало настораживать, потом приводить в отчаяние. Чего он только ни выдумывал, чтобы отвести от себя страшную судьбу! Он пытался исповедаться, но аудиенция с батюшкой срывалась из-за скоропостижной смерти последнего или даже из-за теракта в церкви. Он обращался к экстрасенсам, но пересечься с ними даже на минутку, даже в астрале, не получалось. Он попробовал нанять личного телохранителя, но легко догадаться, чем обернулась эта попытка. Прошли годы, великий конспиратор постепенно перестал быть человеком и перетек на теневую сторону города, где обитали могущественные волшебники, хранители города, страшный домик, бизнесмен в белом галстуке, человек, чьих примет, хоть убей, не вспомнишь, и сбежавшая от него собака. Великий конспиратор здесь, на теневой стороне города, стал еще более одинок, еще более несчастен. Он свято верил, что попал в ад, и беспробудно пил, поэтому, так что руки у него тряслись. Зато он освоил в совершенстве мастерство сбора информации о других существах теневой стороны. Временами, превозмогая отчаяние, он снимал трубку и набирал чей-то номер телефона. Тому, кто снял трубку, он сообщал в зашифрованном виде место и время встречи, – только для этого он и собирал свои досье, бросал трубку и готовился к очередной своей неудаче. Некоторые догадывались, что он имеет в виду, некоторые нет, но в обоих случаях встреча не происходила: злые случайности сила страшная и непреодолимая. Что заставляло великого конспиратора шифровать свидания? Дело в том, что с некоторых пор его преследовал паранойяльный страх перед некими оперирующими тетанами note 16 , так он их называл. Они, по его глубокому убеждению, относились к нему со скрытой ото всего мира враждебностью, стремились прознать, где и с кем назначает он встречу, и помешать этой встрече. Великий конспиратор многое знал об оперирующих тетанах. Они имели возраст двести триллионов лет, состояли из волн частотой в миллиарды раз выше рентгеновских лучей, свободно перемещались в пространстве и времени, управляли на расстоянии чужими телами, телепатически читали мысли, контролировали область между жизнями, заточали людские души в ледяные кубы и ничего не боялись, кроме воспоминаний о неких электронных инцидентах. Что такое электронные инциденты, великий конспиратор точно не знал, но догадывался, и от догадок его прошибал холодный пот. Наверное, если бы кто-то спросил у него, что такое электронный инцидент, он бы закричал, что об этом нельзя говорить, иначе потеряешь память, впадешь в каталепсию и получишь инфаркт, а потом закатил бы глаза, начал трястись и кричать: «Нет времени! Здесь нет времени, совсем нет времени!» Но мы отвлеклись. Итак, покончив с параноиком-конспиратором, собака принялась за гардеробщика. Угрожая съедением, мы видим, собака не блистала разнообразием своих приемов, она заставила гардеробщика раздеться донага: снять с себя одежду, обувь, физиономию, походку, манеру разговора и выражение взгляда. Напялив это все на себя, она затащила беднягу в туалет и тоже спустила его. Спрятав тела избитых до потери сознания охранников на кухне, она заодно избила притаившихся по углам поваров и запугала официанток… разумеется, съедением. Едва успев это сделать, собака уже была вынуждена встречать какого-то посетителя. Благодаря официантке, успевшей подать сигнал тревоги, пока собака разбиралась с гардеробщиком, через несколько минут после прихода посетителя прибыл наряд милиции и задержал собаку на месте преступления, а посетитель как-то странно растворился и сразу же был забыт. Каким-то образом освободившись из-под стражи, собака в тот же вечер продолжила свои бесчинства. По словам пьяной уборщицы, она и какой-то припозднившийся работник трамвайного депо видели собаку играющей в карты с водителем ночной смены. Собака при этом поила водителя коньяком. Вскоре водитель заснул, собака схватила подглядывавшего работника и сказала: «будешь, блин, контролером, понял?!» По словам уборщицы, работник от приказа быть контролером потерял сознание, после чего собака долго била его по щекам хвостом, а когда он очнулся, затащила в трамвай, села в кресло водителя и уехала. История уборщицы вызывает большие сомнения. Дело в том, что ее обнаружили совершенно пьяной за одним столом с заснувшим водителем. Вероятно, все ее рассказы есть не что иное, как простой горячечный бред. Однако не вызывает сомнений, что несколько позже собаку видели в центре города. Она ходила взад-вперед по противоположной от ресторана «Невинность» стороне улицы и усиленно изображала из себя хромого калеку. В тот же день, уже поздно ночью, несколько свидетелей застали собаку в кафе неподалеку от станции метро «Цветной бульвар», где она разложила на столике листы бумаги, писала на них что-то и, подобно завзятому шизофренику, обсуждала сама с собой какие-то сложные, узкопрофессиональные вопросы из области языкознания. Вскоре у нее случилось обострение, и она стала вслух бредить людоедством, неким «белым галстуком» и «соевыми человечками». Чем занималась собака всю оставшуюся ночь, остается только догадываться. 3. Следующее хронологически достоверное появление собаки случилось на следующий день в Бибиревском отделении Сбербанка России. Подросток лет восемнадцати с кудрявыми лохмами и серьгой в ухе, с гноящимися глазами и покрасневшим носом, открыл настежь дверь Сбербанка, толкнул плечом пенсионера, стоявшего в самом конце очереди, протиснулся поглубже в помещение, встал рядом со столом и сказал: – Ну здарова, батяня! Какой-то мужчина неопределенной внешности, только что получивший в окошке деньги и направлявшийся уже было к выходу, остановился и вначале недоуменно глядел на подростка, а потом произнес, одновременно сделав полтора шага в его сторону: – Не называй меня батяней, хорошо? – Ладно, пап, мне нужны деньги, – ответил подросток, выплюнул жвачку, шмыгнул носом и попятился на полтора шага назад. – И папой меня тоже будь добр не называть, – ответил мужчина, распустил свой недорогой серый галстук, снял и зажал в кулаке. Подросток, не отрывая взгляда от галстука, проговорил уже не с таким наскоком, а настороженно: – Нет, ну хорошо, буду называть тебя по фамилии. Хочешь? Мужчина открыл было рот, но промолчал. Тогда подросток посмотрел ему в глаза и сказал дерзко: – Понятно.. Слушай, чего ты нудишь, па… ой, в смысле, мужик. Все, буду тебя называть «мужик». Устроит? – и сказав это, он отступил еще на шаг, сохраняя дистанцию. – Устроит, – с угрозой в голосе ответил мужчина и бросил быстрый взгляд на дверь за спиной подростка. – Зачем пришел? – Денег надо, б… мужик, в смысле. – Нормально бы учился, стипендии бы хватало. – Я на дурака похож на всех парах зад просиживать? – вскричал подросток. На этот раз он забыл сохранять дистанцию, и мужчина подошел к нему на расстояние вытянутой руки. – А на что же ты время тратишь, разгильдяй? – спросил негромко мужчина, перехватив галстук покрепче. Тут подросток будто опомнился и как ошпаренный отскочил на пару шагов назад. – Ну… – протянул он и потупился было, но сразу же снова поднял взгляд на мужчину. – Дужу в дуду. – Нашел чем заниматься. Ну и станешь ты… Подросток перебил мужчину: – Тебе какое дело, кем я стану в следующий раз? Что, не узнаешь родного сына при встрече? – Во-первых, не родного, а приемного… – Это все равно кое к чему тебя обязывает… мужик! Мне есть нечего. У меня все бабки закончились, а надо еще девушке подарок на дэрэ купить. – Твоя девушка – сам и зарабатывай! – Хоть на еду и сигареты брось пятихатку! – стал клянчить подросток и снова сделал шаг назад. – Ты сам убежал. Возвращайся – и все будет. – Ага! Нашел дурака! Я в люльку больше не лягу! – Тогда разговор окончен, – сурово рубанул мужчина. – Подожди… мужик! Я бизнес хочу начать. Мне на раскрутку деньги нужны. – Я наслышан о твоем бизнесе. Ты разгильдяй. Учился бы нормально, таких глупых ошибок бы не делал! – У меня были свои цели! – Ах, свои цели! Вот со своими целями и дуди в дуду сколько хочешь. А мне давай для начала бизнес-план, потом о деньгах поговорим. И зачеты все сдай! – Бизнес-план у меня есть, – ответил подросток, достал трясущейся рукой откуда-то из-под балахона пачку мятых листов и протянул их мужчине. Мужчина сделал было шаг вперед, но подросток остановил его: – Э-э… стоим, – и отошел уже совсем вплотную к двери. – Смотрим пока из моих рук. Итак, бизнес-план. Строительство торгово-пешеходного моста «Кутузовского» в районе Делового центра. На мосту будет осуществляться торговля пешеходами, зелеными и красными. – Хочешь торговать людьми? – Ну… да… – Это не ко мне. Я белых галстуков не ношу. – Тогда… тогда… – подросток растерялся вначале, но быстро нашел, как продолжить вымогательство: – Тогда отслюнявь на лечение. Видишь, у меня трясется рука. Она, возможно, сломана. И у меня аллергия на твоих клиентов, мужик! У меня слезятся глаза и постоянный насморк. Я уже не могу так, – заныл он вдруг жалобно. Тут растерялся и мужчина, или, возможно, сделал вид, что растерялся. Помолчав, он спросил неуверенно: – А ты на лечение деньги потратишь? Точно? – Конечно! Мне, думаешь, самому приятно вот так вот ходить и сопли ронять?! – Ну, хорошо… Сколько тебе надо? – Мне нужен ящик нафтизина, три ящика кларитина, пять ящиков демидрола, а еще мне нужны капли для глаз, дорогие, немецкие. Не помню, как называются. Не меньше десяти ящиков, т.е. сто пятьдесят килограмм. И еще мне нужно пойти сделать рентген руки. – Ты собираешься открыть нарколабораторию, – скорбно произнес мужчина и достал из бумажника три купюры по пять тысяч рублей. – Этого не будет. Столько я тебе не дам. Вот, держи. На еду и лекарства должно хватить до конца месяца, а больше не могу, извини, я не так много зарабатываю, – с этими словами мужчина подошел поближе и протянул деньги. Подросток, однако, отпрыгнул назад, схватился за дверь, и, уже стоя в дверном проеме, сказал: – Э, нет! Деньги положи вон там на стол, а сам отойди! Но мужчина бросился на подростка, схватил за руку и попытался захомутать серым галстуком. Подросток с поразительной скоростью выхватил дудку и поднес ко рту. Звуки дудки заставили всех пенсионеров, стоявших в очереди за получением денег и за оплатой коммунальных услуг, обернуться, оскалить зубы и броситься на мужчину с криками: «Да это же Чубайс, гляди! – Да это же Мавроди! – Мавроди умер давно, это Березовский! – Ты чего? Это брат Мавроди умер! А Мавроди вот он! – Дурак! Это Гайдар! – а ну-ка отдавай наши деньги, скотина!» Пенсионеры стали хватать мужчину за одежду и волосы. Воспользовавшись этим, подросток вывернулся из его рук и бросился бежать, то и дело неуклюже цепляясь облезающим хвостом за фонарные столбы. Угасли звуки дудки, и пенсионеры вдруг опомнились. Сначала они отпустили мужчину и довольно долго напряженно переглядывались. Потом стали его оглаживать, приговаривая: «Вы не ушиблись? Вы не поцарапались? Этот хулиган вас не ранил? Надо вызвать милицию! Вот ваши деньги. Вы уронили. Он не стащил у вас бумажник? Ах, галстук отобрал, стервец!» Так пенсионеры продолжал причитать, впрочем, вскоре прекратили, заметив, что обращаются к пустому месту. Тогда они сразу же забыли обо всем случившемся и встали обратно в очередь, переругиваясь местами, местами жалуясь друг другу на то, как долго их обслуживают, а местами обсуждая подгоревшие утром щи. 4. Собака же взялась за лечение от аллергии. Вначале она попыталась лечиться ацетоном, но безуспешно. Только обожгла себе нос и всю носоглотку. Тогда она решилась на самый радикальный метод – устранение возбудителя, благо тех, кто вызывал у нее аллергию, было в городе не так уж много. После нескольких успешных мероприятий, она потерпела неудачу, потому что ее выследили. На этом эпизоде следует остановиться подробнее. Старый композитор Дмитрий Дмитриевич в своей одинокой двухкомнатной квартире на третьем этаже скучал. На душе было противно, и он списывал это ощущение на страшную жару, какая нечасто бывает в начале июня. В два часа дня, по заведенному обычаю, он стал готовиться к обеду. Разогрев суп, налив себе в тарелку и посыпав укропом, он обнаружил, что суп уже прокисший. Вылив суп и нажав спуск, он стоял неподвижно с тарелкой в руках, наблюдая кусочки укропа в унитазе; они причудливо крутились, захваченные мощными водяными струями. Это зрелище произвело на старого композитора очень сильно впечатление, и появилось чувство, что вот-вот в голове вспыхнет идея новой симфонии. Он вздрогнул от неожиданности, когда за его спиной раздался бодрый голос: – Старик! Здравствуй! Как я рад тебя видеть! Композитор обернулся. Ему улыбался в тридцать два белоснежных зуба племянник Митя Фокин, рослый, крепкий, черноволосый, в пестрой рубашке с коротким рукавом, навыпуск, в шортах и светлых сандалиях. В этом нехитром летнем одеянии он смотрелся, тем не менее, очень стильно, возможно, благодаря толстой серебряной цепочке на загорелом запястье, а может быть, благодаря аккуратной прическе. Первой мыслью Дмитрия Дмитриевича было спросить, как племянник проник в его квартиру, но тут же пришла в голову мысль, что наверняка он дал Мите когда-то дубликат ключей, а теперь забыл. Они не виделись очень давно, и композитор удивился, что племянник в свои сорок три так молод и свеж. Он, Дмитрий Дмитриевич, в таком возрасте выглядел значительно хуже, к тому же был слишком худым, и всегда ему казалось, что одежда на нем сидит плохо. Он по-хорошему завидовал своему племяннику. – Привет, Митенька, – наконец произнес композитор, и ему не понравилось звучание собственного шепелявого голоса. Митенька крепко обнял старика, и тот почувствовал приятный запах дорогой туалетной воды. – Как поживаешь, старик! Ты извини, что без стука… Как поживаешь, что сочиняешь сейчас? Я ведь не пропускаю ничего, все слушаю, что из-под пера у тебя рождается!.. Ну, может, пойдем на кухню, я пивка холодного привез. И композитор вдруг понял, что именно пива ему хотелось, именно пиво было лучшим решением в такую жару. Как он не додумался за эти дни сходить в магазин за пивом? Сели пить пиво, оно было холодное, пенное, очень вкусное. Дорогое, наверное. Старику хотелось выпить побольше, мучила жажда, но было неудобно подливать себе, и он терпеливо пил маленькими глотками вслед за неторопливым племянником. Тот не столько пил пиво, сколько рассказывал, а рассказывал чертовски интересно; о том, как ездили на сафари в Танзанию с друзьями, катались на серфе недалеко от Лос-Анджелеса, как был недавно в гостях у министра иностранных дел Венгрии – «удивительный человек, дядюшка, вы бы только знали». И старик представил себе уютную гостиную в загородном доме, с видом на горы, и неторопливый разговор… на венгерском. Племянник же у него был полиглот – он вдруг вспомнил это. И композитор горько сказал: «О чем жалею, так это о том, что языков за свою жизнь не выучил; только английский, да французский, а ты гигант, Митя, гигант!». Много рассказывал племянник о своей жизни во Франции – он жил там последние десять лет – было увлекательно и одновременно так обидно, что у него самого жизнь подходит к концу, а пожить в хорошем климате и поездить вдоволь по миру так и не получилось. Потом племянник стал рассказывать о своем бизнесе, и каждая сделка представляла собой целую интригу, так что роман можно было бы написать… – Кстати, – Митя вдруг оборвал повествование на самом интересном месте. – У меня есть друг, он сейчас увлекся кинобизнесом, и для одного фильма, классный фильм получится, я вам скажу, это будет фурор! Так вот, для одного фильма нужен