Вячеслав Алексеев - Стрелочники истории — 2 Страница 7

— А Живоглот говорит, что это ты предложил, еще когда вы втроем в подворотне стояли, и в прошлый раз тоже ты силой заставил его того купца обтрясти. Ведь ты сильнее Живоглота и этого, второго… Забыл, как его зовут. Ты, Тит, ты организовал шайку, нанял мальчишек и заставил подельников грабить честных купцов и горожан. Значит, тебе и отвечать за всех.

Репей купился и начал путано объяснять, что это все — ложь и наговор, что он никак не мог быть главарем, поскольку атаманом у них вот уже три года Живоглот. Именно он сбывал награбленное. Попутно сдавал адреса, явки, малины, перекупщиков. Писарь, сидевший рядом, едва успевал записывать показания.

По окончании допроса, Репей «подписал» протокол своим отпечатком большого пальца и был уведен в камеру. Заглянувшему в допросную Евгению, Олег сообщил, что — не вариант, клиент глуп, хотя и сдал всех. Теперь можно вызывать подельников и прокачать их. В осведомители же Репей никак не годится — подельники расколют его в первый же день и спустят в речку. А у Ивора в шахтах еще поживет и пользу принесет.

Писарь, молоденький простоватый красноармеец из под Ярославля в новенькой не обмятой форме с васильковыми петлицами, выделенный Афанасьевым, первое время с любопытством изучал инвентарь палача, но потом втянулся и не отвлекался на мелочи. Хотя судя по его мечтательному лицу, в перерывах между допросами, был бы не прочь посмотреть — как все эти приспособы работают. Разумеется, в профессиональном исполнении ката и, желательно, на ком-нибудь из самых больших злодеев.

— На сегодня свободен, больше допросов не будет. — сказал Олег писарю и тот, собрав свои ручки с бумагами вышел из пыточной.

— Закончил? И я тоже. Может по пивку? — спросил Евгений напарника, усаживаясь прямо на стол. — У Плоскыни сегодня очередная бочка дозрела, будут открывать.

— Да ну. Не умеют пока тут пиво варить. Немца нужно, природного, наверняка среди пленных пивовар есть, а Шибалин все жмотничает. Ни себе, ни людям.

— Боится, что немцы к тевтонам сбегут. — возразил Евгений.

Олег вышел из-за стола, потянулся, разминая затекший руки, вытащил из пачки сигарету, отломил фильтр и закурил.

— Да ну, нужны они тевтонам. Не, я спать пойду, устал что-то за эти два дня так, как там, на Родине не выматывался.

— Как хочешь. А я пойду, посижу. — Евгений тоже извлек сигарету, но фильтр отламывать не стал.

В этот момент открылась дверь и в пыточную влетел командир 2 роты Юрий Семецкий:

— Товарищи командиры, у нас ЧП! Пропал патруль из трех человек!

— Давно? — поинтересовался Олег.

— Заметили еще утром,

— А сейчас поздний вечер! Почему сразу не сказали?

— Может, загуляли? — предположил Евгений.

— Мы тоже думали, что загуляли. Были такие случаи. Весь день искали по своим каналам.

— Да, с дисциплинкой у вас…

— Труп одного из них только что обнаружили в реке. Раздет, без оружия! Подполковник Афанасьев послал меня сюда, за вами.

— Труп? Это уже серьезно! — Олег со злостью ткнул окурок в пепельницу.

— Все! Пропало пиво! — мрачно высказался Евгений, смяв так и не раскуренную сигарету. — Пошли на место, нужно осмотреться. Пойду палача прихвачу, если домой не ушел.

На место происшествия, в километре от города, прибыла внушительная группа. Помимо Афанасьевских следователей, комроты Семецкого и трех его бойцов, в качестве охраны, прискакали верхом новгородский посадник Иванко с пятью сопровождающими. У посадника, по слухам, тоже были свои дознаватели и неплохие сыщики из охотников-следопытов. Тут же стоял рыбак с сыном, обнаруживший труп. Место страшной находки изучали в темноте, при свете фонариков. Впрочем, ничего существенного не нашли. Тело, раздетое до гола, приплыло по течению Тверцы и застряло в ивовом кусте. Рыбак вытащил его на берег, изрядно потоптался вокруг и только потом поплыл в Торжок за подмогой. Сразу стало ясно, что убивали не тут, а в городе. В реку сбросили уже мертвого. Погрузив труп на телегу, следователи поспешили обратно.

В кремле следственную группу поджидал Афанасьев c бывшим палачом, а ныне судмедэкспертом, выдернутым из дома, встревоженные взводный с разводящим караула, приятели пропавших. Палач, осмотрев тело, выдал свое заключение очень быстро: красноармейца сначала стукнули кистенем сзади, но по голове не попали, удар пришелся в плечо. Потом сбоку второй удар в голову. Но и он не убил, смерть наступила от веревки, накинутой на шею сзади. Убийц было минимум трое. Потом хватали за руки, за ноги — синяки и ссадины уже посмертные. К Тверце везли на телеге, придавив сверху сеном. В реке, точнее — под водой, привязанный за ногу к чему-то тяжелому, покойник пробыл весь день. Веревка была гнилая — размокла и расползлась. Вот он и всплыл.

Повторно осмотрев труп, палач лишь уточнил — не сеном его укрывали, а соломой, после чего был отпущен домой. Поиски двух других бойцов из караула было решено отложить до утра. Скорее всего — они тоже в реке, а пока Олег с Евгением приступили к допросу разводящего, взводного и приятелей: какова зона ответственности патруля, где проходил основной и неофициальный маршруты, куда могли свернуть, не было ли у них подруг в городе, кто и когда видел их в последний раз и прочие стандартные вопросы. Афанасьев увел Иванко к себе в палаты. Во-первых, нужно расспросить всех новгородских стражей — кто вывозил из города воз соломы. Во-вторых, на ночь все ворота города закрывались, но желательно, чтобы в Нижнем городище — Торжке, как и Верхнем — Новом Торге — завтра утром под благовидным предлогом немного придержали выезд желающих. Причина любая — засов заклинило, петля заела, начальник стражи напился и проспал. Главное — никого не выпускать, пока не подойдут его бойцы в усиление. Афанасьев сразу, как только узнал о ЧП и представилась возможность, проинформировал Шибалина. Тот в свою очередь, пообещал к утру доставить металлодетекторы, да еще людей, если понадобится, для открытых и тайных постов по всем дорогам, ведущим из города — это все, чем он мог помочь в данной ситуации. Разумеется, шанс, что оружие не вывезли еще днем, был очень мал, но проверить надо. Потому подполковник и предложил посаднику тормознуть открытие ворот, то тех пор, пока не появятся эти детекторы и не расставят секреты..

Торжок, 4 сентября 1237 года (вересень 6746 год)

Рано утром, едва развиднелось, все уже были на ногах. К воротам, включая нижнюю новгородскую часть — отправились красноармейцы Афанасьева. В Новом Торге — как обычно по отделению, на пристань и базар — взвод, а в Торжок — всего по два человека на каждые ворота, усилить местную стражу. Единственное отличие — в каждой группе самому смышленому вручался ручной металлоискатель и рация. Короткого инструктажа и пятиминутной тренировки вполне хватило, чтобы понять — как металодетектором пользоваться и на каком расстоянии он начинает пищать на винтовку. В некотором удалении от Торжка Шибалин еще ночью выставил посты наблюдателей, перекрывающие все возможные пути как к городу, так и из него.

Посадник не только не противился, наоборот, всячески подчеркивал свою заинтересованность, ибо резонно полагал, что убийцы скорее всего из неблагополучной части Нижнего городища — Нищей Слободки у погоста, в его зоне ответственности.

Сам город с момента возникновения, развивался по цеховому принципу: гончары старались селиться с гончарами, кожемяки с кожемяками, кузнецы с кузнецами. Неудачников — разорившихся купцов, мастеровых неумех, просто пьяниц и нищих — цеховики изгоняли, вот те и облюбовали себе местечко рядом с погостом. За сто лет слободка расширилась, обросла людьми. Бывшие крестьяне стали грузчиками, ремесленники подрабатывали переделкой и перекройкой ворованного — чтоб хозяин не узнал свою вещь, некогда богатые купцы переквалифицировались в коробейников, монахи-расстриги в писарей. Не обошли стороной Слободку и откровенные разбойники с больших дорог, речные пираты, ушкуйники. Немногочисленный, но агрессивный криминал быстро подмял под себя непутевых жителей Нищей Слободки. Тут можно было отдыхать от трудов неправедных, отсюда черпать резервы, сбивая стаи для ватажек. Если же Афанасьев со своими воинами поможет зачистить от воров и грабителей Слободку, то новоторы только «спасибо» скажут. Ибо предыдущие князья за последние сто лет так и не сумели вырезать развивающуюся раковую опухоль. Впрочем, не слишком то и старались, ибо они тоже частенько в Слободке набирали наемное «пушечное мясо» из добровольцев-охотников для разорения соседей в многочисленных междоусобицах. Лишь изредка, когда жалобы горожан на беспокойных жителей Слободки превышали некую грань — устраивали облавы на самых отпетых и зарвавшихся обитателей трущоб.

На реке яхта помора Владимира Шерстнева и две облезлых лодки местных доброхотов тралили тросом и бреднем дно реки. Во время поиска обнаружили пять трупов: второго красноармейца и четырех совершенно посторонних людей, пролежавших в воде более месяца. Одного утопленника опознали, это был местный мелкий купец, вроде как уехавший в Новгород за товаром. трех других, сильно объеденных рыбами и раками, никто не признал.