Наталья Васильева - Черная хроника Арды Страница 7

Не многое поняли Нолдор из рассказа Мелькора; а то, что поняли, истолковали они по-своему. И решили они, что Люди хотят захватить земли, которыми назначено владеть Эльфам; Манве же держит Элдар в Валиноре, как пленников, ибо легче Валар подчинить своей воле народ слабый и смертный. С тех пор никогда не было приязни меж Эльфами и Людьми; и позже стали говорить Эльфы,что более, чем с прочими Валар, с Мелькором Морготом, Черным Врагом, схожи Люди...

"...Феанор, достигший поры расцвета своего мастерства, был увлечен новой мыслью -- или, быть может, смутное предвидение того, что должно было свершиться, было дано ему; и задумался он он о том, как навеки сохранить свет Деревьев, славу Благословенной Земли. Так начал он долгую тайную работу, и собрал он воедино все знания, всю силу, все тонкое искусство свое; и так, в конце концов, создал он Сильмариллы..."

...В то время новая мысль пришла Феанору, старшему сыну Финве. Помнил он прочтенное в книгах Эльфов Тьмы: один из учеников Черного Валы создал камни, хранившие частицу пламени Арды." Но если такое по силам даже ничтожному слуге раба Валар, -- думал Феанор,-- так неужто я, мудрейший, искуснейший из Нолдор, ученик великого Ауле, не сумею превзойти его."

Он постарался вспомнить все, что рассказывали книги Эльфов Тьмы о создании этих камней. Он дополнил то, что не понимал, тем, что знал. Он был мудр, искусен и талантлив; гордыня была в сердце старшего сына Финве, потому только самого Ауле и признавал он учителем своим, и никто из Нолдор не мог похвалиться тем, что учил его.

Так в тайне ото всех начал Феанор труды свои. И работал он быстрее, и с большей страстью, чем когда-либо. И для создания камней своих взял он частицу той не-Тьмы, что источали Деревья Валинора, и заключил ее в кристаллы.

Так созданы были три эльфийских камня, гордость и проклятие Нолдор; и Сильмариллы было имя им.

С изумлением и восхищением смотрел народ земли Аман на творение рук Феанора. И Варда благословила их; и так сказала она:

-- Отныне не смеет коснуться их ни тот, чьи руки нечисты, ни тот, чье сердце таит злобу, ни смертный человек; но будут они жечь смертную плоть, что коснется их.

И было предсказано что и стихии Арды -- земля, море и воздух, -- связаны с судьбой этих камней.

И прикипело сердце Феанора к творению рук его; все же, смирив гордыню свою, склонился он перед тронами Властителей Мира, и Варде в дар поднес Сильмариллы. Но Звездная Королева милостиво позволила роду Финве владеть ими.

-- Ибо, -- сказала она, -- род Финве суть род избранных, и над потомками его простирают Валар милость свою. Великое деяние совершил в прежние времена Финве, Король Нолдор; и велика будет награда его , и сынов его. Да станут ныне Камни Света знаком избранного рода!

И, низко поклонившись Варде, принял Феанор Сильмариллы из

рук ее. С тех пор стал Феанор считать себя властителем

Нолдор, мудрейшим, избранником. Гордо и надменно смотрел он на прочих Нолдор, и, хотя мудрость, талант и красота его привлекали, не было любви к нему в сердцах Эльфов; не все хотели подчиняться ему.

Равно в чести были среди Элдар Феанор и Фингольфин, старшие сыновья Финве; потому не желал Фингольфин признавать главенства Феанора. И показалось Феанору, что брат его хочет занять его место как на троне в Форменосе, так и в сердце Финве, отца их.

Тогда снова в тайне начал работу Феанор; но на этот раз начал он ковать мечи. Так же поступили и прочие Нолдор знатнейших родов, хотя до поры никто не носил оружия открыто -- лишь украшенные гербами щиты.

От прочих Элдар слышал Феанор рассказы о Средиземьи. И так подумал он: "Кому и быть королем Темных Земель, как не мне?" И с подозрением стал он относиться к Валар, что хотели удержать Элдар в Валиноре. Слишком хотел он, чтобы его считали высшим и мудрейшим прочие Нолдор, потому возненавидел он Мелькора -- Черный Вала знал много больше его.

...Он ворвался в зал красно-золотым вихрем. Черный Вала, объяснявший что-то Эльфам, замолчал, пристально глядя на сына Финве.

-- Что вы слушаете его! -- прорычал Феанор, -- Что может он сказать вам такого, что неведомо прочим Валар? Он только и умеет, что красиво говорить; но яд его речей незаметно проникает в ваши мысли -- души ваши отравлены Врагом!

Он повернулся к Мелькору. Лицо Черного Валы было спокойным, скорбным и усталым, и это окончательно вывело из себя сына Финве:

-- Как ты смеешь смотреть мне в лицо, раб! На колени перед королем Нолдор!

Во внезапно наступившей тишине раздался ровный холодный голос Мелькора:

-- Недолго тебе быть королем Нолдор, сын Финве, и кровью оплачен венец на челе твоем. Да, железо сковывает руки мои, но я свободнее, чем ты: страх перед Валар, боязнь преступить их запрет и покинуть пределы их земель делает рабом тебя. Я никогда не был врагом Нолдор; если вы осмелитесь избрать свободу, я помогу вам уйти из Валинора; и я, Вала, дам вам защиту и помощь...

-- Не слушайте его! Он лжет!

-- А тебе, Нолдо из рода Финве, я говорю: берегись! -молвил Мелькор, и затаенная угроза была в его голосе.

Они стояли теперь друг напротив друга: Феанор в блистающих золотом алых одеждах, с тяжелым золотым драгоценным ожерельем на груди -- и Мелькор в простых черных одеждах, спокойный и опасный как узкий черный клинок. Нолдор расступились и смотрели на них растерянно, как испуганные дети. Пристальный пронизывающий взгляд Мелькора впился в глаза сына Финве, и тот невольно дернулся, словно хотел схватиться за несуществующий меч. Мелькор не шевельнулся и через минуту Феанор вынужден был опустить глаза. Во взгляде Мелькора скользнула тень насмешки:

-- Берегись, Нолдо, -- медленно и тяжело повторил он.

"Так ложью, и злыми наветами, и дурными советами разжег Мелькор в сердцах Нолдор мятежное пламя..."

Феанор был оскорблен словами Черного Валы; теперь он открыто призывал к мятежу против Валар и возвращению во внешний мир; великим вождем Нолдор провозгласил он себя, говоря, что освободит от рабства тех, кто последует за ним.

В ту пору Фингольфин пришел к отцу их, Финве, и просил его усмирить гордыню Феанора; ибо, говорил он, не по праву объявляет тот себя королем Нолдор, и не может говорить он от имени всего народа. Но пока говорил он, Феанор вошел в чертоги Финве; и был он вооружен, и тяжелым мечом был опоясан он. Гневные слова говорил он Фингольфину, обвиняя брата в том, что тот хочет посеять вражду между Феанором и отцом его. Фингольфин промолчал и хотел уйти, но Феанор догнал его и, приставив острие меча к его груди, сказал:

-- Видишь, брат мой по отцу -- э т о острее твоего языка! Попробуй хоть раз еще оспорить мое первенство и встать между мной и отцом моим -- и, быть может, э т о избавит Нолдор от того, кто хочет стать королем рабов!

По-прежнему не говоря ни слова, тая свой гнев, ушел Фингольфин; но Валар узнали о деяниях и словах Феанора и был он призван в Маханаксар, дабы держать ответ перед Великими. И смутился Феанор, и что бы отвести кару от себя, обвинил Мелькора в том, что тот внушил Нолдор мятежные мысли. И пришли в Совет Великих так же и те из Элдар, кто устрашился бездны премудрости, открытой им Мелькором; и говорили они против него и обвиняли его перед лицом Манве.

И, разгневавшись, Король Мира повелел Тулкасу схватить мятежника и снова привести его на суд Великих.

"Только бы успеть..." -- Лихорадочно думал Намо.

-- Мелькор!..

Эхо метнулось, ударяясь о стены темного зала. Он появился мгновенно, черный крылатый Вала. Намо, задыхаясь, проговорил:

-- Мелькор, я торопился... предупредить тебя... они...

-- Я знаю, -- Тихо ответил Черный Вала, -- Я ухожу. Благодарю тебя, Брат мой.

Что-то дрогнуло в душе Владыки Судеб, когда он услышал этот голос, печальный и искренний, комок подкатил к горлу.

...Как он умел смеяться -- свободно, открыто; казалось, весь мир радуется вместе с ним...

Какая улыбка была у него -- светлая, как-то по-детски доверчивая, теплая, гасящая боль, -- удивительная улыбка; и звездные глаза его лучились мягким светом...

Намо отдал бы все, чтобы снова увидеть Мелькора таким; но со времени казни Черных Эльфов Вала не улыбался никогда: только кривая усмешка изредка искажала его бледное лицо, а в глазах всегда стояла боль. И Намо мучительно захотелось сказать Черному что-нибудь ласковое, доброе, чтобы хоть на миг боль оставила его. Он искал слова -- и не находил их. Он только повторил:

-- Мелькор...

Намо опустил глаза, и только теперь увидел в руках Черного Валы меч. Странный меч: клинок его сиял, как черная звезда, и тонкая цепочка иссиня-белых искр бежала по ребру клинка. Перекладину рукояти завершало подобие черных крыльев, и Око Тьмы -- камень-звезда, очертаниями похожий на глаз -сиял в ней. Венчал рукоять серп черной луны.

-- Что это, Мелькор? Зачем? -- растерянно спросил Намо.

-- Хранитель Арды не может остаться безоружным, Намо. Это Меч-Отмщение; ты был прав -- я не могу простить. Я не смогу забыть, брат мой.