Холли Блэк - Костаная кукла Страница 7

Тон отцовского голоса напомнил Заку об истории, которая произошла в прошлом году, когда он подрался в школе. Мама заставила его сидеть в кабинете директора до тех пор, пока не согласился попросить прощения перед Гарри Парилло за то, что ударил его. Хотя Зак совсем не чувствовал вины. Отец сейчас извинялся так же вымученно.

— Я понимаю, что нам сейчас трудно снова стать дружной семьей, — сказала мама, — но мы будем работать в этом направлении. Закари, ты хочешь что-то добавить?

— Неа, — сказал Зак.

— Все в порядке, — отец встал из-за стола и похлопал Зака по плечу. — Мы ведь друг друга поняли, правда?

Между ними воцарилась неловкая тишина.

Наконец, Зак кивнул. Он действительно понял отца. Понял, что он не хочет огорчать маму, но и не чувствует своей вины. Зак его простил.

На следующий день на тренировке Зак пытался вычеркнуть все мысли о Поппи и Элис и об отце. Он играл так яростно, что тренер сделал ему замечание и посадил на скамейку.

Он старался не думать о сюжете игры, которая продолжится без него, огибая те места, где раньше были его персонажи, теперь выброшенные и забытые.

Он опять задумался о побеге, но чем дольше он думал, тем больше убеждался, что податься ему некуда.

Поскольку вечером отец был в ресторане, мама разрешила Заку съесть на ужин равиоли из банки, сидя на диване перед телевизором. Они мало разговаривали, но он то и дело улавливал ее взволнованные взгляды.

Утром Зак попросил маму отвезти его в школу, а назад он пошел с Алексом Риосом. Они поиграли в приставку в подвале у Алекса. Раньше Зак никогда не видел таких огромных телевизоров, разве что в магазине.

На следующий день Элис подошла к Заку на перемене, пока тот бросал мяч в кольцо, и передала ему записку. Несколько ребят начали дразнить Зака

— Это что, твоя девчонка?

Удаляющаяся фигура Элис при этом вся сжалась, как будто на сильном ветру.

— Заткнись, — сказал Зак и пихнул стоящего рядом Питера Льюиса.

— Чего? Я вообще молчал, — возмутился Питер.

На записке сними чернилами было выведено его имя, она была сложена вчетверо. Когда Зак открыл ее, то увидел на разлинованной бумаге три коротких строчки:

Кое-что случилось с Королевой. После школы на пустыре за Серебряными холмами. Это важно.

«Важно» было трижды подчеркнуто.

«Ерунда», — подумал Зак.

Он представил себе длинные ресницы Королевы и ее закрытые глаза — образ, который какое-то время преследовал его.

Королева была ненастоящая, так что ничего важного не могло с ней случиться. Это просто Поппи и Элис пытались раззадорить его, чтоб опять завести спор. Они хотели, чтоб он играл, а он не мог. Ему ничего не оставалось, кроме как объяснить им, почему он не играет. Но Зак никак не мог собраться силами.

— Что там написано? — спросил Алекс. — Говорит, что ей нравятся такие задохлики, как ты?

Зак порвал записку пополам, а потом еще раз.

— Неа, просто хочет списать математику.

В тот день не было тренировки, но он задержался, притворившись, что она есть. Он договорился с тренером, и тот разрешил ему покидать мяч. Под скрип кроссовок и знакомые запахи спортзала он погрузился в свое методичное занятие.

Глава 5

Зак проснулся. В комнате было темно. Он не знал почему, но сердце у него выскакивало из груди. Он чувствовал адреналин, как будто что-то заставило его организм обороняться. Он поморгал, чтоб глаза привыкли к темноте. Лунный свет придавал комнате тусклое серебристое свечение. Он мог разглядеть знакомые очертания мебели. Домашняя черная кошка, которая спала, свернувшись клубком, встала и начала потягиваться, запуская когти в покрывало. В её желтых глазах отражался свет.

— Что случилось? — Зак протянул руку и положил руку кошке на голову и принялся гладить, сгибая её ухо. Она подалась в его сторону и заурчала.

Дзынь.

Зак подскочил, кошка зашипела, в темноте блеснули ее зубы, и она спрыгнула с кровати. В окно стукнулось что-то маленькое и твердое.

Ему не показалось, это не были просто отголоски сна. Что-то, действительно, ударило по стеклу, по тому краю, который не был виден за голубой занавеской.

Внезапный порыв ветра зашевелил ветви за окном. Зак ничего не мог поделать со своим воображением: ему казалось, будто длинные костлявые пальцы деревьев царапают стекло.

Когда Зак был маленьким, он твердо верил, что абсолютно за всеми следят монстры. Например, он был уверен, что если полностью укутается в одеяло, закроет глаза и притворится спящим, то будет в безопасности. Он не знал, откуда появилась такая идея. Он вспомнил, как мама говорила, что он задохнется, если будет спать под одеялом с головой. Потом, как-то ночью, совершенно случайно, он уснул с высунутой головой, как все нормальные люди, и ни один монстр не напал не него. Со временем он перестал соблюдать свои меры безопасности и спал с голыми ногами, а руки свисали с кровати.

Но прямо сейчас, под завывания ветра, в подступающей панике, все, чего ему хотелось — зарыться под одеяло и не вылезать оттуда.

Дзынь. Дзынь.

«Это лишь ветки бьют по стеклу», — говорил он себе.

Или полуночная белка носится по водостоку.

Или соседский кот затевает драку с Партией.

Дзынь.

Он ни за что бы не заснул, не посмотрев, что происходит. Зак сполз с кровати, ступив на ковер голыми ногами. Взяв себя в руки и затаив дыхание, он раздвинул занавески.

Первое, что он заметил, — на черепице возле его окна лежало несколько камешков. Затем он посмотрел в конец крыши и увидел два темных силуэта, смотрящих на него с залитого лунным светом газона. Потом он понял, что это были Поппи и Элис, а не зомби или ведьмы с призраками. Элис подняла руку и помахала. Поппи держала в руках горстку камней, и, казалось, она была готова швырнуть в него все до последнего.

Он перевел дыхание и неуверенно махнул в ответ. Сердце начало успокаиваться.

Поппи позвала его спуститься.

Он подумал о записке Элис с подчеркнутым словом «важно», которую она дала ему, но он даже представить себе не мог, что все настолько серьезно, что девочки украдкой сбежали из дома в пятницу ночью. Бабушка Элис навсегда бы наказала ее, если бы узнала.

Зак отошел от окна. Он тихо подошел к шкафу и всунул ноги в кроссовки. Надел свитер поверх футболки и тихо начал спускаться в штанах от крокодильей пижамы.

Партия пустилась за ним, жалобно мяукая, надеясь, что Зак ее покормит.

Лампочки под кухонным шкафом светили достаточно ярко, и ему удалось найти свое пальто на крючке в коридоре. Микроволновка показывала время зелеными мигающими цифрами: три минуты после полуночи. Зак надел пальто и вышел наружу, захлопнув дверь перед тем, как кошка успела выскользнуть.

Поппи и Элис ждали его.

— Эй, — прошептал он в темноту. — В чем дело? Что случилось?

— Чшшшшш! Ты всех разбудишь. Идем, — сказала Поппи.

— Куда? — спросил он, оглянувшись на дом. В спальне родителей горел свет. Иногда его мама допоздна читает, иногда засыпает с включенным светом. Если она еще не спит, то может услышать их разговор, но Зак хотел что-нибудь узнать прежде, чем идти за девочками.

— Серебряные холмы, — сказала Элис.

Это была свалка металлолома в полумиле от их домов. Владелец покупал все: от деталей машин до консервных банок — и, хотя никто точно не знал, что он со всем этим делал, и весь этот хлам ржавел огромными кучами, они были изумлены этим видом. Разрезанные прутья, запчасти от машин и батареи блестели, как горы серебра, поэтому их начали называть Серебряными Холмами. Они придумали целый сюжет с гномами и троллями и принцессой — куклой, которую Поппи раскрасила в серебристый цвет.

Зак бежал за Поппи и Элис, ветер продувал сквозь пижаму, морозя и заставляя его чувствовать себя глупо. Через пару минут Поппи достала из куртки фонарик и включила его. Он освещал только узкий участок травы и грязи, так что ей пришлось трясти его взад-вперед, чтобы хоть что-то увидеть.

Там был все тот же высокий старый проволочный забор и все тот же старый сарай, который они нашли пару лет назад и использовали как клуб, пока бабушка Элис не узнала об этом и не устроила им лекцию о столбняке и как он приводит, как она говорила, к спазму челюсти. Зак не был уверен, что спазм челюсти есть на самом деле, но каждый раз думал об этом, когда у него затекала шея.

Они не были здесь с тех пор, или, по крайней мере, он не был. Он задавался вопросом, пробирались ли Поппи с Элис в сарай без него. Казалось, что у них сейчас полно секретов. У него был единственный секрет, но как же он хотел, чтоб и его не было.

Элис открыла старую скрипучую дверь и вошла. Он робко последовал за ней.

Поппи села на занозистый пол, скрестив ноги, зажала кроссовками фонарик так, что он освещал ее лицо. Затем она сняла рюкзак и положила его на колени.