Саймон Лелич - Разрыв Страница 8

Доктор, не моргая, смотрел на нее.

— Совершенно верно.

— Но не заставило.

— Нет, не заставило.

Люсия кивнула. Снова посмотрела, немного отклонившись назад, сквозь стекло. Однако мальчика так и не разглядела.

— Я хочу взглянуть на него, — сказала она.

— Он не…

— Не станет со мной разговаривать, я знаю. И все же, я хочу взглянуть на него.

Доктор был мужчиной высоким, смуглым, похожим на иностранца. Когда он стискивал челюсти, прямо под его ушами выступали два заостренных бугорка, — как будто доктор пытался проглотить отвертку, а та, не дойдя до горла, встала поперек.

— Но только ненадолго, прошу вас.

— Хорошо, доктор.

— И не забывайте о том, через что он прошел.

— Хорошо, доктор.

— Он все еще приходит в себя. Ему необходим покой.

— Я понимаю.

Доктор приоткрыл дверь и придержал ее, позволив Люсии проскользнуть в палату. Она вошла, постояла, ожидая звука закрываемой двери. А не услышав, обернулась, поблагодарила доктора и подождала, пока он уйдет.

Поначалу ей показалось, что в палате никого, кроме нее, нет. Здесь стояли четыре кровати, все пустые. Однако в четвертой, стоявшей в самом дальнем от Люсии углу, кто-то не так давно спал. Шторка перед ней была наполовину задернута, на столике — стакан и графин с водой. Стакан был пуст, графин полон.

— Эллиот?

Она старалась ступать мягко, однако подошвы ее туфель все равно постукивали по виниловому полу.

— Эллиот. Я Люсия Мэй. Из полиции.

Она пересекла комнату, остановилась у изножья неубранной кровати. И увидела вровень с ее матрасом макушку. Увидела волосы. Короткие и светлые, немного отдающие в рыжину. Они были светлее волос Люсии, а в остальном походили на них — не такие рыжие, конечно, но, может быть, лишь потому, что не такие же длинные.

Люсия сделала еще шаг и ей открылся весь мальчик. Он сидел на полу за кроватью, у стены. Первым, что бросилось Люсии в глаза, было родимое пятно. Оно покрывало левую щеку Эллиота, ту, что была обращена к ней, и тянулось от уха к уголку рта, создавая впечатление, что Эллиота ударили — сильно и не один раз — или подержали щекой у чего-то горячего.

А затем она увидела и шов, ломаной линией спускавшийся от межбровья, через нос и к линии челюсти. Доктор сказал, что у Эллиота повреждено также и правое ухо, но уха она оттуда, где стояла, видеть не могла. По словам доктора, ухо было оторвано. Вернее, откушено.

Ей хотелось заглянуть мальчику в глаза, однако они не отрывались от книги, которую он держал на острых верхушках согнутых колен.

— Эллиот? — повторила Люсия.

Ей говорили, что мальчик не ответит, но она все же надеялась на что-то.

— Что ты читаешь? — спросила она и, снова не получив ответа, на шаг подступила к нему и наклонилась, чтобы прочитать название на обложке. Однако его заслоняли пальцы мальчика, указательный и средний, перекрещенные, отметила Люсия, — словно из желания, чтобы то, о чем он читает, закончилось хорошо. Эллиот перевернул страницу. Для этого ему пришлось немного сдвинуть пальцы, и Люсия увидела фамилию автора и часть заглавия: «Книга…» чего-то, написанная неким Александером.

— Можно я присяду? Ты не против? — она опустилась на краешек кровати, лицом к стене. — Доктор Стейн сказал, что ты поправляешься. Что скоро сможешь уехать домой.

Мальчик перевернул еще одну страницу. Люсия следила за движениями его глаз. Они перебрались с левой страницы на правую и где-то в середине ее вдруг остановились. Секунду-другую Люсия молчала. Она взглянула на свои ноги, оглянулась назад, снова посмотрела на мальчика. Он уже переворачивал страницу.

— Она тебе нравится? Книга. Про что она?

Эллиот медленно, словно надеясь, что Люсия не заметит постепенного движения книги, сдвинул ее с коленей вниз, совсем закрыв обложку бедрами. Глаза его так и не оторвались от страницы.

— Ты вовсе не обязан разговаривать со мной, — сказала Люсия. — Мне просто хотелось увидеть тебя. Убедиться, что у тебя все хорошо.

Произнося эти слова, она с удивлением поняла, что говорит правду. Случившееся с мальчиком не было частью ее расследования, так что с формальной точки зрения делать ей здесь было нечего. Доктор мог и не впустить ее в палату. А если бы вдруг появились родители Эллиота и попросили ее уйти, ей осталось бы лишь подчиниться.

Она оглянулась через плечо. Дверь по-прежнему оставалась закрытой, палата пустой. Люсия не знала, насколько строго соблюдаются в этой больнице правила, касающиеся часов посещений, но надеялась, что родители Эллиота не придут сюда раньше начала отведенного для этого времени.

— Ты быстро идешь на поправку, — сказала она. И снова вгляделась в стежки шва. Попробовала сосчитать их. — Наверное, это было больно — то, что с тобой сделали.

Мальчик перевернул страницу.

— Ты очень храбрый мальчик, Эллиот. — Люсия произнесла это почти шепотом, хоть и не собиралась говорить так тихо. Она откашлялась. — Очень храбрый мальчик.

В книжном магазине найти книгу ей не удалось. Картонный Гарри Поттер следил за передвижениями Люсии, грозя ей волшебной палочкой, и когда она смерила его сердитым взглядом, не отступил ни на шаг. Побродив по отделу детских книг, Люсия сдалась и перешла к полкам с книгами для взрослых, но ничего не нашла и там.

Магазин был пуст, если не считать Люсии, мальчика-волшебника да сидевшей за кассой продавщицы, которой, судя по ее внешности, полагалось бы сидеть сейчас на уроке в школе. Продавщица разговаривала по телефону — похоже, с дружком. Люсия недолгое время постояла около девушки, изображая интерес к стопке записных книжек «Молескин». И наконец, опустив на прилавок ладони, улыбнулась и одними губами произнесла:

— Привет.

Продавщица на шаг отступила от прилавка, что-то пробормотала в трубку, затем, прижав ее плечом к подбородку, повернулась к Люсии и пробормотала: «Здрасьте». Сказать, приподняла ли она брови, или они просто так выщипаны и подкрашены, Люсия не взялась бы.

— Я ищу одну детскую книжку, — сообщила Люсия. И пересказала девушке то, что смогла разглядеть за пальцами Эллиота.

Девушка нахмурилась, повернулась к компьютеру. Щелкая ногтями по клавишам, она продолжала разговаривать с дружком. Предстоит вечеринка, узнала Люсия. Кто-то, кому следовало появиться на ней, не появится, а кто-то, кого никто не ждал, как раз и придет. Несколько мгновений спустя девушка сказала:

— Ллойд Александер. Посмотрите в детской классике. Нет, не тебе, — ответила она в трубку и, глядя на Люсию, повела головой в сторону дальней стены магазина.

Фэнтези. Литература эскапизма. Не из тех жанров, с которыми Люсия была хорошо знакома, — впрочем, она понимала, чем он мог привлечь мальчика, которому реальный мир никакого надежного прибежища не дал. «Книга трех» впервые увидела свет еще до рождения Люсии. И даже у найденного ею экземпляра края страниц были желтовато-серыми, точно пальцы курильщика. Она вернула книгу на место, прошлась глазами по полкам, обнаружив на корешках имена писателей, которых когда-то обожала, но давным-давно забыла. Байарс, Блайтон, Блум. Мерфи, Милн, Монтгомери. Впрочем, книги, которые она читала в детстве, ему, наверное, показались бы неинтересными. Люсия дошла до конца отдела и уже собралась уйти, но, поворачиваясь, заметила краем глаза название, тотчас зацепившее ее внимание, и стянула указательным пальцем книгу с полки. Картинка на обложке была новая, однако содержание ее осталось хорошо ей знакомым. Люсия улыбнулась, полистала книгу, время от времени останавливаясь, чтобы прочесть предложение, реплику, название главы. А потом пошла с книгой к кассе.

Люсия заготовила для Уолтера пару слов, однако его стол пустовал. И вообще в отделе почти никого не было.

— А где все? — спросила она, сунув голову в кабинет главного инспектора.

— Он в суде, — ответил Коул. Главный инспектор подергивал себя за верхнюю губу, глядя в зеркальце, не стоявшее, а почти лежавшее на его столе.

— Кто? О чем вы?

— Ваш суженый. Он в суде. — Главный инспектор быстро взглянул на Люсию и снова сосредоточился на зеркальце. — Ну, и что сказал мальчик?

Ему хотелось, чтобы Люсия спросила его, откуда он знает, где она была. Ей действительно хотелось спросить об этом. Но она лишь смотрела, как Коул расковыривает болячку и морщится. Впрочем, переступить порог его кабинета она себе все же позволила. И, надо полагать, на лице ее было написано любопытство.

— Вас видел один из наших патрульных, — сообщил Коул. — У больницы. Так что же сказал мальчик?

— Ничего не сказал. Он вообще ничего не говорит.

Коул хмыкнул.

— Вы же знаете, что это не существенно, верно? Что эта история не является частью вашего дела.

— Они связаны друг с другом.

— Они не связаны.

— Конечно связаны. Все связано.