Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся - Андрей Валерьевич Скоробогатов Страница 7

— А то что? — резко отозвался он, бросая Сян и вдруг нависая над моею кроватью как ночное чудовище из шкафа. — А то что, убогий? Лежи, пациент. Не дергайся. Не вякай. До тебя мы еще дойдем.

Он, продолжая стоять рядом с кроватью, попытался вновь схватить Сян за руку, но не получилось. И второй раз не получилось. В третий раз даже ему стало ясно, что это не случайность, и Сян ловко уклоняется от захвата, а мужик-здоровяк просто банально медленный!

Мужик задушено взревел, и кулак его с гулом пронесся над головой присевшей Сян, взъерошив её волосы.

А я даже и не думал, что делаю. Не думая, что он отлично подставился, и что он со мной сделает потом, просто пробил ему в подставленную голову с правой, прямо по короткой тщательно набриолиненный стрижке, своими хрупкими костяшками по толстому черепу.

Полыхнуло голубым пламенем.

Мужика просто унесло. Натурально, как рваную куклу. Вращаясь в воздухе, он сначала выбил спиной дверь из палаты, потом дверь из тамбура, пролетел весь длинный коридор из конца в конец и, выбив стеклянные двери в конце, вылетел в обширное фойе, заполненное людьми, а там еще и по полу пару десятков метров проехал. Я в ужасе посмотрел на мой кулак, потом на мужика в пятидесяти метрах от меня. Глаза у Сян были такие же круглые, как у меня.

— Это что было⁈ — выкрикнул я.

— Это была ци, солнышко, — проговорила Сян. — Моя ци у тебя в кулаке. И образцовый циановый хук справа.

— Да я в жизни ничего такого не умел!

— Значит ты — гений-самородок.

Толпа народу в фойе пялилась то на мужика, то на меня, на больничной койке, в конец охреневшего от произошедшего.

— А вот теперь он нас точно грохнет, — произнесла Сян. Выскочив в коридор, она по хрусткому слою выбитого стекла закатила в палату коляску.

— Он что, еще живой? — еле выговорил я, с опаской удерживая свой кулак на отдалении от себя.

— Уж поверь мне, — бросила Сян, помогая мне пересесть в коляску. — Живее всех живых!

И точно. Мужик сначала зашевелился, а потом вдруг вскочил, зарычав так, что народ взявшийся было ему помогать, просто брызнул в стороны. Одним рывком, натурально, разодрал на себе пополам пиджак с рубашкой, сверху донизу, обнажив могучий торс, под стать минотавру, а не человеку и снова взревел! С губ его слетала пена, а с кулаков капало синее пламя.

— Так, пора валить, — выговорила Сян, и это была отличная идея, потому что мужик с чудовищным ревом бросился по коридору с явным намерением разорвать нас на куски голыми руками.

Глава 3

Выбивая двери

Терпеть не могу убегать. И дед мой, кто бы он ни был, завещал стоять до последнего. Но в моём нынешнем состоянии, увы, это был единственный разумный выход, а пожить в новом теле и в новом непонятном мире после увиденного — ой как хотелось! Мы рванули от бугая в другую сторону так, что стекло полетело из-под колес.

Коляска неслась по коридору. Где-то позади за нами гнался озверевший мужик с шаровыми молниями в каждом кулаке, а пожарный выход был еще где-то очень далеко. Чуть ли не на горизонте!

Сян с бешеной скоростью разгоняла коляску, а я смотрел это шоу из первого ряда, как водитель карьерного самосвала, летящего вниз по склону без руля. Или как карапуз, не рассчитавший опасность трассы и катящийся с ледяной горки на дверце от старого холодильника навстречу потоку из троллейбусов и маршруток.

Дверца. Холодильник. Ледяная горка. «Мар-шу-ру-та-ка…» Что за воспоминания, чёрт возьми⁈ Так, потом. Дверца. Дверца!

— Сян! — выкрикнул я.

— Чего?

— Дверь впереди закрыта!

— Выбьем!

— Чо⁈ Там замок на цепи!

— Выбьем! Ноги вперед! Ци в ступни!

— Я не умею! Я не могу!

В смысле, я же шесть лет сам ног не сгибал!

— Все ты умеешь! Давай!

Дверь надвигалась как бетонная стена, а у меня только две ломкие конечности!

— … я-я-я-я! — завопил я с взорвавшимся откуда-то из живота жаром, поднявшим обе мои ноги в самую распоследнюю секунду и выбросившим обе створки дверей из проема как пятитонный таран.

Створки дверей врезалась в противоположную стену, по-прежнему соединенные замком на цепи.

А мы уже неслись дальше по подземной парковке, виляя между столбов и ржавых, на века припаркованных машин. Воздух выл в спицах колес.

На выходе мы подрезали дядек в костюмах в черных очках, выбравшихся из длинного синего лимузина.

— Офигели? Вы чо тут носитесь! — донеслось уже сзади. — Тут парковка ваще-то!

— Извините! — проорала Сян, выталкивая меня с коляской вверх по пандусу.

А потом на парковку вылетел осатаневший мужик, а мы безнадежно застряли в турникете на входе и услышали позади:

— Лангхо! Бычара! Ты куда помчался? А ну стоять!

— Нет! Надо спешить!

— Ты как с боссом разговариваешь, бычара⁈ Вернись и доложи как следует!

— Но, босс!

— Не возмущайся! Тебя за ноздрю привести нужно? Живо к ноге!

— Босс! Сбегают же! Уже сбежали!

— Кто?

— Они!

Возможно, диалог продолжался бы дольше, но «босс» наконец-то допёр.

— Чо? Пациент?

— Да!!!

— Так что ты мне тут сопли жуешь! Давай, держи! Все за ним!

— Вот блин! — Сян наконец протолкнула нас через турникет наружу, и дальше я их не слышал: мы уже мчались по двору.

Мы не успели пересечь бетонную площадку перед госпиталем, а Лангхо огненным быком уже мчался за нами следом. Пригнувшись, мы проскочили шлагбаум на госпитальных воротах, выскочили на улицу и понеслись прямо посередине, через разметку.

На дороге места не было от велосипедистов, самокатчиков и моноколесников. Где-то на перекрёстке виднелась пара всадников. Огромное, частично заброшенное здание госпиталя осталось позади, а когда мы повернули на тротуар, разгоняя воплями ужаса встречных пешеходов, быстро потерялось в наступающей полутьме.

Вечерело. В окнах домов зажглись огни. Ярко светила луна, ну, или мне так показалось тогда. Некоторые дома казались разрушенными, а по всей длине улицы разом зажглась световая реклама, свет пробивался через листья пальм. Сян орала во все горло, люди шарахались во все стороны, уступая дорогу. По-моему, скорость у нас была, как у мотоцикла.

Но Лангхо мчался как взбесившийся грузовик, безжалостно сметая с пути подвернувшихся самокатчиков, и он нас догонял.

— Сворачивай!