Владимир Белобров - Борис Пирпитум (Часть 1) Страница 9

18 Я вышел к обочине дороги и залег в кустах, выяснить обстановку и обсохнуть. Мимо проехали одна за другой двадцать пять машин. От нечего делать, я их считал. После был большой перерыв, и вдруг на дороге показалась хорошо мне знакомая машина "Жигули". Я стремительно выскочил и быстро замахал руками. - Стой! - закричал я. Машина резко затормозила. Эту машину я не мог не знать. Я узнал ее с первого взгляда. Я сам когда-то покупал эту машину и в течение долгих лет ремонтировал ее. Стекло опустилось и из-за него выглянуло удивленное Катино лицо. Я уже говорил во сне, что Катя - моя бывшая жена, с которой я давно не жил. Если бы человечество не начало задумываться, то оно до сих пор сидело бы на дереве, ело бы бананы и трахалось с обезьянами, а оно возьми да и придумай на свою голову институт брака! Но все равно, в этот момент я был безумно рад, что встретил на дороге Катю(. - Катя! - закричал я. - Стой! - Пирпитум?! - услышал я. - Ты почему в таком виде? - Я упал в воду. - Напился опять? - В аварию попал. Машина утонула, а я выплыл. - А где утонула? - Потом объясню, - я плюхнулся на сидение. - Куда это ты полез грязный! - взвизгнула она. - У меня салон чистый! - Хватит тебе. Я не грязный, а мокрый. - Это одно и тоже! - Я чуть не умер, а ты со своим салоном! - Это не дает тебе права пачкать мне сидения! Ты мне теперь никто! - Слава богу! - ответил я, усаживаясь поудобнее и включая приемник. Поехали, командир! - Еще чего! Никуда я тебя не повезу! Вылезай давай! - Уф! - устало вздохнул я. - Последний раз говорю - трогай! - Кто ты такой, чтобы мной командовать?! Ты мне никто, понял?! Козел! - Ну раз ты по-хорошему не понимаешь, - я вытащил из-за пояса пистолет Ивана Абрамовича. - Живо! Она прекрасно знала куда нажать, чтобы было больнее. Я мог вынести любое оскорбление, но только никогда не называйте меня КОЗЛОМ! Катя побледнела, потому что почувствовала, что снова перешла границу дозволенного и ввергла меня в такое состояние, когда я за себя не отвечаю. Как-то раз она уже получила этому подтверждение - я ударил ее по затылку толстой книгой Данте. Однажды вечером я сидел в кресле у камина, курил и читал Данте. Я спросил у Кати: - Тебе нравится Данте? А она ответила: - Он слишком трансцендентный. - Дура ты трансцендентная! - А ты козел трансцендентный! Теперь было почти то же самое. Катя поняла, что я не шучу и завела мотор. - Куда тебе? - спросила она. - Не знаю, - я подумал. - Поехали к тебе. Она повернула ко мне удивленное лицо: - И что ты собираешься у меня делать? - Хочу у тебя телевизор посмотреть, - сказал я. - Откуда у тебя такие дурацкие сапоги? - Я отобрал их у пенсионера. - Ты что, клоун? - Ага. Олег Попов. Поехали! Всю дорогу мы молчали. Из приемника доносилась вульгарная музыка, а после, в новостях я услышал про себя. Сначала диктор рассказывал, что несколько дней назад директор лаборатории ZZZ Аркадий Сергеевич Пулеплетов таинственно исчез. А сегодня в его доме обнаружили труп его жены. Как сообщили в Угрозыске, подозреваемый преступник погиб в ходе задержания. Им оказался Борис Андреевич Пирпитум, изобретатель всемирно известного клея "Суперпирпитумс". Возможно, Борис Андреевич Пирпитум был причастен к исчезновению Аркадия Сергеевича Пулеплетова. При задержании Пирпитум утонул в реке. Катя присвистнула. - Я так и знала, что ты убийца! Я видела это в твоих глазах. Ты всё время добивался моей смерти! - Я просто раньше действовал не теми методами. - разозлился я. - Но пользуясь этой штукой, - я поднес пистолет к Катиному лицу, - я добьюсь этого довольно быстро. Катя притихла. Но ненадолго. - Где ты взял пистолет? - спросила она. - У Абрама Ивановича. - Кто это? - Скелет. - Не валяй дурака!.. Он еврей? - Скелетам всё равно, какой они национальности. - Неправда. У немцев, скажем, скелеты отличаются формой таза, так называемый изгиб Нибелунгов. А у негров большая грудная клетка и длиннее берцовая кость. - Всё равно, - ответил я, - это не имеет никакого значения. И когда я умру, я специально распоряжусь, чтобы мой скелет похоронили на немецком кладбище. - Ничего у тебя не получится. На немецком кладбище места и так мало. Немцы хоронят там только своих. - С тех пор, как я разбогател, я усвоил одну простую вещь - за деньги можно купить всё. Цену смерти - спроси у мертвых! Куплю место на немецком кладбище без проблем! - Если у тебя так много денег, лучше бы ты помог своей бывшей жене, с которой прожил столько лет, а не тратил бы их на то, что тебе при жизни не пригодится. - Я сам знаю, как мне лучше распоряжаться своими средствами. - Ты, Пирпитум, как баба! Я тебе слово, а ты мне два! - Я вообще молчу... - За что ты убил этих людей, чудовище? - Я их не убивал. - Вы все так говорите. - Кто все? - Все убийцы. - Замолчи, а то мне терять нечего! Одним трупом больше, одним меньше! За тебя много не добавят, а удовольствие я получу огромное! - Если будешь мне угрожать, я никуда не поеду. Ты меня знаешь... - Хорошо... Только сама молчи! Невозможно слушать!

19 Мы подъехали к Катиному дому. Это был старый двухэтажный домик неподалеку от кольцевой дороги, который мы купили после свадьбы. Мы залезли тогда в страшные долги, но нам уж очень хотелось иметь отдельный дом. Когда мы разводились, я оставил дом Кате и ушел в никуда. И уже позже, заработав деньги на клее, я купил особняк. Катя нажала на кнопку дистанционного управления, открылись ворота и мы въехали в подземный гараж. Этот гараж я знал как свои пять пальцев, потому что собственноручно проектировал его и оснащал проводкой. Прошло много лет с тех пор, как я сюда не заезжал, а такое впечатление, как будто я уехал отсюда только вчера. - Всё работает как часы, - вздохнул я. - У тебя бы так работало, я может тебя и потерепела бы. - У меня и так работает! - Я неожиданно вспомнил про суккубу. - Но что касается тебя, то лучше чтоб ничего не работало. - Что ты хочешь этим сказать? - Ничего. - Дурак. - Вот только назови меня козлом! - я покрутил дулом у ее сердца. - Стреляй! - крикнула Катя. - Ну, давай! - Она рванула платье. Полетели пуговицы. Одна пуговица отлетела мне на штаны. Из разорванного платья выскочила Катина белая грудь с темными большими сосками.

Свобода Франции на баррикадах Делакруа нарисовал.

Я неожиданно почувствовал страшнейшее возбуждение, какое иногда охватывало нас с Катей в те времена, когда мы были с ней еще счастливы. У Кати увлажнились глаза и она машинально дернула платье еще раз. Ее тело обнажилось до пояса. Я отбросил пистолет и кинулся на нее. И Катя кинулась на меня, не забыв высунуть руку с пультом из окна машины и выключить освещение гаража. И только слабое зеленое свечение индикаторов на панели управления слегка освещало теперь наши возбужденные тела. Из приемника доносилась психоделическая музыка "Пинк Флойд". В этом зеленоватом полумраке причудливо переплетались тени, следуя за нашими резкими движениями. Наши движения напоминали стреляющий пулемет ПКТ. - Огонь! - закричал я и отвалился на спинку сидения. - Не ори так, - сказала Катя взволнованным запыхавшимся голосом. - Я, между прочим, не одна живу. - Как это понимать? - спросил я, застегивая ремень. - Очень просто, - сказала она, прикрывая разорванное платье широким платком с красными цветами. - Ты - скотина. - Сама хороша. - Тебя никто не просил набрасываться на меня, как орангутанг! - Кто еще на кого набрасывается... Скажешь своему, что я твой двоюродный брат, приехал из Ашхабада. - У меня нет никого в Ашхабаде. - Тогда из Ташкента.

20

Мы вышли из машины и пошли по лестнице наверх.

В гостиной сидел за компьютером рослый мужчина в очках. - Здравствуй, Сергей, - сказала Катя. Мужчина повернулся к нам. - Сергей, - продолжила Катя, - это мой двоюродный брат из Ташкента. Я протянул руку Сергею: - Иван Абрамович, - представился я, - Казбеков. - Вы узбек? - спросил мужчина, поправляя очки. - А вы? Повисла неловкая пауза. - Вы оба не узбеки, - выручила нас Катя. - Вы русский и еврей. Давайте пить чай. Мы прошли в кухню. К своему удивлению, я увидел на стенах устаревшие зеленые африканские маски. Я не поверил своим глазам. Я не верил, что Катя, несмотря на свою умственную недоразвитость, могла повесить на кухне такое убожество. Я повнимательнее присмотрелся к очкарику. Какое дегенеративное лицо, подумал я, - низкий лоб, узко поставленные заплывшие глаза-щелочки, сломаный большой нос, выдвинутая нижняя челюсть, короткая шея с цепочкой, бритый затылок, усики щеточкой. Видимо, перехватив мой взгляд, Катя сказала: - Да! Да! Эти маски привез из Африки Сергей. - Вы что, моряк? - спросил я субьекта. - Да. Капитан дальнего плавания. - Какого ранга? - Капитан второго ранга Сергей Исаакович Гитаркин. - Как фамилия? - переспросил я. - Гитаркинг, - поправился тот. Так я тебе и поверил, - подумал я, - что у тебя такая интеллигентная фамилия. С таким-то барельефом! Мы уселись за стол. - Кому какой чай? - спросила Катя. - А откуда я знаю, какой у вас есть, - сказал я. - Есть индийский и китайский, - сказала Катя. - Индийский индийскому - рознь, - сказал я. - Какой ты капризный, - Катя сделала паузу, - ... двоюродный брат. - Какой есть... Ты можешь ответить - индийский со слоном или без? - я приложил руку к груди и наклонил голову. - Без слона. - Давай, все равно, индийский. - А мне прошу-с коньяку, - сказал мнимый Гитаркинг. Ага! - подумал я, - Все ясно! - Тогда и мне налей коньяку, прошу-с стакан с подстаканником с надетым лимончиком и с карамелькой. - Не треснет ли морда двоюродного брата? - спросила Катя. - Катя, - Гитаркинг посмотрел на Катю, - что подумает двоюродный брат о нас у себя дома, когда приедет? Он подумает, что мы жалеем налить коньяка и повесить лимончика. Дай же дорогому двоюродному брату лучше всё, что он спросит, чтобы ему было достаточно и он подавился! - Поняла, сестра, какой у тебя злой мужчина! Желает смерти твоему брату. - Хочу заметить, - сказал Сергей Исаакович, - я смерти никому не желаю, в том числе я не желаю смерти разным Иванам Абрамовичам, хотя это было бы так естественно с моей стороны. Катя принесла три стакана коньяку. - Давайте выпьем за встречу, - сказала она. Мы выпили. - Я тебе сейчас, - сказал я, - Сергей Исаакович, морду разобью. - Рискни здоровьем, Иван Абрамович. Мы резко встали из-за стола и я, отодвигая Катю, пытался дотянуться кулаком до хамской рожи Сергея Исааковича. Сергей Исаакович тоже пытался съездить меня по физии у Кати из-под мышки. Катя попыталась оттолкнуть нас друг от друга, но куда ей против двух разъяренных самцов! Мы смели ее с дороги и Катя, проехалась по столу, сбивая на пути стаканы с ложечками и свалилась со стола на совок. Бам-ц! звякнул совок. Воспользовавшись тем, что на моем лице отразилось желание помочь женщине, горилла Исаакович схватил меня поперек туловища и швырнул на горящую плиту. Хорошо, что я не успел высохнуть! - Пш-ш-ш! - зашипела мокрая одежда. Я соскочил с плиты, увернулся от летевшей в меня кастрюли, схватил щетку и ударил грязной щетиной Гитаркингу в лицо. С глаз у Гитаркинга слетели очки и повисли на люстре. Гитаркинг зарычал, выхватил у меня щетку и легко переломил ее об колено, а потом пошел на меня, покручивая на японский манер обломками. Вз-зы! Вз-зы! - жужжали обломки, разрезая воздух. Я отступил и вскочил с ногами на стол, занимая более выгодную позицию. Сзади меня на стене висели семь кухонных ножей от 8 см и длиннее. Я схватил самый большой и метнул в Сергея Исааковича. Сергей Исаакович сорвал со стены разделочную доску и прикрываясь ей как щитом, встретил нож налету. Я перекидал по очереди все ножи. Разделочная доска стала похожа на дикобраза из лаборатории ZZZ. Со стороны это, наверное, выглядело как цирковое представление, но я чувствовал себя в нешуточной опасности. Сергей Исаакович отбросил обломок щетки, вынул из доски самый большой нож и пошел на меня. Вдруг, когда он уже замахнулся и готов был нанести последний страшный удар, зазвонил мобильный телефон, взятый мной в доме Пулеплетова. - Минутку, - сказал я, - у меня важный звонок. Сергей Исаакович от неожиданности замер. Воспользовавшись его замешательством, я нанес сокрушительный удар ногой в челюсть. Это был мой коронный удар - со стола по морде. У Сергея Исааковича Гитаркинга посерьезнело лицо и из носа брызнула кровь. Не теряя времени, я двинул еще разок, чтобы закрепить успех. Гитаркинг закатил глаза, выронил доску, выронил нож, закачался и рухнул на пол. Телефон продолжал звонить. Я вынул трубку из кармана и поднес к уху. - Алё! - Аркаша? - услышал я незнакомый женский голос. - Ну! - А по телевизору говорят, что ты пропал. Лень человеку позвонить проверить! Растрезвонят на весь мир! - Кто говорит?! - спросил я. - Ты чего? Не узнаешь? - Не узнаю. Тебя плохо слышно. - Это я - Шура! - закричали в трубке. - Привет, Шура! - я отключил телефон, потому что счел неуместным разговаривать по телефону неизвестно с кем, стоя на столе в кухне в присутствии лежащих на полу бывшей жены и ее сожителя. Я засунул телефон обратно и спрыгнул вниз.