Пендрагон - Стивен Рэй Лоухед Страница 7

След непременно найдется. Здесь, среди пустынных, продуваемых ветрами холмов, в сумерках второго дня я, наконец, обнаружил то, что искал. Там я заночевал, чтобы на утро не потерять след снова, и на следующий день пошел по почти невидимой тропе вдоль хребта к селению горцев. В уединенной лощине, в укромной складке хребта я и обнаружил крытые землей жилища, раты, как они здесь зовутся. Вот только поселок казался покинутым.

День уже клонился к вечеру, поэтому я разбил лагерь. Привязав лошадь возле одного из домов, я отправился за водой к ручью на дне долины. Напился сам, наполнил бурдюк и вернулся в лагерь, где нашел своего коня в окружении семи маленьких человечков на лохматых пони. Я не слышал и не видел их приближения; они словно выросли из зарослей вереска вокруг нас. Луки с наложенными стрелами, холодный недоверчивый взгляд темных глаз…

Я поднял руки в знак приветствия.

— Samhneach, bredthairi, — произнес я на их родном языке. — Мир, братья. Я дотронулся пальцами до выцветшей синей метки на щеке и представился: — Амсарад Фаин — «Ястреб Файн».

Они в изумлении смотрели на меня, а потом растерянно переглянулись. Что это за высокий незнакомец, говорящий на их языке и утверждающий, будто он член клана? Один из мужчин, ростом не крупнее двенадцатилетнего мальчика, спешился и двинулся мне навстречу.

— Врандубх Файн, — сказал он, касаясь своей файн-метки. — Рэйвен Фейн.

— Луг-сан да будет добр к тебе, — ответил я. — Я — Мирддин.

Его глаза расширились, и он повернулся к своим собратьям.

— Кен-ти-Герн! — воскликнул он. — Кен-ти-Герн вернулся!

При этом мужчины ссыпались со своих пони, а из ратов хлынули женщины и дети. Не успело мое сердце сделать и трех ударов, а вокруг меня уже возникла толпа горцев. Все они тянули руки, трогали и похлопывали меня по плечам.

Появилась предводительница клана, молодая женщина, одетая в мягкую оленью шкуру с вороньими перьями, воткнутыми в туго заплетенные черные волосы.

— Привет тебе, Кен-ти-Герн, — она радостно улыбалась. На фоне желтовато-коричневой кожи ее зубы ослепительно сверкали. — Я — Рина, приветствую тебя. Посиди с нами. Раздели с нами мясо сегодня ночью, — пригласила она.

— Я буду сидеть с тобой, Рина, — ответил я. — Я разделю с тобой мясо.

С шумом и церемониями меня провели в самое большое из трех жилищ. Внутри, над торфяным костром, сидела пожилая женщина с длинными седыми волосами и таким морщинистым лицом, что я удивился, как она могла видеть из-за складок кожи. Но когда я опустился перед ней на колени, она наклонила голову и посмотрела на меня ясным черным глазом.

— Пришел Кен-ти-Герн, он готов разделить с нами мясо, — сказала Рина женщине. Та лишь молча кивнула, словно знала, что однажды я появлюсь у ее очага.

— Приветствую, Герн-и-файн. Луг-солнце да будет добр к тебе. — Из мешочка на поясе я достал маленький золотой браслет, который захватил с собой как раз для такого случая. — Это тебе, Герн-и-файн. Пусть принесет вам хорошую торговлю.

Мудрая женщина царственно улыбнулась и, медленно склонив голову, приняла подарок. Повернувшись к стоявшей рядом со мной Рине, я достал маленький бронзовый кинжал с рукоятью из оленьего рога. При виде ножа в глазах Рины вспыхнул детский восторг.

— Возьми, Рина, — сказал я, вкладывая подарок в протянутую ладонь. — Пусть хорошо тебе послужит.

Рина стиснула кинжал и подняла его над головой. Подарок ей очень понравился. А всего-то — бронза и кость! Стальной нож послужил бы ей гораздо лучше, но притани боятся железа и не доверяют стали; они считают, что ржавчина, которая со временем овладевает железом, может перекинуться и на них.

Герн-и-файн дважды резко хлопнула в ладоши, и одна из женщин внесла миску с пенящейся жидкостью. Мудрая женщина отпила глоток и передала чашу мне. Я тоже сделал большой глоток, наслаждаясь горько-сладким вкусом верескового пива. Нахлынули воспоминания, да так, что на глазах у меня выступили слезы. В последний раз я пробовал этот напиток в ночь прощания с Хоук Фейном.

Я с трудом заставил себя оторваться от миски и неохотно передал ее Рине. Когда церемония приветственной чаши была соблюдена, члены клана, столпившиеся у входа, толпой протиснулись в рат. Дети, маленькие и коричневые, гибкие, как оленята, шастали под ногами. Молодые женщины, баюкая крошечных младенцев с пушистыми головками, осторожно пробрались внутрь и устроились позади Мудрой Женщины. Я понял, что мне доверили взглянуть на главное сокровище файнов — на их эрн, на их будущее — высокая честь для любого пришельца.

Мужчины начали готовить еду, отрезая полоски мяса от бедра олененка. Полоски наматывали на деревянные палочки, устанавливали вокруг торфяного костра и время от времени поворачивали. Пока готовилось мясо, мы, как положено, обсудили прошедший год.

По их словам, зима была влажной и не слишком холодной. И весна тоже. Лето последовало сухое и теплое, овцы хорошо откормились. Рэйвен Файн знали, что ожидается Собрание, знали, кто и откуда приедет. Горцы, казалось, не возражали против присутствия воинов.

— Они же не совершают набеги, как жители моря, — объяснила Рина.

— Люди Длинного Ножа крадут наших овец и убивают наших детей, — с горечью добавила Герн-и-файн. — Скоро Родители позовут нас домой.

— Ты видела людей Длинного ножа? — поинтересовался я.

Мудрая женщина качнула головой.

— В этом сезоне нет, но они скоро вернутся.

Заговорил один из мужчин.

— Мы видели лодки пикти, они шли на север и на восток. «Кран-Тара» ушел, и придут Морские люди.

В словах говорившего я не заметил ни злобы, ни горечи, только печаль. Малый народ видел, как меняется мир, уменьшаясь на глазах. Однако они верили, что Родители — Богиня Земли и ее супруг Луг-Солнце — в должное время призовут их на родину: в рай на западном море. В конце концов, они были Первенцами Великой Матери, разве нет? Они занимали особое место в ее большом любящем сердце; и она приготовила им родину далеко-далеко от бестолкового высокого народа. Они спокойно ждали этого дня и, судя по тому, как мир