Константин - Сто девять (116) Глава 12 Страница 9

появятся достаточно грозные родственнички.

- Да уж получше, чем провести остаток дней в Тауэр-Крит, - фыркнул я.

Гном протянул мне целебный напиток. И дождавшись, когда я сделаю осто-

рожный глоток, спросил:

- Скажи, а что в твоем понятии - несправедливость?

Нахмурившись, я недоверчиво уставился на наставника. Невзирая на его

бороду и массивную шевелюру, уловить отражавшиеся на его лице эмоции

было не так-то сложно. Он спрашивал абсолютно серьезно: ни единого наме-

ка на шутку или издевательство.

Заметив мое замешательство, механикус попытался пояснить:

- Пойми, меня не интересуют твои рассуждения о голоде или бесконечных

войнах. Расскажи, как она коснулась именно тебя, а некого-то другого?

Задумавшись, я отставил в сторону чашу и, покосившись на вторую пло-

щадку, где неугомонные труженики грузили очередную партию запрещенно-

го товара, вкрадчиво произнес:

- Мой бывший учитель… он был виртуозом, и всегда мечтал создать что-то

необыкновенное. Такое, чем смог бы пользоваться каждый из нас.

- Он хороший механикус? – спросил гном.

- Думаю, что да, - кивнул я. – Иначе он никогда не создал бы целых семь

изобретений и каждое из них такое неповторимое, что даже бывалые экспер-

ты диву давались, увидев столь сложную машинерию.

Белый Хвост, понимающе кивнул.

- В чем жетут несправедливость?

- Понимаете, он никак не мог испытать свои творение. Вроде бы все хорошо,

но как только доходило до экспертов, обязательно случалась какая-то за-

ковырка. - Мой голос приобрел нотки обреченности, словно страшная зако-

номерность преследовала не только виртуоза, но и меня самого. – И сколько

мы не бились- у нас ничего не получалось. Столько лет и все без толку! Су-

щая несправедливость…

- Согласен, - откликнулся гном. – Только это ведь не конец истории, не так

ли?

Я не стал отнекиваться и рассказал о том, как последнее творение мистера

Босвела стало причиной моих несчастий и насколько легко виртуоз расстался

со своим учеником.

Закончив повествование, я ощутил вставший в горле ком, и если бы мне

пришлось рассказать еще какую-нибудь историю из своей, полной не спра-

ведливости жизни, я наверняка бы разрыдался прямо на глазах наставника.

Гном долго молчал, попивая душистый отвар, а когда чаша опустела, под-

мигнул мне и словно заговорщик, оглянувшись по сторонам, сказал:

- Поздравляю, Сти. С сегодняшнего дня, ты можешь именовать себя лихо-

деем.

Я хотел вспылить, вступив в жаркий спор, но под воздействием отвара,

укротившего мою прыть, я лишь нахмурил брови и вопросительно уставился

на механикуса. Тот в свою очередь, не спешил с объяснениями, видимо же-

лая услышать от меня хотя бы один вопрос. Но вместо этого я твердо заявил.

- Я никогда не нарушу закон. Условия «Пароменика» должны соблюдаться

неукоснительно, иначе любой механизм придет в негодность! – повторил я

заученную в приюте первую фазу создания. - Пускай это делают другие, но

только не я!

- На твоем месте я не стал бы делать столь скоропалительные выводы,

- А разве есть другой выход? – удивился я. – Закон и придуман для того, что-

бы его соблюдали. Иначе не будет никакого созидания, а сплошной хаос.

Задумчиво почесав бороду своим механическим имплантатом, гном что

прикинул, а затем, резко вскочив с места, подхватил меня под руку и пота-

щил к крылоплану.

- Дик, готовь «Пташку» к полету…

Я успел заметить недовольное выражение гоблинской морды – скорее всего

он уже точил на меня зуб, обвиняя во всех смертных грехах.

В отличии от серокожего, вечно брюзжащий Дик мгновенно отреагировал на

приказ механикуса. Оказавшись в противоположной части ангара, он

воспользовался тягачом – специальной повозкой способной с легкостью

перемещать многофунтовые громадины и выкатил на взлетную полосу нечто

большое, плотно стянутое защитный чехлом.

- Что стряслось? – послышался сонный голос Ти.

Одарив меня лучезарной улыбкой, девушка подошла к гному и, прижав-

шись к его плечу, преданно посмотрела в глаза.

- Хочу принять в нашу команду еще одного недовольного, - кивнул в мою

сторону механикус.

- Ты уверен? – отчего-то усомнилась Ти.

- Как никогда в жизни, - громогласно заявил гном, и одним махом сорвал с

крылоплана чехол.

Отблеск солнечных лучей отразился от начищенной до блеска обшивки

«Пташки». Не успев ахнуть, я молча наблюдал как фонарь,8издав несколько

легких щелчков, отъезжает назад и открывает нашему взору удобные летные

кресла из дорогой красной кожи пустынного трапера.

- Ну что встал? Запрыгивай! – скомандовал гном.

Я ловко вскарабкался на крыло и погрузился в достаточно узкое, неудобное

пространство, где от силы мог пошевелить плечами и слегка вытянуть вперед

руки. Ти и Белый хвост последовали за мной. Фонарь щелкнул, окончательно

8 Остекленная кабина крылоплана

лишив меня свежего воздуха. И тут я запаниковал. Легкий мандраж перед

первым в моей жизни воздушным приключением, наверное, был вполне

обычной реакцией, но я отчего-то решил, что скорый полет не сулит мне ни-

чего хорошего.

Пристегнув ремни, которые с легкостью зафиксировались внутри крепле-

ний расположенных по бокам кресла, я глубоко вздохнул, чтобы успокоить-

ся, а вместо этого еще больше ощутил нехватку воздуха. Мне словно надава-

ли на горло, заставив мгновенно разорвать ворот рубахи. Стало немного лег-

че, и только. Нагретый, тяжелый воздух, казалось, медленно проникает в

меня, словно горячий кисель, неприятно обжигая внутренности.

Следующий приступ паники произошёл, когда с наружи послышался нарас-

тающий гул разгоняющихся двигателей. Находясь в ангаре и наблюдая за вз-

летом крылоплана, я обычно ощущал лишь легкую вибрацию и неприятное

онемение, будто находился в кузнечном цехе, где непрерывно слышны удары

молота о наковальню. А здесь, внутри этого трепещущего и пыхающего па-

ром монстра, все выглядело совсем иначе. Звук рождался у самого сердца и,

сковывая тело цепями непреодолимого, оглушающего страха, вырывался на

волю одним непередаваемым гулом. В нем сочеталось все: треск, свист, вой,

жужжание и еще сотни составляющих, природу которых определить я был не

в состоянии.

Набрав нужные обороты, крылоплан осторожно оторвался от земли и нена-

долго завис, немного покачиваясь как на волнах и пытаясь нащупать такое

хлипкое равновесие. Я понимал, что мы уже вне твердой опоры и постепенно

удаляемся от поверхности ангара, а подо мной существует лишь хлипкое

днище крылоплана, с которым не может ничего случиться. Но страх уверял в

обратном. И складывалось ошибочное впечатление, что я просто вишу, как

груша, готовая вот-вот сорваться с ветки и упасть, разбившись вдребезги.

Чувствуя выступивший на висках пот, я не стал больше прислушиваться к

собственным ощущениям и, закрыв глаза, стал следить за происходящим при

помощи ушей.

Протяжный скрежет плохо смазанных цепей возвестил меня о приближение

к стеклянному куполу. Механизм нехотя откликнулся и, совершив цикл, за-

тих, открыв нам ворота для взлета. Гул немного поубавился и сделался более

привычным, немного расслабив натянутые нервы. На несколько секунд кры-

лоплан вновь завис, развернулся. В глаза, даже сквозь сомкнутые веки уда-

рил яркий свет.

- Как себя чувствуешь? – раздался приглушенный голос механикуса.

- Нормально! – стараясь переорать звуковой кокон, мгновенно отреагировал

я.

- Это только начало, - утешил меня гном.

Резкий свист стрелой пронзил мое тело, пригвоздив к спинке кресла, словно я

попал под тяжеленный пресс. Меня стало мутить, кровь прилила к голове.

Ощущая навалившуюся усталость, я лишь через несколько минут попытался

оторвать голову от подголовника и на удивление у меня это получилось. В

один миг тело стало легким, почти невесомым. Открыв сначала один глаз,

потом другой, и повернув голову, я обомлел. Мы находились где-то между

бескрайними небесными просторами и тонкой, почти не различимой линей

горизонта. Облака, будто мягкая перина стелились под крылом, лаская бле-

стящий фюзеляж крылоплана. Неописуемая красота была повсюду – сверху,

с боков, на расстоянии вытянутой руки. Великолепное буйство палитры, от

аквамаринового до темно-лазурного. Мы словно не парили, а плыли среди

кобальтовой синевы невидимых волн, покоряясь мощным воздушным пото-

кам. Непередаваемое ощущение захлестнуло меня с головой, окончательно

избавив от тревоги и волнения.

Представив себя свободной птицей, я попытался дышать полной грудью,