Очерки по теории сексуальности [litres] - Зигмунд Фрейд Страница 8

При беглом взгляде эта существенная для истерии черта характера нередко прячется за вторым конституирующим фактором истерии, то есть за сильно выраженным, преобладающим сексуальным влечением. Впрочем, психоанализ всякий раз позволяет выделять первый фактор и разрешать противоречивую загадочность истерии через выявление характерной пары противоположностей – чрезмерной сексуальной потребности и избыточного отрицания сексуальности.

Для предрасположенного к истерии человека повод к заболеванию возникает, когда, либо вследствие продолжающегося собственного созревания, либо под влиянием внешних жизненных условий, он всерьез соприкасается с потребностями конкретной сексуальной ситуации. В конфликте между натиском влечения и отрицанием сексуальности болезнь предлагает своего рода путь к спасению: она не улаживает конфликт, а пытается его избежать, преобразуя либидозные стремления в симптомы. Исключения крайне редки: так, истерик, пусть это будет мужчина, может заболеть от какого-то банального проявления эмоций, от конфликта, в центре которого нет сексуального интереса. Психоанализ, впрочем, и в таких случаях исправно доказывает, что именно сексуальный элемент конфликта сделал возможным заболевание, помешав психическим процессам протекать нормальным образом.

Невроз и перверсия

Не подлежит сомнению, что изрядная часть критики этих моих положений объясняется тем, что сексуальность, из которой я вывожу психоневротические симптомы, будто бы отождествляют с нормальным сексуальным влечением. Но психоанализ учит нас идти дальше. Он показывает, что не только за счет так называемого нормального сексуального влечения возникают симптомы – по крайней мере, не исключительно или преимущественно; они посредством конверсии дают выражение влечениям, которые можно обозначить как извращенные (в широком смысле слова), будь они проявлены непосредственно в воображаемых намерениях и в поступках, без отвлечения от сознания. То есть симптомы отчасти образуются за счет ненормальной сексуальности; невроз – это, так сказать, негатив перверсии[52].

В сексуальном влечении психоневротиков проступают все отклонения, которые мы изучаем как вариации нормальной и выражения болезненной сексуальной жизни.

а) Бессознательная душевная жизнь всех невротиков (без исключения) отмечена инвертированными побуждениями и фиксацией либидо на лицах того же пола. Без подробного обсуждения невозможно должным образом оценить значение этого фактора для оценки формы, принимаемой симптомами болезни; могу только настаивать на том, что бессознательная склонность к инверсии всегда присутствует, что именно она во многом помогает объяснить, в частности, мужскую истерию[53].

б) Возможно проследить в бессознательном психоневротиков стремление к выходу за анатомические пределы сексуальной деятельности и показать, что такие склонности играют немаловажную роль в образовании симптомов. Среди них с особой частотой встречаются те, при которых в гениталии «превращаются» слизистые оболочки рта и заднего прохода.

в) Совершенно особенное положение среди факторов, приводящих к образованию симптомов, при психоневрозах занимает парциальное влечение[54], которое проявляет себя преимущественно в парах противоположностей и с которым мы уже сталкивались при обсуждении новых сексуальных целей, – вспомним влечение к разглядыванию и эксгибиционизм, а также активную и пассивную формы влечения к жестокости. Вклад последнего необходим для понимания того факта, что симптомы доставляют страдание, и почти всегда это влечение определяет некоторые особенности социального поведения больных. Благодаря связи жестокости с либидо осуществляется превращение любви в ненависть, нежных побуждений во враждебные, характерные для целого ряда невротических случаев и даже, как представляется, для паранойи.

Интерес к этим открытиям возрастает еще больше из-за некоторых дополнительных обстоятельств.

α) Там, где в бессознательном обнаруживается влечение такого рода, способное составлять пару со своей противоположностью, постоянно выявляется действие второго влечения. То есть любая «активная» перверсия сопровождается своим «пассивным» дополнением; кто в бессознательном эксгибиционист, тот одновременно и вуайерист, а кто страдает от последствий вытеснения садистских побуждений, у того находится другая детерминанта, обусловленная мазохистскими наклонностями. Полное соответствие с поведением выявленных нами «позитивных» перверсий, разумеется, поистине поразительно, однако в картине болезни доминирующую роль обыкновенно играет та или другая из противоположных наклонностей.

ß) В более выраженном случае психоневроза лишь изредка случается так, что развивается всего одно-единственное из этих извращенных влечений. Чаще обнаруживается большее их количество, а следы, как правило, оставляют все; но теперь развитие каждого влечения по отдельности не зависит от развития других. Отмечу, что и здесь изучение «позитивных» перверсий предъявляет точную их противоположность.

Парциальные влечения и эрогенные зоны

Если сопоставить то, что мы узнали из исследования позитивных и негативных перверсий, то будет обоснованным свести их к ряду «парциальных влечений», которые не представляют собой чего-то первичного, но допускают дальнейшее разложение. Под «влечением» здесь понимается психическая репрезентация непрерывно протекающих интрасоматических источников раздражения, в отличие от «раздражения», которое вызывается отдельными, поступающими извне возбуждениями. Тем самым понятие оказывается из разряда тех, что разграничивают душевное и телесное. Проще всего – это как бы напрашивается само собой – предположить применительно к природе влечений, что, взятые обособленно, влечения никакими свойствами не обладают, что они, когда речь заходит о психической жизни, должны рассматриваться только как мера рабочей нагрузки на разум. Друг от друга влечения отличает и наделяет их особыми свойствами их отношение к своим соматическим источникам и к своим целям. Источником влечения является возбуждающий процесс в некоем телесном органе, а ближайшая цель влечения состоит в устранении этого раздражения[55].

Если множить предпосылки теории влечений, то следующая, от которой мы не можем уклониться, гласит, что от органов тела поступают двоякого рода возбуждения, обусловленные различием их химической природы. Один из этих видов возбуждения мы обозначаем как специфически сексуальный и говорим о затрагиваемом органе как об «эрогенной зоне» исходящего от него парциального сексуального влечения[56].

Роль эрогенной зоны вполне очевидна в случае перверсий, при которых сексуальным значением наделяются ротовая полость и задний проход. Во всех отношениях эти органы выступают частью полового аппарата. При истерии эти части тела и исходящие от них тракты слизистой оболочки становятся источниками новых ощущений и изменений иннервации, а также источниками процессов, которые можно сравнить с эрекцией, – ровно так, как настоящие гениталии под влиянием возбуждения при нормальных половых процессах.

Значение эрогенных зон как побочных «органов» и суррогатов гениталий наиболее отчетливо среди всех психоневрозов проявляется при истерии; но не нужно думать, будто ими можно пренебрегать при других формах заболевания. В них болезнь лишь менее заметна, поскольку при таких формах (невроз навязчивых состояний и паранойя) образование симптомов происходит в областях душевного аппарата, более удаленных от центров, которые отвечают за управление телом. При неврозе навязчивых состояний наиболее наглядной видится значимость тех позывов, которые создают новые сексуальные цели и кажутся независимыми от эрогенных зон. Но все же в скопофилии и эксгибиционизме глаз соответствует эрогенной зоне;