Лора Инглз Уайлдер - Маленький домик в Больших Лесах Страница 9

Ночь была теплая. Дрова догорели, но папа не стал раздувать тлеющие угли. Из Больших Лесов, которые со всех сторон обступали маленький домик, доносился тихий шорох — это падали на землю хлопья мокрого снега, а с сосулек, висевших на крыше, звонко капали капельки воды.

Пройдет совсем немного времени, и деревья покроются розовыми, желтыми и бледно-зелеными листочками, а в лесу расцветут цветы и запоют птички.

По вечерам больше не будет папиных рассказов у горящего камина, но зато Лора с Мэри будут играть и бегать среди деревьев, потому что наступит весна.

Сахарный снег

Много дней подряд светило солнце и стояла теплая погода. По утрам окна больше не замерзали. С утра до вечера с крыши, тихонько позвякивая, сосульки одна за другой падали в сугробы. Деревья стряхивали снег со своих мокрых черных ветвей.

Прижав носы к холодному стеклу, Мэри и Лора разглядывали голые ветви деревьев и капельки воды, которые скатывались с крыши. Снег больше не блестел, он казался рыхлым и вялым. Под деревьями, там, куда свалились снежные комья, образовались ямки, а сугробы по обеим сторонам тропинки съеживались и оседали.

Однажды Лора заметила во дворе полоску голой земли. Полоска становилась все шире и шире, и к вечеру весь двор покрылся темной грязью. Осталась только обледеневшая тропинка, сугробы вдоль тропинки и забора и возле поленницы.

— Я хочу выйти во двор поиграть, — сказала Лора.

— Не «хочу», а «можно мне выйти».— поправила ее мама.

— Можно мне выйти поиграть?

— Завтра будет можно, — пообещала мама.

Ночью Лора проснулась от холода. Одеяла казались очень тонкими, нос у нее замерз, и она вся дрожала.

Мама накрыла ее еще одним одеялом и сказала:

— Покрепче прижмись к Мэри, и сразу согреешься.

Утром в доме затопили печку, и стало тепло, но, когда Лора выглянула в окошко, она увидела, что земля опять покрылась толстым слоем снега. Снег белым пухом лежал на ветвях деревьев, на заборе, а на столбиках ворот красовались большие белые шары.

Папа вошел в дом, стряхнул с одежды мягкий снег и затопал ногами, стряхивая снег с сапог.

— Это сахарный снег,— сказал он.

Лора быстро лизнула белые снежинки, застрявшие в складках папиного рукава. На языке у нее осталась вода, как от обыкновенного снега. Хорошо, что никто не заметил, как она пробует снег.

— Почему он сахарный? — спросила Лора.

Но папе некогда было ей объяснять, он торопился к дедушке.

Дедушка жил далеко в глубине Больших Лесов, где деревья были выше и стояли теснее друг к другу.

В окно Лоре было видно, как папа, такой большой, сильный и ловкий, шагает по глубокому снегу. На плече у него висит ружье, на поясе топорик и мешочек с порохом, высокие сапоги оставляют большие следы на мягком снегу. Лора смотрела вслед папе, пока он не скрылся из виду в лесу.

Домой папа вернулся поздно вечером, когда мама уже зажгла лампу. Он принес толстый сверток и большое деревянное ведро с крышкой.

Ведро и сверток он отдал маме, а ружье положил на крючки над дверью.

В свертке лежали две твердые коричневые глыбы, величиной с большой молочный бидон, а ведро было полно темно-коричневого сиропа.

— Держите, девочки!

Папа вынул из кармана два круглых пакетика и протянул их Мэри и Лоре. В бумажной обертке лежали твердые коричневые лепешечки с красивыми завитушками по краям.

— Попробуйте откусить. — сказал папа, и его голубые глаза сверкнули.

Завитушки были сладкие и таяли во рту. Они были даже вкуснее рождественских леденцов.

— Это кленовый сахар. — сказал папа.

Ужин был готов. Сахарные лепешки Мэри и Лора положили рядом со своими тарелками. Сначала надо съесть хлеб, политый кленовым сиропом.

После ужина папа уселся у очага, посадил Мэри и Лору себе на колени и стал рассказывать про то, что он делал у дедушки, и про сахарный снег.

Дедушка всю зиму делал из кедра и белого ясеня деревянные ведра и маленькие желобки. Когда потеплело к по деревьям начал подниматься сок, множество желобков и целый десяток ведер были готовы.

Потом дедушка пошел в кленовый лес, просверлил в стволе каждого клена дырку, забил в каждую дырку желобок и подставил под него ведро.

Сок — это кровь дерева. Весной, когда становится тепло, сок поднимается по стволу и постепенно доходит до каждого сука и до кончика каждой веточки, чтобы на них выросли зеленые листья.

Когда кленовый сок поднимается до дырки в стволе, он вытекает из дерева и по желобку льется в ведро.

— Бедное дерево! Разве ему не больно? — спросила Лора.

— Может, немножко больно — как бывает, когда уколешь палец и из него пойдет кровь, — ответил папа и продолжал: — Каждый день дедушка надевает сапоги, куртку и меховую шапку и идет в лес собирать сок. Он ставит на сани бочку, объезжает по очереди все клены и выливает сок из ведер в бочку.

Потом везет бочку к двум большим деревьям, между которыми лежит перекладина. а на перекладине висит на цепи железный котел.

Сок из бочки дедушка переливает в котел, разводит под котлом огонь и варит сок. Потом разливает часть горячего сока обратно в ведра, а остаток сока кипятит, пока он не превратится в густой сироп. Затем дедушка быстро гасит огонь под котлом и как можно скорее перекладывает сироп в молочные бидоны, которые уже стоят наготове. В бидонах сироп затвердевает и превращается в глыбы коричневого кленового сахара.

— Значит, этот снег называется сахарным, потому что. когда он выпадает, дедушка начинает варить сахар? — спросила Лора.

— Нет, — сказал папа. — Весенний снег и холод мешают листьям распуститься, поэтому сок поднимается по деревьям дольше обычного; пока лежит снег, люди могут собрать больше сока и сварить больше сахара. Вот почему весенний снег называется сахарным. Если сок будет идти очень долго, дедушка сможет наварить кленового сахара на весь год. Когда он повезет в город шкурки, ему не придется менять их на сахар. Он возьмет в лавке немножко покупного сахара только для гостей.

— Дедушка, наверно, рад, что выпал сахарный снег, — сказала Лора

— Конечно рад, — сказал папа. — Он собирается варить сахар в будущий понедельник и приглашает всех нас в гости.

Папины голубые глаза весело сверкали. Самое главное он приберег напоследок.

— А знаешь, Каролина? Там будут танцы!

Мама улыбнулась. Было видно, что она очень довольна. На минутку отложив штопку, она проговорила:

— Ах, Чарльз! — и стала штопать дальше, продолжая улыбаться. — Я надену муслиновое платье, — сказала она, подумав.

Мамино муслиновое платье было очень красивое. Оно было темно-зеленого цвета с узором из красных земляничек. Это платье сшила портниха на Востоке — в тех местах, где мама жила до того, как вышла замуж за папу и переехала с ним на Запад в Большие Леса Висконсина. До свадьбы мама была страшная модница, и всю одежду ей шила портниха.

Муслиновое платье всегда было завернуто в бумагу и лежало в сундуке Мэри и Лора ни разу не видели маму в этом платье, но однажды мама вынула его из сундука и позволила девочкам потрогать красивые темно-красные пуговки и показала китовый ус. аккуратно вставленный в каждый шов и закрепленный стежками крест-накрест.

Раз мама собирается надеть на танцы свое прекрасное муслиновое платье, значит, это будет большой праздник!

Лора и Мэри не находили себе места от волнения. Они подпрыгивали у папы на коленях и без конца приставали к нему с вопросами о танцах, пока наконец он не велел им ложиться спать.

— Когда увидите танцы, тогда все про них и узнаете, а я должен натянуть новую струну на скрипку, — сказал он.

Девочки отмыли от липкого сахара губы и руки, прочитали молитвы, а когда они наконец улеглись в постель, папина скрипка уже пела, а папа ей подпевал, отбивая ногой такт:

Давай-ка посидим с тобойза честным разговором:я в кавалерии морскойбыл генерал-майоромСкакал я на морском коньке,как истинный герой,и был за это награжденбольшой морской звездой!

Танцы у дедушки

В понедельник папа, мама и Мэри с Лорой встали очень рано, чтобы как можно скорее выехать к дедушке. Папа с дедушкой будут собирать и варить кленовый сок, а мама вместе с бабушкой и тетями — готовить вкусные вещи для гостей, которые приедут на танцы.

Позавтракали, вымыли посуду и застелили постели при свете лампы. Скрипку папа спрятал в футляр и осторожно уложил в большие сани, которые уже стояли у ворот.

На дворе подмораживало и еще не совсем рассвело, когда Мэри, Лора и мама с Крошкой Кэрри уселись в солому, разостланную на дне саней, и закутались в одеяла и шубы.